Ну что ж, хозяин казино «Фант», Боб, он же мэр города, ставку принял. Сперва даже один к двадцати эта ставка играла, а сегодня, когда срок приближается, ставка уже один к десяти играет. Но для Легата все равно приличный выигрыш будет. Но все сильно сомневаются, что пришельцы к нам пожалуют. Он ведь, когда «порох» жег, не сказал волшебных слов – «крэкс, фэкс, пэкс».

Боб спрашивает:

– Ну что, господин Легат, где наши дорогие гости?

– Рано еще. – И опять в небо уставился.

А на небе облачко появилось. Формой на корабль космический смахивает. Три ватных цилиндра разного диаметра один на другой поставлены, нос заостренный, дым сзади струится, по боку льдинки сверкают, будто иллюминаторы. Среди толпы вздохи удивления слышны. Кто-то, наверное Вадим Рожко, преподаватель пения и математики из второй школы, возмущаться начинает, мол, и не корабль это вовсе, а облако обыкновенное, формы только удивительной. Наверное, его ставка против Легата играет.

А американец голову опустил, будто и не интересует его, что в небе происходит. Трубку пытается раскурить. Вот он уже клубы дыма пускает, знаки пришельцам подает. А этот корабль облачный как висел в небе, так и висит. Чего выжидает?.. Народ кругом молчит смущенно.

Боб пока мозги напрягает, память свою освежает. Какие еще ставки сегодня играют? Ну, эти «пузыри погодные» считать не будем, ставки на них ма-аленькие, зато кучка «пузырей» большая, а погода у нас в горах изменчивая. Пускай уже менеджеры с этим разбираются. «Стразы зла», кажется, 1:10 играют. На меня поставили. Добрый народ, из зависти зла мне желает, думает Боб. Приятно, значит, знаменитым становлюсь. Только не боюсь я ни черта этих «страз». Меня ихнее зло стороной обойдет. Я об этом знаю, а те, кто эту ставку заявлял, 10 000 евро потеряют. Это мне в доход пойдет. Как и процент от проигрыша Легата. А он точно проиграет, облако диковинное – это ведь еще не пришельцы. Еще чего? Ну, с «жареных векселей» тысяч пять получу. «Тяжелая вода» нынче не играет. «Атомный кактус» играет бессрочно, ставка на него, на Третью мировую ядерную войну, 1 к 1 000 000. Зачем мне миллион или даже миллиард евро, если война мировая будет? Нет, не надо этому фанту играть, деньги лучше в мирное время тратить. Запретить надо эту ставку. И «кактусы атомные» запретить надо из Зоны таскать. Все равно еще ни один не сработал. А если сработает, неизвестно, что случится. Так он зла не несет. Мерцает и тикает фиолетовый колючий цветочек в форме атомариума. И кто это выдумал, что за ним ядерные взрывы стоят? Может, это всего лишь часы космические?

Так, чего-то я отвлекся, рано еще деньги считать, решил Боб. Где пришельцы? Ага, облако засветилось и изменилось неуловимо. Стало привычным диском. Летающей тарелочкой из облачного пуха. Это мне уже не нравится, оно что, снижается? Это как? Пришельцы из облака появятся, прозрачные, как привидения? И я должен буду засчитать Легату выигрыш? Не-е, не должно так быть.

Народ вокруг замер, ветер улегся, муха бы кашлянула – и то все услышали. А тарелочка летающая вдруг металлической оказалась и зависла метрах в пятидесяти над головой. Серебром вся сверкает, но иллюминаторов никаких не видно.

Вдруг тишина кончилась. Это Вадим Рожко прокашлялся.

– А вот я интересуюсь, – авторитетно он заявляет, – как мы этот мираж руками щупать будем, если он к нам вниз на землю не опустится?

– Не, – отвечает Боб, – мы его щупать не будем. Развеется он сейчас.

– Ну-ну, завистники, – ухмыляется Легат, – денег жалко стало? Не переживайте сильно. Боб, когда я весь ваш городок куплю, тебя начальником сделаю. Будешь директором Зоны. А Рожко прямо сейчас инопланетянам подарю для опытов.

