– Тогда о каком круге обязанностей в данной ситуации может идти речь?

Самолов прикурил сигарету и проговорил:

– Ладно, выйдем мы в Сахану с помощью проводника, а что дальше? Что мы предъявим мерзавцам, захваченным нами? Они ведь вполне могут иметь документы, подтверждающие их причастность к какой-то группировке, подписавшей договор о неприменении силы. Оружие? Так оно здесь у каждого. Постоянные разъезды по окрестностям блокпоста? Но это их личное дело, где колесить. Никаких угрожающих действий они не производили.

– А угрозы в адрес племени муали?

– Боевики откажутся от своих слов. Это здесь делается так же легко, как и раздача обещаний. При этом они могут заявить, что враждуют с муали, однако ничего против них не предпринимают. Мы доставим их на пост, и сразу же поднимется изрядный шум. Главарь этих «духов» обвинит нас, российскую военную полицию, в нарушении договора. И пошло-поехало.

– А может, они этого и добиваются? – предположил прапорщик.

– Захвата?

– Захвата и шума. «Духи» прекрасно понимают, что их стоянку вычислить не так уж и сложно. Достаточно заглянуть в ближайшую брошенную деревню. Она будет именно там. Разведка легко подтвердит наличие «духов» в Сахане. А боевики не глупы. Так подставляться они не стали бы.

– Но ведь подставляются.

– И заметь, грамотно. У нас нет оснований для действий против них, а они, по сути дела, контролируют нас. И никто ничего не нарушает. Не нравится мне эта ситуация. Но ладно, надо к отцу парня идти.

– Может, я?.. – предложил заместитель.

– Нет, ты занимайся личным составом. Отработай оборону поста в условиях полного окружения. Наш противник провел артподготовку и пустил в ход тяжелую технику. Каждый боец должен твердо знать, что и как ему делать, какой сектор держать. Еще раз оцени позиции пулеметчиков и гранатометчиков, расчета «АГС». В общем, проводи занятия.

– Сирийцев подключать?

Самолов улыбнулся и ответил:

– Если они пожелают подключиться.

– Но они подчинены нам.

– А то ты не знаешь, что подчинение это чисто формальное, и сержант Бахтари получает указания от своего офицера.

– Я понял. Занятия проведу и заставлю сирийцев участвовать в них. Плевать я хотел на их начальство. Они приданы нам, значит, будут делать то же самое, что и мы.

– Иначе что? Свет им отключишь?

– Иначе я поговорю с сержантом Бахтари по-своему. Не сомневайся в том, что после этой беседы он будет выполнять наши приказы бегом и на полусогнутых.

Старший лейтенант рассмеялся и заявил:

– Да, что-что, а убеждать ты умеешь. Занимайся!

Самолов прошел к тыловому проему в дувале, у которого его ждал Сахим.

– Салам, Карим! – поприветствовал он представителя племени муали.

– Салам, господин офицер. Ну и что с моим сыном?

– Как у нас говорят, лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Пойдем, проведаешь своего сына.

– Но он живой?

– Живее не бывает!

– Слава Аллаху.

Самолов провел Карима Сахима в санитарный блок. Вообще-то это не дело командира взвода, отвечающего за все, что происходит на блокпосту. Старший лейтенант мог послать с Каримом любого солдата, но пошел сам. Он поступил так лишь потому, что хотел еще раз увидеть Халиму.

Самолов понимал, что ничего у него с этой женщиной быть не может. При всем желании не получится. Халима принадлежит своему племени. Суровые местные обычаи не позволят им встречаться даже при обоюдном влечении. Но он жутко хотел увидеть эту необычайную женщину.

Сахим был поражен, когда увидел сына, за обе щеки уминавшего кашу и запивавшего ее чаем. Отец до рассвета молился, просил Всевышнего не забирать у него Акрама. Мальчишка не только не умер, но и выглядел так, что вчерашняя беда словно приснилась Кариму.

– Отец! – воскликнул Акрам. – Салам алейкум.

– Ва алейкум, сын. Как ты? Хотя я и сам вижу, что тебе намного лучше.

– Я могу уже пойти в селение, отец. Вот только машину одну здесь посмотрю. Офицер обещал допустить меня до нее.

– Что за машина, какой дом? – воскликнула Халима. – Доктор сказал, что тебе еще как минимум три дня надо лежать в постели.

– Но я хорошо себя чувствую.

