– У нас нет союзников в прямом смысле этого слова, – зло бросил нарком. – У нас временные попутчики, которым сейчас удобно стоять на подножке нашего локомотива. И они могут соскочить с нее в любой момент, как только им будет это выгодно. Откройте глаза, вы же не дети, вы советские чекисты! Что за блажь и фантазии! Советский Союз для капиталистов по-прежнему враг, ненавистный враг. Гитлеровская Германия пока для них страшнее, с ней надо покончить, но по пути надо не упустить возможности максимально ослабить СССР, измотать его в этой войне. О том, что будет после войны, речь на Тегеранской конференции и пойдет.

– Но ведь товарищ Сталин осведомлен о тайных помыслах своих «союзников»? – спросил Шелестов. – Он понимает, насколько опасно приезжать туда?

– То, что может сделать товарищ Сталин, никто другой за него не сделает, – покачал головой Берия. – Такова участь главы государства. Свести риск к минимуму – наша задача. Я вам больше скажу – никто из «большой тройки» не испытывает особых иллюзий. Каждая сторона попытается выторговать как можно больше пользы для себя, а «союзникам» оставить поменьше. Не верьте улыбкам лидеров и дипломатов. «Союзники», была бы их воля, вцепились бы нам в глотку в прямом и переносном смысле прямо сейчас. Но им надо нашими руками уничтожить Гитлера, потому что с фашистской Германией, кроме Советского Союза, не справится никто. Любая война – это прежде всего война ресурсов. Неограниченные ресурсы есть только у нас. И нас хотят заставить эти ресурсы потратить на Германию и оставить на послевоенном европейском поле голыми и беззащитными. И навязать нам свою волю, растащить нас на куски, забрать наши ресурсы, на которые Запад давно точит зуб.

– Значит, мы одни в этой борьбе? – покачал головой Коган. – Один на один со всем миром?

– Не одни. Есть еще порядочные и умные люди на белом свете, – криво усмехнулся Берия. – Те, кто находится под пятой жадного капиталистического Запада. Мы знаем, кто хочет протянуть Советскому Союзу руку дружбы. И мы с этими будущими союзниками работаем. А нынешние… Сенатор от партии республиканцев господин Тафт прямо заявил, что победа коммунизма будет более опасна для США, нежели победа нацизма. А представитель демократов Гарри Трумэн высказался публично и без стеснения: «Пусть они убивают друг друга как можно больше». Да и премьеру Великобритании Черчиллю ненавистна сама мысль о возможности существования сильного Советского государства, тем более – социалистического.

– Понятно, – кивнул Шелестов. – Спиной, значит, поворачиваться к ним нельзя. Какова наша задача?

– Вы будете работать так же, как и другие наши группы по противодействию немецкой разведке, заниматься поиском агентуры и диверсантов. Но только вы облечены доверием активно реагировать, если вам попадется информация о враждебных помыслах, намерениях и действиях союзников по коалиции.

– Вы считаете, что возможна открытая вражда? – удивился Буторин.

– Открытая – вряд ли. Но западная политика – это многовековой опыт таскания каштанов из огня чужими руками.

Всю охрану посольства сменили за пятнадцать минут. Дежурившая ночью смена была разведена по отдельным комнатам для опроса. Очередная смена, выставленная на час раньше, проинструктирована самым жестким образом. Начальник охраны посольства США в Тегеране Маркус Такер отличался выдержкой и уравновешенным характером, но сейчас выглядел весьма озабоченным. Приезда президента ожидали буквально со дня на день. Точной даты сотрудникам посольства, а тем более охране никто пока не сообщал. Весь персонал был в эти дни, что называется, на нервах.

А тут еще и несанкционированное проникновение на территорию неустановленного незнакомца.

Небольшая дверь в каменном заборе была открыта. Ею пользовался обслуживающий персонал из местных, которых хорошо знала охрана и на счет которых имела распоряжение. В назначенное время кто-нибудь из охраны подходил к этой двери и впускал или выпускал служащего посольства – разумеется, после личного досмотра.

Сейчас дверь была не заперта. Более того, на рыхлой земле среди аккуратно подстриженного кустарника виднелись следы ног. Над следами склонился заместитель Маркуса – невысокий русоволосый, румянощекий мужчина.

– Что у тебя, Хигс?

Маркус поморщился, увидев, что следы ведут к окнам второго особняка посольства, где располагались хозяйственные и вспомогательные службы.