Боб не болтун по натуре. Поэтому коротко говорит:

– Да пошел ты!..

Зато Вадим поспешил ответить:

– Господин Легат сам пришелец в нашем городке. Не понимает, что порядки в Алатаньге не он устанавливает и не его пришельцы, которые пока не пришли ниоткуда.

– Порядки порядками, а деньги вы мне мои отдадите, – возражает Легат.

– Деньги? Отдадим деньги, – заявляет Боб, – если, значит, инопланетяне появятся. А пока пришельцев нет – и денег нет.

– Хорошо, – грозно отвечает Легат, – будут вам пришельцы. Сейчас на вас налюбуются и спустятся.

Рожко сквозь толпу протискивается, к Легату подходит.

– И чего это вы, мистер американец, в этом так уверены? – спрашивает. – Вы что, агент инопланетян на Земле? Резидент их разведки? А Зона – это ваш контейнер со шпионским оборудованием? Только мы нашли его раньше и вскрыли? А сам мистер Легат тоже не человек? Инопланетянин? А вот интересно, что там у вас внутри? Шестеренки, колесики? Или червячки, личинки? Где моя любимая бензопила «Дружба»? Щас вскрытие проводить будем.

Легат глазками сверкнул сквозь очки.

– Господин мэр, – говорит с обидой в голосе, – наведите порядок. Оградите меня от приставаний местного сумасшедшего. Он мне, между прочим, угрожает, поэтому лучше его изолировать.

– Куда я вам его изолирую? – отвечает Боб. – Да и нет у него бензопилы никакой. Шутит он так.

– Хороши шутки.

Легат плечами зябко повел и снова в небо уставился.

Толпа гудит помаленьку, народ бормочет что-то неразборчиво. Тарелка летающая мутнеет и медленно-медленно поднимается. Кораблик инопланетный опять ватным становится. Один миг прошел всего, глазом никто моргнуть не успел, а облачко скукожилось, еле заметным клочочком стало и исчезло, как будто и не было ничего в небе.

– Не, ну я так не играю, – Рожко говорит. – Вскрытия сегодня уже не будет? Где мои братья по разуму?

А Легат будто окаменел. Стоит неподвижно. Человек-скала. Обиду свою скрывает. Подразнили его, повертели перед носом большими деньгами и не дали, в свой кошелек спрятали.

Люди разочарованно плечами пожимают. Некоторые к Легату подходят, сочувствие выражают. А он закипает. Вдруг как заорет:

– Господин мэр, вы как хозяин казино и букмекер, принявший мою ставку, обязаны засчитать прибытие инопланетного корабля на Землю как визит пришельцев и выдать мой выигрыш.

– Ты на меня чего орешь? Какой такой корабль? Ты мне еще про зеленых человечков анекдот расскажи.

Легат зубы стиснул, нижнюю губу презрительно выпятил, мол, с вами, недоумками, ученому человеку разговаривать трудно, и дальше возмущается:

– Вы, господин мэр, как хозяин казино обязаны выплатить мой честный выигрыш, а иначе как представитель власти должны отобрать лицензию у вашего казино за жульничество.

Рожко вразвалочку подходит.

– Дай сигарету, Боб, – говорит он.

Пока прикуривает, искоса американца изучает.

– Вроде приличный человек, – говорит, – очки в солидной оправе. Из Америки привез?

– В Лондоне купил, – с вызовом Легат отвечает.

– Да, точно, – Вадим подхватывает, – в Лондоне сплошные туманы стоят, и в туманах призраки бродят из разных замков английских, и среди них пришельцы инопланетные толкаются.

– Вот, – говорит Боб и смеется, – за то, что мистер Алекс Легат привидения у нас прозрачные увидел, хочет кучу денег заграбастать.

Американец успокоился, понял, видно, что денег не обломится. И равнодушно говорит с умным видом:

– Клоуны вы оба. Решили, что кинули меня на сто тысяч евро? Сообразить не можете, что если я инопланетян вызвал, значит, могу что-нибудь грандиозное устроить? Чего там эти гроши. Я вас скоро на миллионы обую. Всех куплю. – Легат грозно посмотрел на Вадима. – Нашел я кое-что в Зоне. Вы такого еще и не видели. Весь ваш городок переверну, все вы у меня в кулаке будете, все соки из вас, мошенники тупые, выжму! – хриплым голосом выкрикнул он и закашлялся, словно угрозами своими поперхнулся.