– Ты, Акрам, должен делать то, что скажет русский доктор, и слушаться тетю Халиму! Она из-за тебя все бросила и пришла сюда, – заявил Сахим.

В помещение вошел фельдшер с каким-то флаконом для очередной капельницы.

– Это кто тут собрался домой? – осведомился он, затем повернулся к Сахиму и поздоровался с ним.

– Салам, уважаемый доктор. Вы сотворили чудо. Расскажу в селении, люди не поверят.

– Только не приводи с собой всех жителей селения, чтобы они убедились в правдивости твоих слов, – заявил прапорщик Таренко.

– Нет, конечно, я же все понимаю. Спасибо вам огромное, доктор.

– Не за что. Вы там своему врачу передайте, пусть подойдет, я ему кое-какие лекарства общего назначения дам. Вам они просто необходимы.

– Да, господин доктор. Скажу обязательно.

Тут сигналом вызова сработала станция Самолова.

Он вышел в коридор и ответил:

– Первый на связи!

– Здесь Заслон!

Это был позывной передового поста.

– Слушаю.

– Пикап вновь появился.

– Где?

– У холмов. Человек с камерой поднялся на вершину одной из высот.

– Ну и черт с ним. В остальном?..

– В остальном все спокойно. По шоссе следуют машины в обоих направлениях, ничего угрожающего.

– Продолжай наблюдение!

– Есть!

К старшему лейтенанту подошел Сахим и сказал:

– Уж не знаю, как благодарить вас, господин офицер.

– Никак не надо благодарить.

– Сегодня баранов режем, после полудня привезем вам мясо.

– Как я понимаю, отказаться нельзя. Это значит обидеть племя, так?

– Да.

– Что ж встретим, примем. Если с оплатой, то мы приготовим деньги.

– Какая оплата, офицер? Вы помогаете нам, мы – вам, – воскликнул Сахим.

– Хорошо, пусть будет так.

– А за сына я отплачу, пойду в селение и расскажу всем, как русские спасли его.

– Вы решите вопрос по лекарствам. Возьмите все то, что даст вам наш фельдшер.

– Да, конечно. Где-то в час к вам подойдет повозка.

В 13.10 мужчины из селения Эль-Саур привезли на пост мясо, забрали медикаменты и уехали.

Наступило самое жаркое время суток. Бойцы взвода, не считая тех, которые несли боевое дежурство, укрылись в здании, в котором снова работали кондиционеры.

Пикап ушел за холмы. Видимо, боевикам тоже не очень-то хотелось работать в такую жару, хотя она и была для них привычной. А может, они уже сделали то, ради чего были присланы сюда. По крайней мере, в этот день «духи» на пикапе с помятой крышей больше не появлялись.

Незаметно наступил вечер. Второй день дежурства взвода Самолова подходил к концу. Заместитель командира выставил очередную смену ночных наблюдателей, потом провел вечернюю поверку.

Самолов зашел в санитарный блок. Акрам Сахим выглядел совершенно здоровым. Халима что-то вязала, напевая местную песню, мелодичную и грустную.

Командир взвода пожелал им спокойной ночи и прошел на КНП, где стояли две кровати – его самого и связиста. На столе – спутниковая станция в режиме ожидания.

Но в эту ночь выспаться Самолову, всем бойцам его взвода и сирийского отделения не удалось. В 2.03 старшего лейтенанта разбудила хлесткая пулеметная очередь.

Тут же внизу раздалась команда прапорщика Гураева:

– Подъем! Тревога! Все на позиции. Бегом!

Послышался шум, бойцы быстро одевались, разбирали оружие.

Самолов вышел в коридор, по которому уже бежали его подчиненные. Каждый из них должен был занять позицию на крыше или в одном из помещений второго этажа.

Он торопливо спустился вниз, увидел прапорщика Гураева и спросил:

– Кто стрелял, Муса?

– Наши союзники из пулемета БМП лупанули.

– На хрена?

– Я успел перекинуться парой слов с Бахтари. Он сказал про пикап. Ты лучше с нашим наблюдателем передового поста поговори.

Старший лейтенант прошел до поста. На нем находился сержант Георгий Гавада.

– Что тут, Жора?

Гавада был старше взводного на пять лет, и Александр позволял себе иногда держаться с ним попросту, как, впрочем, и с другими военнослужащими, но только наедине или в узком кругу.

