– Ты пробовал наркотик?

– Да, один раз. И мне очень хотелось продлить удовольствие.

Бретон кивнул:

– С препаратом мне все понятно, непонятно другое, почему ты не направишь его в Россию? Через Туркмению это сделать не так сложно.

– Да нет, Ален, с юга продвигать наркоту в Россию с каждым годом все труднее. Потери таковы, что они практически сводят прибыль к нулю. Южное направление русские прикрыли. Реализовывать же «Эфу» в среднеазиатских республиках бывшего Союза не выгодно. Во-первых, местные наркоманы сидят традиционно на анаше, что выращивают на своих полях или берут дешево в Чуйской или Ферганской долинах. А во-вторых, у жителей этих республик просто нет столько денег, чтобы тратить их на новые наркотики. Поэтому мы решили организовать поставку «Эфы» в Европу.

Бретон рассмеялся:

– Интересно, о чем думали главы европейских стран, поддерживавших революционное повстанческое движение в странах Северной Африки и Ближнего Востока? Ну уж точно они не думали о том, что их вмешательство обернется наркотической экспансией против них самих.

– Европейцы пошли на поводу у США. И стали заложниками политики Вашингтона. Но шайтан с ними. Мы сейчас должны как можно быстрее перебросить крупные партии «Эфы» в Грецию, нестабильная ситуация в которой сыграет нам на руку. Но сначала направить службы борьбы с наркоторговлей Евросоюза по ложному следу, который открыл для них ты, Ален. Мы должны убедиться, что сброшенная в Лэнгли дезинформация сработала.

Бретон откинулся на спинку кресла:

– ЦРУ проглотит «дезу», Хайрулла. Мне интересно, Низар Аль-Галади догадается, что его банально подставляют?

– Я недавно разговаривал с ним. Он уверен, что мы ведем честную игру. Уже сегодня вечером в Ливию чартерным рейсом будет отправлена крупная партия продукции, имитирующей «Эфу», которую Аль-Галади должен на время попридержать на складах у Эль-Азизии. А дальше посмотрим, какие меры предпримет противник, в частности Управление по борьбе с наркотиками США и соответствующие службы Старого Света.

– Ну, если ЦРУ передает материалы по «Эфе» Управлению по борьбе с наркотиками США, то последние, уверен, не станет делиться информацией с европейцами. И предпринимать ничего кардинального не будет. А станет также наблюдать за ситуацией, дабы оценить обстановку, просчитать степень угрозы, понять, против кого конкретно направлены действия наркоторговцев. И даже, возможно, пропустят товар в Европу. По большому счету, США интересует только собственная безопасность. Сильная, сплоченная Европа, да еще поддерживающая хорошие отношения с Россией, Вашингтону не нужна. Белый дом привык диктовать свои условия, а не выслушивать чьи-то, даже своих союзников.

– Но тогда тем более все должно сложиться превосходно. Пока Штаты будут устанавливать контроль над базой у Эль-Азизии, мы спокойно наладим основной маршрут из Сурта в Грецию, на Кипр и Крит. И даже на Балканы, постепенно захватывая рынки таких государств, как Испания, Италия, Франция, стран Бенилюкса.

Бретон прикурил сигарету:

– На словах все выглядит очень уж просто и легко.

– А ты знаешь, Эл, когда мы только планировали организацию наркотранзитов в Россию через Таджикистан, то эта затея многим показалась бредовой. И у скептиков были более весомые основания для сомнений, нежели в случае с Африкой. Граница между Таджикистаном и Афганистаном охранялась российскими пограничниками, их поддерживали войска мотострелковой дивизии, приданные ей авиация и артиллерия, путь лежал через неприступные перевалы и коварный Пяндж. Казалось, только сунься к реке – и тут же попадешь под огонь русских. Но маршруты все же открыли? А когда русские ушли, так вообще никаких проблем с переправкой опиума-сырца у нас не возникало. А в Ливии сейчас полная анархия. Границы открыты, бывшую Джамахирию заполонили представители всевозможных организаций и движений. Мы контролируем сейчас в Ливии более трети всех формирований так называемого Переходного национального Совета. Под нашим контролем такие стратегически важные города, как Бенгази, Мисураба, Сурт, Зувара. Наши позиции сильны в целом и в богатом нефтью регионе Ливии, Киренаике. А это и аэродромы, и порты. Мы не прекращаем деятельность в Тунисе, Египте, Сирии.