Встрепенулся мэр, думает, смазать Легату кулаком по уху? Больно ему будет?

Рожко обнял Боба за плечи.

– Нет, – говорит, – нервничать не надо. Я таких людей, как Легат, конечно, не понимаю, но чего он на нас обижается. Пусть на своих инопланетян обижается или лучше на себя. А мы с тобой, Боб, пойдем. Поговорим, я тебя кое-чем угощу.

– Вы меня еще вспомните! Жадность твоя, Боб, тебе еще боком выйдет, – выкрикнул напоследок Легат.

Он повернулся и шагнул со вздохом. Тяжело так пошел, будто ослик перегруженный.

А Вадим мэра к себе потащил. За стол усадил. Достает из холодильника салатики корейские, фунчозу, морковчу, хе из мяса, огурчики, папоротник.

– Не хило ты затарился, – с удовлетворением Боб произносит.

– Дома всегда должно быть чего выпить и чем закусить – это не значит, что надо напиваться в дым. Но потому всегда и есть что выпить, что не напиваемся. Кстати, еще домлама в казане есть. Сейчас греться поставлю. Не знаю, – говорит, – как ты, а я одну штуку распробовал. Про «тяжелую воду» знаешь? Которая нынче в Алатаньге течет?

– Да, – вспоминает Боб, – водичка теперь в Алатаньге вязкая, как кисель, темная, но не грязная. Ее теперь не пьешь, а ешь, и желудок сразу тяжесть ощущает. Но дело не в этом. В воде, что из Зоны течет, знания чьи-то растворены. С каждым глотком в башку толпой лезут. Первыми пастухи ее попробовали. Причем козы наотрез отказались эту воду пить. Только люди рискнули. Пастухи тогда и сказали, что злые духи в Алатаньге поселились.

– Духи не духи, но водичка оказалась злая. Пастухи скоро перестали этой водой травиться, но нашлись другие любители. Напивались до полной мании величия. Гениями становились. Они все знали, все умели. Я разок тоже попробовал. Мне не понравилось. Сведения о непонятных процессах в мозгах застряли. До сих пор какие-то химические формулы в башке вертятся. Музыка, похожая на какофонию, периодически в затылке шумит, социальные модели развития человечества все время представляются. Не понимаю я ничего этого, но помню наизусть. Нет, не пристрастился я к этому питью знаний. А многие пристрастились и исчезли бесследно. Может, бродяжничать отправляются. А может, натыкаются на какие-то знания, которыми можно воспользоваться и переместиться куда-то. Проверить это нельзя, поскольку их больше никто никогда не видел. Фахрутдинов, например, уже два года как исчез. Крамера полгода как нет. Фокина с прошлой недели не видели, но этот еще объявится. Народ напугался исчезновений и перестал водичкой баловаться, да и невкусная она.

Вадим вытаскивает бутылочку из-под фанты и наливает граммов по тридцать темной, но не тягучей жидкости.

– Вот, – говорит, – мое изобретение. Если разбавить воду Алатаньги чистым медицинским до сорока градусов, получается вполне приятный напиток. Пока пьешь, чувствуешь себя ужасно умным. Но в отличие от простой «тяжелой водички» эти знания очень скоро улетучиваются. Так что давай знаний напьемся. Тебе понравится.

И они посидели вдвоем. Литр, кажется, приговорили. После первой рюмочки таким умным Боб себя почувствовал, понял, как мир перевернуть, чтобы все человечество облагодетельствовать. Но до второй пятнадцать минут прошло, и про человечество он уже забыл. Теперь знает, как вечный двигатель построить.