– Полчаса назад вновь объявился все тот же пикап. От холмов осветил пост фарами. Конев с вышки тоже направил на пикап прожектор. Наш-то гораздо мощнее. Боевики вырубили фары и поехали к шоссе. Я думал, что они остановятся там же, где и раньше, а пикап вышел на саму дорогу. На турели закреплен пулемет «Браунинг». Ствол в нашу сторону повернут, у пулемета «дух». Второй с автоматом у кабины, но тоже целился в направлении поста. Я только хотел вас вызвать, как сирийцы из пулемета БМП дали очередь.

– По пикапу? Я что-то не вижу его.

– Перед ним. «Тойота» сдала в кювет, развернулась и пошла к холмам. За ними она и скрылась.

– Твою мать! – выругался Самолов. – Почему сирийцы открыли огонь без команды?

Сержант пожал плечами и сказал:

– Это, командир, у них надо спросить.

– И спрошу!

Старший лейтенант прошел до позиций сирийского отделения.

Сержант Бахтари стоял у капонира БМП-2 и курил.

Он увидел Самолова, тут же бросил сигарету, затоптал окурок и заявил:

– Здравия желаю, господин старший лейтенант!

– Здравствуй, сержант! Не соизволишь объяснить, что означала эта стрельба?

– Так вам уже подробно все наблюдатель передового поста доложил.

– Я у тебя, сержант, спрашиваю.

– Хоп. Я проверял, как несут службу солдаты, подчиненные мне, в том числе наводчик-оператор БМП. В это время появился пикап шайтанов. Он дошел до шоссе, поэтому я приказал наводчику открыть предупредительный огонь из «ПКТ». После этого боевики скрылись, угроза была снята. Они зашли в зону нашей ответственности, господин старший лейтенант. Мы обязаны были реагировать на это.

Самолов посмотрел на сирийского сержанта. Нормальный, симпатичный молодой мужчина, воюет с первых дней войны в правительственных войсках, остается верным присяге.

– Скажи, сержант, у нас здесь базар или блокпост?

– Странный вопрос, господин старший лейтенант.

– Ответь!

– Блокпост, господин старший лейтенант.

– Кто командир поста?

– Вы.

– А кто ты?

– Я – командир отделения, приданного вам.

– Вот. Приданного, значит, подчиненного мне. Так какого шайтана, ты принимаешь решение без моего ведома?

– Значит, вот в чем дело, – протянул Бахтари. – Что ж, объясню. Пикап встал на шоссе, в зоне ответственности наших подразделений. Он мог так и торчать на дороге. Боевики хотели, чтобы мы обратили на них все свое внимание, заставляли нас поднять всех бойцов по тревоге, в общем, просто провоцировали. А ведь они могли рвануть к посту. Вы можете дать гарантию в том, что пикап не был набит взрывчаткой, а боевики не являлись шахидами? Пока я связался бы с вами и доложил, пикап уже прорвался бы на территорию блокпоста. Поэтому я принял решение действовать по обстановке и на опережение. Что именно я сделал не так? Мой наводчик отогнал пикап, и угроза была снята.

Самолову пришлось согласиться с тем, что сержант действовал верно.

– Добро. Но ты мог связаться со мной, когда пикап только пошел от холмов в сторону шоссе, – все-таки проговорил он.

– А на каких основаниях? Он был вне зоны ответственности блокпоста, пока не вышел на шоссе.

– Хорошо, давай закончим этот пустой разговор. Но в следующий раз, Валид, будь так любезен, запрашивай у меня разрешение на открытие огня или предупреждай о потенциальной угрозе, не дожидайся ее реального проявления.

– Слушаюсь, господин старший лейтенант! – отчеканил Бахтари и улыбнулся.

– Весело тебе, Валид?

– А я вообще по натуре человек такой. Веселюсь, пока есть возможность.

– Ладно, отбой всем!

– Слушаюсь! Отбой!

Самолов вернулся в здание, а сирийский сержант на какое-то время задержался. Возможно, он решил провести дополнительный инструктаж своих бойцов.

В коридор вышла Халима и спросила:

– Александр, что-то случилось?

– Ничего серьезного. Опять пикап. Те же самые боевики вновь захотели потрепать нам нервы.

– Вы их уничтожили?

– Нет, отпугнули. У нас не было оснований стрелять на поражение.

– У вас сильная армия, Александр, но есть одна слабость, с моей точки зрения, довольно значительная.