Бретон отложил сигарету, выпустив к потолку струю дыма:

– Так, уважаемый Хайрулла, у Талибана скоро для войны в самом Афганистане сил не останется.

– Останется. Нам хватит сил и для борьбы с армией западной коалиции. Тем более что так называемые силы по поддержанию мира обделались в Афганистане да и в Ираке по полной. И теперь только в высоких штабах думают, как вывести отсюда войска, сохранив лицо. Чтобы не получилось второго Вьетнама.

– Ну, Хайрулла, это уже слишком. При всем моем уважении к движению Талибан все же далеко не вьетнамская армия, поддерживаемая вооруженными силами Советского Союза. Да, Вашингтон намерен вывести свои войска из Афганистана, но они не побегут. А если что, то развернутся, получат поддержку и так ввалят вам, что Талибану придется отводить свои отряды обратно в Пакистан.

– Хоп, Эл, пусть уходят как победители. Лишь бы ушли, а мы тут потом разберемся, кто истинный хозяин в стране.

– В этом я не сомневаюсь. Но давай вернемся к теме. Меня совершенно не интересует, то, что связано с противостоянием Талибана и сил по поддержанию мира в Афганистане.

– А что конкретно тебя интересует, Эл?

– А ты не догадываешься?

– Нет!

– Хитришь, Хайрулла. Ты говорил, что мне в любом случае придется менять внешность, имя, фамилию, поэтому все мои средства переведены на счет лица, которым и должен я стать.

– Все верно, – улыбнулся полевой командир.

– Смена личины стоит дорого, ты готов оплатить и пластику, и подготовку документов. Ты даришь мне шлюху, в конце концов. И все это в благодарность за то, что уже сделано?

Мусаллах продолжал улыбаться.

– А разве твоя работа не стоит подобной благодарности?

– Возможно, она стоит гораздо больше, вот только не в ваших привычках, Хайрулла, платить людям за то, за что можно и не платить. Если я отыграл свою роль и больше не нужен Талибану, то почему не убрать меня? Тем более тогда, когда я нахожусь в полной твоей власти? Ты не убираешь. Это значит, что я еще нужен тебе. В каком качестве, Хайрулла? Давай говорить начистоту, каким образом ты планируешь в дальнейшем использовать меня?

– Я всегда был высокого мнения о тебе, Эл. Ты настоящий профи.

– Обойдемся без комплиментов.

– Хорошо.

Мусаллах поднялся, прошелся по кабинету, перебирая четки:

– После того как ты станешь другим человеком, я по согласованию с Пешаваром намерен использовать тебя по нескольким направлениям. Во-первых, никто, кроме тебя, лучше не справится с решением задачи по организации работы основного маршрута поставки «Эфы» в Европу. Во-вторых, у тебя налажены отношения с Абдалкадиром и его людьми, а также ты имеешь собственную агентурную сеть и в Ливии, и в Тунисе, и в Египте…

Бретон прервал полевого командира:

– А еще в Алжире, Нигерии и Чаде.

– Вот именно. Посему ты станешь нашим представителем в Северной Африке.

Но и это еще не все. Мы намерены наращивать производство нового наркотика. И если в Европу, а через нее и в Россию, мы могли бы внедрить его, в принципе и без твоего участия, то вот без тебя переброску «Эфы» непосредственно в США вряд ли.