Пробовали без перерыва пить. Не то. Знаний много, но понимать что-то перестали. Зато какие разговоры у них пошли! О сути бытия и смысле жизни! Боб революционную теорию происхождения Вселенной придумал и суперкомпьютер, который работает вне времени. Такой комп самые сложные и долгие вычисления мгновенно сделает. Теперь, правда, он уже ничего не помнил. Все улетучилось. Но какие они умные были, пока пили…

Как домой дошел, Боб не заметил. Лежит сейчас на диванчике, слышит, как чашки на кухне Мари со стуком переставляет, чувствует одурманивающий запах свежего кофе. Голове его легко, сквознячок по лысине гуляет. Приплыли, думает, волосы-то я потерял, интересно, когда? Вчера, что ли? Во рту горько стало. Что-то будет…

* * *

Деревья стоят на жаре без листьев и дрожат всеми ветками, совсем обалдели от резких изменений погоды. Только что град шел здоровенный, как «стразы зла», воздух звенел от мороза. А сейчас плюс тридцать и тучи черные городок душат. А НЛО как достают. Слетелись как мухи на мед. Гроздьями висят в небе, окрестности освещают. Тут тебе и тарелки летающие, и блюдца, и шары светящиеся, и просто непонятные косматые образования в вышине. Прямо Лас-Вегас получается – столько света сверху льется. А еще очень важные персоны в городок зачастили. Вдруг всем августейшим особам чуть ли не со всего мира стало интересно на Алатаньгу посмотреть вместе с ее знаменитой Кляксой. Сам я дурак, думал Боб, сам подал идею фантерам. Попробовали мы активировать как можно больше фантиков, вдруг какой и сработает так, что уберется из нашего городка вся эта компания захватчиков Ай-пи-эм, то есть «Интеллектуал Повер Машинс», вместе со своим Легатом. Тоже мне сделка века! Что же за фантик такой Легат нашел?.. Или опять круто чего-то замешал?

Боб не новичок, Зону уже истоптал, когда Легат прибыл. А вот не нашел ничего подобного, чтобы сделка века вдруг случилась. И неожиданно как-то все произошло. И Легат не успел проболтаться. Как родное правительство выразилось: «Основываясь на имевших место прецедентах, как то: продажа Россией Аляски, уступка США Панамского канала, выкуп обратно у Китая Гонконга Англией, правительство независимой Республики сочло возможным совершить продажу и передать город Алатаньга вместе с зоной геоаномальных явлений транснациональной корпорации IPM».

Легат не утерпел, домой к Бобу в восемь утра примчался, еще до работы. И под нос все постановления и указ президента сует.

– При чем здесь геоаномальные явления? С ума все посходили? – задался вопросом Боб.

Почесал он в затылке, а сказать больше ничего не может.

Алекс Легат довольно морщится, над письменным столом завис в сером костюме в полосочку, на галстуке изображения бабочек блестят и буквочки IPM прыгают среди бабочек.

– Не жарко? – участливо спрашивает Боб.

– Нет, – добро он улыбается, – но от минералки я бы не отказался.

– Не пью с утра минералку. Кофе горячий с коньяком будешь?

Мари высовывается. И когда только успела себя в порядок привести. Глазки блестят, сна в них не осталось.

– Привет, Алекс, чего тут мой благоверный скандалит?

– Чего-чего, продали нас, тащи коньяк, кофе и яичницу. Позавтракаем и пойдем сдаваться этим оккупантам, – недовольно говорит Боб.

– Не поняла. – Мари обиженно глянула. – Ну-ка рассказывайте, а то никакого кофе не получите.

Кофе получили, коньяк достал Боб. Разлил на троих. Мари свою порцию в чашку опрокинула, Боб и Легат в себя. Выпили они коньяк, закусили лимончиком, еще по двадцать грамм себе плеснули. А Мари к кофе не притронулась. Сидит, взглядом Легата сверлит.

– Ну-с, – говорит, – у меня кофей остывает, рассказывайте.

Легат приосанился и густым басом, откуда только голос такой взял:

– Я есть исполнительный директор международного консорциума IPM, «Интеллектуал Повер Машинс», – говорит.

Боб лимон побыстрее в рот запихал, чтобы отвращение к этой IPM показать. А Легат продолжает:

– Мы, наш консорциум, решили поддержать экономику вашей страны. Мы предложили вашему правительству очень хорошие деньги за Зону. Ну, – он хитро прикрыл один глаз, покачал головой, – поломались ваши немного, мы сделали царский подарок вождю самого главного клана, и Зона стала наша.