– Что за слабость?

– Вы слишком гуманны к тем негодяям, которые расстреляли бы вас, ни секунды не раздумывая.

– Возможно. Но это не слабость, Халима. В этом и состоит разница между нашими подразделениями и формированиями боевиков. Мы служим своему государству, помогаем вашему и всегда соблюдаем законы войны. Боевики ИГИЛ и других структур такого рода являются обычными бандитами, которым никакие законы не писаны. Если мы будем уподобляться им, то станем такими же негодяями, как и они.

Женщина надолго задумалась.

– Вы правы, – наконец-то сказала она и быстро прошла в санитарный блок.

Самолов поднялся на КНП.

Связист сержант Паладин сидел у своего стола, заставленного аппаратурой. Он посмотрел на командира, вошедшего в помещение. В глазах его стоял немой вопрос. Мол, что там произошло?

Старший лейтенант присел на кровать и сказал:

– Отдыхай, Коля. Ничего серьезного.

– Значит, докладывать на базу не будете?

– Нет. Не о чем, – ответил старший лейтенант, сбросил куртку, ботинки и прилег на кровать.

Но поспать ему толком не удалось.

Через час, в 3.23, ударили очереди у селения Эль-Саур. Старшему лейтенанту Самолову вновь пришлось поднимать личный состав и приказывать ему занимать оборонительные позиции.

Но ведь стрельба велась в зоне ответственности взвода российской военной полиции, да еще и, возможно, в населенном пункте. Поэтому Самолов обязан был направить туда часть своих людей. Он сам повел их.

Пока они шли, стрельба прекратилась. Селение было заполнено вооруженными мужчинами.

Старший лейтенант прошел к дому вождя.

Абу Муржан с автоматом в руке стоял возле ворот. Его окружали лучшие воины племени муали.

– Салам алейкум, вождь.

– А, это вы. Салам.

– Что здесь произошло? – спросил Самолов.

– Обстрел, – кратко ответил вождь.

– И кто в кого стрелял?

Муржан отвел старшего лейтенанта в сторону и проговорил:

– Полчаса назад по селению ударил пулемет. Я давно воюю и неплохо умею различать по звуку, какое оружие стреляет. Так вот, огонь велся из американского пулемета «Браунинг» с расстояния примерно в семьсот метров.

– Погибшие, раненые у вас есть?

– Слава Всевышнему, обошлось без потерь. Хотя пулеметчик расстрелял всю ленту на сто патронов. Люди ран не получили. Досталось домам. Особенно тем, которые стоят на западной окраине. Школа сильно повреждена, стекла выбиты, рамы снесены, в стенах отверстия от пуль. Но это все ерунда, восстановим. Нам бы отыскать этих собак, которые стреляли по мирно спящему селению.

– Думаешь, пулемет бил с того пикапа, который последнее время тут шарахается?

– У нас, офицер, старик на западной окраине живет. Страдает бессонницей. Не спал он и сегодня. Пришел ко мне, как стрельба закончилась, и сказал, что в четвертом часу ночи услышал отдаленный звук двигателя. Но это был не грузовик. Вышел во двор, глянул на пригорок, который как раз метрах в семистах от селения, и увидел пикап. Несмотря на возраст, зрению этого старика любой молодой человек позавидует. Он разглядел в кузове какую-то темную массу, но понять, что это, не смог. Да и ясно, далеко. А потом увидел вспышки, услышал стрельбу и упал под забор. В его дом шесть пуль попало. Так что я не думаю, а твердо знаю, что стреляли шакалы с этого пикапа. Знать бы еще, откуда они, кто такие. Мы нашли бы их, поговорили, отбили бы охоту стрелять по мирным жителям.

Самолов подумал, стоит ли разглашать информацию, полученную от полковника Глухова, потом решился и спросил:

– Вы и ваши люди видели старшего этой группы?

– Да, уродец такой.

– Так вот, это Гунар Дуар, младший командир из банды Мохаммада Чали. Слышал о таком?

– О Чали? Кто же о нем не слышал. Но ведь он, как и я, подписал договор о неприменении оружия. Это что же получается? Чали действительно распустил свою группировку, и его бандиты теперь действуют кому как заблагорассудится?

Самолов отрицательно покачал головой и сказал:

– У меня другая информация. Чали лишь имитировал роспуск своего формирования. На самом деле он перебросил его в поселок Шагас.