Бретон удивленно посмотрел на Мусаллаха:

– Ты хочешь забросить «Эфу» и в Штаты?

– Конечно! Не справедливо лишать американскую молодежь удовольствия, доступного европейцам и даже русским.

– Молодежи Штатов хватает дерьма, что прет из Южной Америки.

– Вот именно, друг мой, дерьма, и дорогого дерьма. Мы же дадим ей качественный и дешевый наркотик. Доступный для всех слоев общества. И ты будешь контролировать поставки «Эфы» в США, вернувшись на родину. Представляешь, каким средствами станешь ворочать?

– Я представляю, какую охоту устроят за мной спецслужбы Штатов.

– Наша программа по внедрению «Эфы» в страны мира ограничена по времени. Мы понимаем, что распространение этого наркотика приведет к катастрофе, сопоставимой с последствиями ядерной войны в плане уничтожения живой силы противника. Поэтому непосредственно производить и реализовывать «Эфу» будем один, максимум два года. После чего просто бросим это дело, зачистив все следы, которые могли бы вывести спецслужбы ведущих держав на нас.

– Но, как говорится, свято место пусто не бывает. Кто-то обязательно и тут же подберет столь прибыльный бизнес.

Мусаллах улыбнулся:

– Верно. Вот на них и обрушатся спецслужбы мира. Мы же останемся в стороне. Главное в бизнесе, да и в жизни что? Знать меру и вовремя уйти из-под удара, подставив под него другого.

Бретон проговорил:

– Что-то подсказывает мне, козлом отпущения ты видишь своего арабского коллегу Абдалкадира.

– Я этого не говорил.

– А еще, Хайрулла, видится мне, что и я стану через год лишним и опасным свидетелем.

– О себе не беспокойся. С закрытием программы «Эфа» наша деятельность не прекращается. Устранение таких профи, как ты, непозволительная роскошь для движения. И очевидная глупость. Чего не могу сказать о наших ливийских друзьях.

Бретон кивнул:

– Ты прав. Убивать меня не только глупо, но и небезопасно. За годы службы сначала в бывшем уже Управлении специальных планов, национальном агентстве геопространственной разведки и, наконец, в ЦРУ я научился надежно страховаться. Прав ты и в том, что у меня много собственных агентов и не только в стане противника, являющихся профессионалами высокого уровня подготовки. Так что мое устранение невыгодно.

– Поэтому, повторюсь, за себя ты можешь не волноваться.

– У нас на сегодня все?

– Спешишь залезть под юбку?

– Хочу проехаться с ней за город. Не все же сидеть в твоем доме?

– Хорошо. Но… Эл, до того, как поехать с любовницей на природу, нам необходимо заключить контракт на дальнейшее сотрудничество, под который будут выделены деньги для подготовленных мероприятий, в частности проведения пластической операции.

– Так какие проблемы? Давай бланк контракта, я подпишу его.

Мусаллах вздохнул:

– Не все так просто. Бумаги подписывать не надо, это лишнее, да и зачем оставлять компромат против себя.

– Тогда о каком контракте ты говоришь?

– Ты должен кое-что сделать, а мой помощник запечатлеть это на камеру.

– Ваши методы не меняются. Я должен расстрелять заложников?

– Приятно иметь дело с тобой, Эл.

– Значит, бумага не компромат, а видеосъемка расстрела – материал, полностью компрометирующий меня. Не находишь, что это полная чушь?

– Формальность, Эл. И позировать перед камерой будет Ален Бретон, ты же в скором времени станешь Робертом Флоренсом.

– Об отпечатках пальцев и сетчатке глаз ты не подумал? Изменить физиономию, убрать шрамы, разные пятна, скорректировать фигуру – это легко, но пальчики-то и глаза останутся прежними? А они зафиксированы в ЦРУ. И твоя пленка может сыграть роковую роль в моей жизни. Так что давай лучше обойдемся без расстрельной формальности и подпишем обычный контракт.