Мари вдруг ожесточенно стала мешать сахар в кофе ложкой. Стук ей, наверное, нервы успокаивает.

– И чего вы от нас теперь хотеть будете? – спрашивает.

– А чего от вас можно хотеть? – отвечает Алекс, смакуя коньячок. – Будете полезны IPM – будете работать здесь. А всех, кто не нужен консорциуму, переселим, чтобы не было соблазна всякие демонстрации протеста и акции неповиновения проводить.

– Ни хрена себе, – говорит Боб, – тоже мне новый Сталин выискался. Переселение народов он будет производить. А не пошел бы ты…

Легат снисходительно посмотрел, из кейса сигару достал, покурить предлагает. Боб бешено головой замотал, будет, понимаешь, еще от врага сигары принимать. Алекс спокойненько продолжает:

– Я же друг вашему народу. Мы готовы купить каждой семье, кто захочет выехать (а она захочет выехать, если здесь нам будет не нужна), дом в любой стране Западной и Восточной Европы. Лондон, Мадрид, Амстердам, Рим, Варшава. В общем, страну сами назовете.

– А в Нью-Йорке можно? – спрашивает Мари и заботливо Легату коньячку наливает.

– Будет трудно, но для вас, Мари, сделаем Нью-Йорк.

Легат с грациозностью бегемота из-за стола выбрался и ручку Мари целует. Боб вскипает потихоньку.

– Ты это, – говорит, – кофе попил – и вали из моего дома. В мэрии секретаршам будешь ручки целовать. Там и поговорим. И запомни – мы с Мари из Алатаньги никуда не собираемся уматывать.

Легат встает, раскланивается с Мари.

– Пойдем, – говорит, – в твою мэрию.

Мари ручкой на прощание помахала, ресничками невинно похлопала.

– А я хотела бы, – говорит, – в Нью-Йорке пожить.

Боб ее уже слушать не стал. Представил он себе, что в мэрии сейчас творится.

И точно. Пока Легат кабинет мэра, как IPM-ный наместник, хозяин, блин, обживал, в зале заседаний все действующие фантеры собрались, человек сто. Вопрос один. Что делать?

– А чего делать? – говорит Боб. – Мы же фантеры. Не знаю, какой фантик паразит Легат в Зоне откопал, нам нужно тоже что-нибудь устроить, в Зоне кое-что найти, чтобы эта IPM домой убралась, или с нашими фантиками скомбинировать, чтобы и следа этой корпорации не осталось в Алатаньге. Сделку надо поломать.

Фантеры еще не разошлись, а скрип «страз зла» уже кругом слышен. И еще, подумал Боб, побриться налысо, что ли? Да нет, как-то пробовал. Мари меня машинкой парикмахерской обработала, ничего не случилось.

Вернулся он в кабинет свой, или уже легатовский, а на улице шумно стало. За окном дождь с градом. Ветер этим градом по стеклам лупит, деревья на склоне на землю ложатся, ветки теряют, молния сверкает, гром бахает.

– Началось, – громко объявляет мэр.

Легат голову свою от монитора отворачивает. Между прочим, в компьютере документы. Боб его не почистил еще.

– «Пузыри погодные» лопаете? – спрашивает Алекс сочувственно. – Или вам делать нечего? У вас же все равно мозгов не хватит так фантики активизировать, чтобы сделку века сорвать.

– А я чего, я ничего. Я теперь ничем не управляю. Все стихийно. Вы теперь, господин Легат, начальник, шеф и папа родная.

– Вот что, мистер Боб Мустафа. Делаю вам официальное предложение. Будете исполнительным офицером консорциума IPM, с окладом двести сорок тысяч евро в год.

– Знаешь, Легат, я пока в отпуск схожу дней на двадцать, а там посмотрим.

– Ну-ну, – сочувственно Алекс произносит, – не забудь из отпуска вернуться, и «стразы зла» там не очень рассыпайте, а то после вас разгребать…