– Гиве^[1], – пожал плечами Хигс. – Это местный. Иранец или человек, который специально надел местную обувь.

– Ты уверен? – Маркус присел рядом.

– Нет, не уверен, шеф. – Хигс покачал головой. – Дорожка следов слишком коротка. Возможно, что это европеец, который долго носил такую обувь и привык к ней. Смотрите, вот здесь и здесь шаг с пятки, как будто человек привык ходить в туфлях на каблуке. В местной обуви так не ходят, в ней сразу плотно ставят ногу на землю. Но до конца точно сказать все же трудно.

– Черт, где садовник? Мустафа!

Маркус поднялся на ноги и стал озираться со злым лицом.

Подбежавший охранник сказал, что Мустафы на территории посольства нет. Он пришел в девять вечера поливать цветники, и ему открыли дверь, как обычно. Но цветы не политы, а Мустафы нигде нет.

Выдержка, которой так славился Такер, улетучилась. Безопасность любого объекта – дело сложное и довольно нервное. Но когда ты отвечаешь за здание, в котором должен остановиться президент твоей страны, невольно занервничаешь. Тем более если в мире идет такая большая и тяжелая война.

Снова и снова сотрудники охраны проверяли все помещения, начиная с гаража, к которому, предположительно, вела цепочка следов. Прошло еще около трех часов поисков, когда к Такеру подошел его заместитель.

– Никого нет, шеф.

– Получается, кто-то проник на территорию посольства и не оставил никаких следов, кроме отпечатков подошв своей обуви на газоне? Дастин, кому и зачем это могло понадобиться? Или его спугнули и он не успел ничего сделать?

– Похоже на то, – ответил Хигс. – Но если его спугнули, должны были остаться следы панического покидания территории. Да и кто-нибудь из охранников должен был его заметить. А если никто не видел человека, тот мог совершить все, ради чего сюда проник.

– Заложить мину, например, – непросто. Она заметна, а времени у незнакомца на сокрытие своих действий не было. Заряд должен быть большим. Если это подготовка покушения на президента, он должен был попасть в кабинет Рузвельта или в спальню. Черт, да хоть в туалет.

– В дом не входили – окна закрыты, двери контролируются, – подтвердил помощник. – Я отправил людей на поиски Мустафы. Дома его нет, соседи ни вчера, ни сегодня его не видели.

– Слишком подозрительно, что пропал садовник. Пусть наши парни разберутся в его связях. Внуки, друзья, булочник, у которого он постоянно покупает хлеб, сапожник, который чинит его обувь… Ты понимаешь меня?

– Да, шеф, я уже распорядился, – кивнул Хигс. – Но мы не уверены, что незнакомца впустил именно садовник.

– Со дня на день прибудет президент, – отрезал Такер. – Мы должны быть уверены во всем. И в том, кто пропустил незнакомца, и в его целях, и в последствиях, и в отсутствии опасности.

– Слушаюсь, шеф, – кивнул помощник. – С вашего позволения, я хотел бы уведомить союзников о происшествии. Мы договаривались об обмене информацией, в том числе и оперативной. Мы должны сообщить об опасности в британское и советское посольства.

– Думаю, руководство уже доложило президенту. Я свяжусь с нашими коллегами. Полагаю, будет даже лучше, если мы поговорим лично, а не по телефону. Верить в этой стране нельзя никому, в том числе и телефонной связи.

Берия не вызвал Шелестова к себе, а велел ему выйти в парк и теперь ждал оперативника на одной из аллей. Максим сразу понял, что произошло нечто значительное и неприятное. Скулы наркома шевелились, а глаза смотрели на мир с недобрым настороженным прищуром. Увидев Шелестова, Берия сделал ему знак подойти. Заложив руки за спину, Лаврентий Павлович неторопливо двинулся по дорожке.

Помолчав с минуту, он наконец заговорил:

– Есть первый и крайне неприятный звоночек для нас всех. В посольстве США сегодня зафиксировали несанкционированное проникновение на территорию.

– Как так? – удивился Шелестов, прекрасно зная, как тщательно и серьезно охраняется территория посольства советского. – Как это могло произойти? Они там спали, что ли?

– Я договорился, что вы приедете и вас посвятят во все подробности произошедшего, – пропустив мимо ушей удивленные замечания, заявил Берия. – Главное, Максим Андреевич, вы должны сделать для себя правильные выводы, почему, каким образом и с какой целью на территорию американского посольства проник незнакомец. Я так понял, что следов его деятельности, подготовки покушения или организации прослушивания они не установили.