– Нет, Эл, к сожалению, выставляемые условия не моя прихоть. Я исполню приказ. А насчет пальчиков и глаз тоже можешь не беспокоиться. С тобой будут работать лучшие врачи. Они сделают так, что ты превратишься в другого человека. Совершенно другого человека.

– Разве такое возможно?

– Сейчас возможно то, что было невозможно еще вчера. Прогресс!

– Что будет с врачами после операции?

– На твое усмотрение.

Бретон быстро принял решение:

– Они должны исчезнуть. Весь медперсонал, который будет причастен к операции. В живых не должен остаться никто, кто увидит меня до операции и тем более после.

– Хоп, Эл!

– Может, начнешь называть меня Роб? Чтобы привыкнуть быстрее? Кстати, когда намечена операция?

– Предварительно, на 19-е число, в частной клинике пригорода Исламабада.

– Операция должна пройти ночью, медперсонал подлежит ликвидации на месте, при необходимости госпитализации подбери для отлежки другое место. Решение по персоналу обслуживания после операции то же, что и по обычным медикам, – ликвидация!

– Да, Эл! Все так и будет. А сейчас нам необходимо заключить контракт.

– Ладно! Кто жертвы?

– Американцы. Их взяли в плен у Кабула месяц назад. У себя они числятся без вести пропавшими. Их уже не ищут.

– Сколько солдат?

– Трое!

– Чтобы быстрее закончить формальности, – на слове «формальности» Бретон сделал ударение, – мне нужен русский автомат «АК».

– Тебе дадут «АК-74».

– Тогда идем, закончим с этим быстрее, да поеду я с Лизой куда-нибудь подальше от города.

– Я подскажу тебе одно прекрасное место. И выделю охрану.

– Без нее обойдусь!

– Нет, Эл. Пока приказы здесь отдаю я! Охрана будет сопровождать тебя повсюду.

– Ну-ну!

Мусаллах и Бретон прошли из дома во двор, зашли в здание сбоку от гаражного навеса, спустились по бетонной лестнице в прохладный подвал, коридор которого заканчивался помещением, закрытым массивной решеткой. Охранник включил свет, и Бретон увидел троих избитых, обросших, грязных полуголых молодых мужчин, лет двадцати пяти.

Мусаллах подал знак охраннику, тот открыл калитку решетки. Полевой командир и бывший сотрудник ЦРУ вошли в камеру. Молодые люди прижались друг к другу. Мусаллах взглянул на Бретона:

– Вот твой контракт, Ален.

– Зачем тебе убивать их, Хайрулла? Почему не затребовать за них выкуп? Думаю, американцы пошли бы на сделку.

– Янки, может быть, и пошли бы, только я не имею с ними никаких дел.

– Принцип?

– Если хочешь, то да.

– Интересно, Хайрулла, в восьмидесятых годах к тебе в плен попадали русские?

– То было другое время. Один русский был в плену у моего отца. Раненым взяли, одного из взвода, что проводил разведку в Панджшере.

– Его вы тоже казнили?

– Не успели. Сбежал. А потом лагерь разгромила русская авиация. Не сравнивай русских с американцами. Те умели воевать и умирать достойно, как воины, эти нет.

В камеру вошел помощник полевого командира с автоматом и видеокамерой. «АК-74» передал Бретону:

– Как и просили, магазин полон.

Один из американцев приподнялся:

– Я не знаю, кто вы, но вижу, что европеец или даже соотечественник. Неужели вы убьете нас? Мы же сдались в плен, когда нам была обещана жизнь.

Бретон посмотрел на Мусаллаха:

– Это так, Хайрулла?

Ни один мускул не дрогнул на физиономии талиба:

– Да!