– Так это недалеко, чуть более тридцати километров от Эль-Саура! – воскликнул вождь так громко, что к нему повернулись все мужчины, стоявшие у ворот. – Вождь сменил тон и сказал уже спокойно: – Получается, что его банда у нас под боком.

– Информация, вождь, не проверенная, но, как говорится, дыма без огня не бывает.

– Это так! У Чали, если он сохранил всю свою группировку, есть немалые силы, более двух сотен боеспособных людей. Прежде их число доходило до пятисот, но ваши самолеты сильно проредили ряды этой группировки, когда она только шла к Алеппо. Люди говорили, что русская авиация устроила настоящий ад для боевиков Чали. Тем не менее половина людей у него осталась. Он имел танки, БМП, бронетранспортеры, полноценную минометную батарею, самодельные установки для стрельбы газовыми баллонами…

– Я знаю, что это такое.

– Не дай Всевышний, попасть под взрыв баллона. Люди заживо сгорают. Но это ладно. Значит, данные не проверены?

– Да, они официально не подтверждены. Хотя это может произойти уже сегодня. Или наоборот, поступит опровержение.

Муржан посмотрел на Самолова и заявил:

– Знаете, господин старший лейтенант, если данные не будут подтверждены, то я в ночь отправлю к Шагасу своих людей.

– Я должен согласовать это с моим командованием.

– Зачем? Племя муали сейчас не подчинено никому. Мы обещали признать ту власть, которая будет избрана после уничтожения бандформирований. А пока племя соблюдает договор о прекращении огня и нейтралитет. Но право мести остается за нами. Оно священно и не может быть отменено никакими законами, ни единой властью. Так что разведка – это моя личная инициатива. Я очень уважаю вас, российских военных, но вы здесь совершенно ни при чем.

– Ограничитесь ли вы только разведкой, вот в чем вопрос. Но вы правы, в дела племени муали я вмешиваться не могу. Вот только угроза в виде банды Чали, если она действительно существует, распространяется на всю зону ответственности взвода российской военной полиции, которым я командую, и отделения сирийской армии, приданного мне, а не только на селение Эль-Саур. Если боевики решатся на нападение, то в первую очередь они атакуют блокпост.

Тогда…

Муржан прервал Самолова:

– Не продолжайте, офицер, это очевидно. Поначалу я передам вам данные разведки. Не исключено, что мы с вами обговорим взаимодействие. Ведь нам грозит общая опасность. Договор о прекращении огня потеряет силу, если одна из сторон, подписавших его, атакует другую. Мы с вами вынуждены будем обороняться, отражать нападение боевиков.

– Это мне известно. Что ж, пусть будет разведка. Но вы уверены в том, что вашим людям удастся проникнуть в Шагас? Наблюдение со стороны не даст достаточного эффекта и не прояснит обстановку. Этот населенный пункт слишком велик.

– Мои люди сумеют войти в Шагас, – уверенно заявил вождь.

– Да поможет вам Всевышний. Значит, в ближайшую ночь?

– Да. В ночь марш до Шагаса. Вход в город – утром, разведка – днем, отход – вечером. Возвращение – ориентировочно рано утром послезавтра, семнадцатого числа. Я сам приду к вам на блокпост с результатами разведки.

– Договорились.

– Благодарю за то, что прибыли на помощь.

– Это наш долг.

– А лечить нашего паренька – тоже ваш долг?

– Да, и это наш долг, уже чисто человеческий.

– Вот за что вас и уважают в нашей стране, где к чужакам принято относиться с подозрением. Впрочем, Сирия давно связана с Россией дружбой. Я вот тоже прошел курсы при вашем генштабе еще в девяностые годы. Ладно, давайте о делах насущных. Как там у вас наши Акрам и Халима?

– Они дня через два вернутся. Наш фельдшер и постоянный уход молодой женщины подняли парня.

– Спасибо вам за Акрама.

– Да не за что, вождь. Что ж, если угрозы нет, то мы пойдем на пост. Ночка сегодня выдалась сложная. А будет еще тяжелее, если Чали задумал вновь ступить на тропу войны. Но ничего, как говорится, прорвемся.

– Прорвемся, господин офицер.

Самолов подал команду. Его солдаты выстроились в колонну по два и двинулись к блокпосту.

Начало светать. Наступал новый день. Никто не знал, что он принесет.