– Не успел? – сразу предположил Шелестов.

– Вот это вы и выясните. Будем учиться на чужих ошибках, а не на своих. Начальника охраны зовут Маркус Такер. Ранее он работал в каком-то американском разведывательном ведомстве, но не думаю, что этот человек в прошлом был матерым разведчиком – так, пятое колесо в телеге. По крайней мере, у нас на него серьезного досье нет. Это и хорошо, и плохо. Но за простачка его тоже не держите. Все-таки охранять такой объект дурачка не поставят.

Посольство США располагалось на красивой окраине Тегерана в районе Эндиреаре. Из центра города Шелестов ехал почти полчаса по узким улицам, то сбавляя скорость, то совсем останавливаясь. Жизнь в городе не кипела так, как в европейских или других азиатских столицах. Да и, положа руку на сердце, надо признать, что иранская столица выглядела бедно. Ближе к окраине машин стало заметно меньше, зато появилось много крестьянских повозок и вьючных животных, от ослов до верблюдов. Правил дорожного движения для многих просто не существовало, и Шелестову приходилось пропускать то группу пешеходов, то животных, то повозки. В центре курсировали даже автобусы, но здесь, в этой пыльной зелени окраины, столица выглядела, как обычный азиатский захолустный городок.

Максим посматривал по сторонам. Женщин мало, и те, кого он видел, в большинстве были местными мусульманками, правда, с незакрытым лицом. Мужчины встречались как в национальных рубахах и чалмах, так и одетые в обычные пиджаки, брюки и кепки. Странное, но вполне объяснимое слияние культур и времен.

На его машину посматривали без всякого интереса – здесь привыкли к европейцам и американцам. А вот Шелестова появление еще одной легковой автомашины на улице заинтересовало. Темно-зеленый «Бьюик» вывернул с боковой улицы и двинулся в сторону американского посольства. Шелестов прибавил газу, рассмотрел номер и с удовлетворением констатировал, что это тот самый номер, который ему назвал Берия. Это была машина Маркуса Такера.

Снова какая-то арба с высокими колесами, вихляя расшатанным корпусом, выкатилась на проезжую часть, и Шелестову пришлось остановиться. Он хотел было уже открыть дверь и заорать на иранца, чтобы убирался с дороги, но вовремя передумал. «Зачем? Я в чужой стране со своими особенностями и обычаями. Да и куда мне спешить? Маркус явно едет в посольство – там и поговорим». Арба свернула в переулок, и Максим продолжил путь.

И тут из-за угла, куда свернула машина американца, полыхнуло огнем, и улицу заволокло клубами пыли и сизого дыма. Земля дрогнула под колесами. От неожиданности Шелестов сперва нажал на тормоз, но мысль о том, что это была машина Такера, заставила русского оперативника надавить на педаль акселератора. Черный запыленный «Шевроле Мастер» Шелестова полетел по улице, едва не задевая повозки и столбы и уворачиваясь от шарахающихся в разные стороны пешеходов. Отчаянно давя на клаксон, Шелестов с нетерпением смотрел вправо.

Когда оперативник вылетел на перекресток, он увидел пустынную улицу, лежащий на боку темно-зеленый «Бьюик» и узкую темную дорожку разливающегося бензина, текущую в сторону канавы на краю улицы. Откуда-то выбежали двое полицейских. Рванув ручной тормоз, Шелестов выскочил из машины и бросился к «Бьюику». Такер был внутри. Стекла разбиты, стоял сильный запах бензина. Еще миг, и карбюратор рванет от любой искры. Или, еще того хуже, бензобак.

Почти одновременно Шелестов и двое смуглых иранских полицейских добежали до машины Такера. Вытащить тело можно было только через проем лобового стекла, от которого остались лишь мелкие осколки, торчащие по краям уплотнительной резинки. Не сговариваясь, все трое принялись вытаскивать американца. Такер тихо постанывал, но сейчас некогда было осторожничать. Необходимо было поскорее извлечь его из машины и унести подальше. Нога раненого застряла где-то в районе рычага переключения передач, и Шелестову пришлось самому залезть по пояс в салон. Наконец полицейские, подхватив американца под руки и ноги, потащили его к стене дома напротив. Шелестов побежал следом.