– Но раз вы обещали им жизнь, то должны…

Мусаллах прервал Бретона:

– Я никому ничего не должен. Да, мы обещали им жизнь при условии добровольной сдачи в плен. И выполнили обещание. Пленные жили, пусть и как скоты. Но сколько жизни отведено каждому из них, знает только всевышний. Сегодня суждено погибнуть американцам, а завтра, возможно, и всем нам. Не тяни время, Ален, у тебя же еще прогулка с очаровательной мадемуазель Клодель?!

Бретон передернул затворную раму, загоняя патрон в патронник.

Американец, что обращался к нему, закричал:

– Нет! Не надо! Прошу вас! Мы готовы на все…

Его оборвал сосед:

– Не унижайся, Майкл, нас не пощадят.

– Но я не хочу умирать.

Бретон выстрелил в лицо американца, которого звали Майкл. Тот рухнул на своих товарищей, заливая их кровью. В подвале прогремели еще две очереди.

Бахтияр опустил камеру:

– Я все снял, саиб!

– Отлично, – сказал Мусаллах.

Он вытащил из кобуры пистолет, подошел к дергавшемуся в судорогах, окровавленным телам американских солдат и выстрелил каждому в голову.

– И зачем? – опуская автомат, спросил Бретон. – Итак понятно, что я убил их.

– Привычка, Эл!

Он повернулся к помощнику:

– Кассету мне на стол. И смотри, Бахтияр, никаких копий!

– Да, саиб!

– Ступай.

Бретон прикурил сигарету. Он смотрел на трупы.

– Что-то не так, Эл? – спросил Мусаллах.

– Да нет, просто парни могли бы жить, останься на родине. Но захотели заработать. Вот и получили расчет. А ведь в Штатах у них наверняка остались родители, девушки, возможно, жены и дети. Идиотская политика, идиотская война.

– Весь мир таков, Эл. Стал таким.

– Ты веришь в конец света, Хайрулла?

– Нам, Эл, смерть не страшна.

– Я спросил, веришь ли ты в конец света?

– Не думал об этом.

– А ведь нам всем отвечать пред богом за грехи свои.

– Не знаю, как ты, а я чист перед Аллахом.

– Как знать? Но ладно, пошли отсюда.

Мусаллах и Бретон поднялись наверх.

Хозяин усадьбы указал на автомобили под навесом:

– В твоем распоряжении, Эл, любая из этих машин.

– И даже новенький «Кадиллак»? Кстати, где ты приобрел его?

– В Пакистане, неплохой внедорожник, да? Красивый, мощный.

– На фоне ослов с арабами он впечатляет.

– Каждому свое!

– Я передумал выезжать на природу.

Хайрулла бросил на Бретона быстрый взгляд:

– Позволь узнать почему?

– Расхотелось.

– После американцев? Я думал, у тебя крепкие нервы.

– Дело не в нервах, Хайрулла. Просто твои люди не дадут провести время так, как я хотел бы. Ты же не отменишь свое решение об охране? Поэтому я останусь дома. С Лизой мы неплохо отдохнем и в моих так называемых апартаментах.

– Что ж, как хочешь.

– Распорядись, пожалуйста, насчет обеда и ужина, чтобы его подали в мои комнаты.

– Кальян?

– Нет! Вдыхай эту наркотическую дрянь сам.

– Дело твое.

Оставив Мусаллаха во дворе, Бретон поднялся в свои комнаты. Клодель сидела перед зеркалом, занимаясь ресницами и бровями.

– Это ты, дорогой?

– Это я, дорогая. Бросай косметику, принимай душ и в постель.

Элиза удивленно посмотрела на Бретона:

– Что, прямо сейчас?

– Ты что-то имеешь против, – нагнулся к ней Бретон.

– Нет, дорогой!

– Так какого черта наводить макияж. Отрывай свою задницу от пуфа и в душ.

– Да, да, конечно!

Сбросив с себя летний костюм, Бретон настроил кондиционер на максимальную мощность, лег на широкий топчан. Он думал о сексе с проституткой, совершенно выбросив из головы убийство трех молодых американских парней. И в этом был весь Ален Бретон.