Но тут за его спиной бахнуло так, что он мгновенно оглох с дикой болью в барабанных перепонках. Брусчатка проезжей части вдруг оказалась перед его лицом, и Максим едва успел подставить руки, чтобы не разбить лицо. Жар пронесся такой, что он испугался, что сейчас загорятся его волосы и одежда. Но вскоре этот жар слетел волной, и Шелестов, подхватив упавшую шляпу, бросился к полицейским.

Когда он подбежал к стене дома, один из иранцев поднял голову и сокрушенно покачал головой. Теперь Шелестов и сам увидел, что Такер мертв, – видимо, сильно повредились внутренние органы. Один из полицейских побежал куда-то, второй начал осматривать тело, проверяя карманы. Он вытащил и развернул паспорт погибшего. Последние сомнения отпали, это действительно был Маркус Такер. Шелестов огляделся по сторонам в поисках телефона. В этом районе найти его не так легко, а у иранцев по причине незнания языка не спросишь.

Представители американского посольства приехали быстро и даже на двух машинах. Шелестов сидел на каких-то ящиках. Его слегка подташнивало, голова гудела. Все-таки взрывной волной его долбануло не так уж и слабо.

Один из американцев спросил по-английски:

– Вы свидетель происшествия? Как это произошло?

– Нет, я не свидетель, – ответил Шелестов и встал на ноги. Собрав все свое знание английского языка, он добавил: – Я русский.

– Что? – Американец уставился на Шелестова красными от недосыпания глазами и потер пунцовые щеки. Затем он перешел на ломаный, но вполне понятный русский язык: – А, да, конечно. Меня зовут Дастин Хигс, я сотрудник посольства США в Тегеране.

– Максим Шелестов, – протянул руку оперативник. – Мистер Хигс, мы можем с вами поговорить более обстоятельно и не на улице? Я ехал к вам в посольство, когда все это произошло. У меня была назначена встреча.

– Разумеется, не здесь, – кивнул американец. – Идемте.

В кабинете, отделанном дубовыми панелями, Хигс предложил Шелестову сесть и задернул шторы. От предложенных кофе и виски русский отказался. Хигс потер глаза ладонями, потряс головой и снова поднял глаза на гостя.

– Так что у вас, мистер Шелестов?

– Я должен был встретиться с Маркусом Такером, – пожал Шелестов плечами, – но трагедия помешала. Что это было? Покушение лично на Такера или террористический акт в отношении американского гражданина? Или это связано с несанкционированным проникновением на территорию вашего посольства?

Хигс неохотно кивнул:

– Такер перед отъездом говорил, что приедет русский офицер, чтобы обсудить обстоятельства и совместные действия. Ну что же, я был заместителем Такера – мне теперь и принимать решения. Да, случилось проникновение, и теперь у нас все в панике. И больше всего паники из-за того, что мы не поняли, куда и зачем проник неизвестный. Он не вор, потому что ничего не пропало. И не диверсант – мы не нашли ничего похожего на подслушивающее устройство, бомбу или что-то такое.

– Возможно, этот человек просто ничего не успел сделать, – предположил Шелестов. – Все-таки серьезная охрана, у него, может быть, просто не было шансов.

– Ладно, слушайте, Макс, давайте без церемоний. Проблема у нас общая, и, я думаю, работать надо тоже вместе. Вы ведь потому и приехали, что хотели узнать о происшествии? Тогда я вам скажу вот что: никакого покушения в нашем посольстве не планировалось. Только демонстративное проникновение, и все.

– Вы шутите? – удивился Шелестов. – Какой смысл в такой демонстрации?

– Не знаю, но, видимо, смысл все же есть. Посудите сами, Макс: незнакомец имел возможность несколько часов находиться на территории посольства. Моменты его проникновения и ухода не зафиксированы. Он проделал все тайно. Я передумал много вариантов причин и целей и никак не приду к какому-то определенному выводу. Хорошо, пусть он решил нас напугать, но дальше что?

– Возможно, это для того, чтобы убедить вашего президента не останавливаться в посольстве, убедить, что охрана или периметр ненадежны. Возможно, ваш президент решит остановиться в советском или британском посольстве. Но опять возникает вопрос: зачем злоумышленнику это нужно? Чтобы совершить покушение одновременно на двух лидеров? Но мы об этом узнали и теперь обязательно усилим охрану и меры безопасности.

– Черт побери, Макс, может, вы и правы.

– А может, и не было никакого злоумышленника, – снова заговорил Шелестов. – Вы не рассматривали такого варианта, что диверсантом был садовник?… Куда ездил Такер? В британское посольство? Почему его убили?