Лагерь Кайрана погрузился в тревожную тишину. Даже костёр, обычно потрескивавший ядовито-зелёным пламенем, горел молча, будто затаив дыхание. Элиас стоял перед охотником, сжимая в руке кристалл Ночного Змея. Тьма артефакта пульсировала, как второе сердце, а жилки под кожей запястья тянулись выше, к локтю, оставляя узоры, похожие на паучьи лапки.
Кайран сидел на камне, чистя клинок меча тряпкой, пропитанной чёрным дымом. Его золотые глаза-щели изучали Элиаса, будто видя сквозь плоть.
– Ты выжил. Но не стал сильнее, – наконец произнёс он, швырнув окровавленную тряпку в огонь. Та вспыхнула, и в дыму на миг возникло лицо Малании – её ледяной глаз сверкнул насмешливо.
– Я прошёл испытание, – Элиас положил кристалл на землю. Камень зашипел, прожёгши траву дырой, словно кратер. – Ты сам сказал: «Принеси его».
– И принёс, – Кайран встал, его плащ из шкур шевельнулся, обнажив коготь на спине – живой, покрытый чешуёй. – Теперь вопрос: что с этим делать?
Он подошёл вплотную, запах железа и гнили ударил в ноздри.
– Этот камень – её глаза и уши. Она уже знает, где мы. Знает, что ты носишь в себе частицу её силы. – Он ткнул пальцем в чёрные прожилки на руке Элиаса. – Ты стал слабым звеном.
Элиас отшатнулся, но спина упёрлась в ствол дерева. Кора зашевелилась, обвивая его плечи.
– Я контролирую это, – прошипел он, вырываясь.
– Контроль? – Кайран усмехнулся, доставая из плаща зеркало. – Взгляни.
В отражении Элиас увидел себя – но правый глаз сверкал кровавым алым, как у Малании, а изо рта струился дым.
– Она в твоей крови. В каждом твоём решении. И чем ближе к Цитадели, тем сильнее ты будешь меняться.
Элиас ударил по зеркалу, стекло разлетелось осколками. Один из них вонзился ему в ладонь, но вместо крови потекла чёрная смола.
– Что… что со мной?!
– Ты становишься сосудом, – Кайран развернулся, указывая на север, где небо было окрашено в багровые тона. – Цитадель Разлома в трёх днях пути. Дойдёшь – она предложит тебе сделку. Силу, чтобы отомстить. Жизнь семьи в обмен на служение.
– Я никогда не соглашусь!
– Не согласишься сейчас, – охотник наклонился, подбирая осколок зеркала. В нём мелькнул образ Лины – но не пепельной, а живой, смеющейся. – Но когда тьма выест душу, ты будешь цепляться даже за призраки.
Элиас схватил кристалл. Тьма из него хлынула в жилы, и боль сменилась эйфорией. Он почувствовал, как земля шепчет ему секреты, а ветер приносит голоса из прошлого.
– Я сильнее её. Я сломлю её, даже если это убьёт меня.
Кайран замер. Впервые за всё время его лицо исказила гримаса, похожая на жалость.
– Тогда слушай. У нас есть два пути. – Он вытащил нож с клинком из обсидиана. – Первый: я отрезаю заражённую руку и выжигаю тьму из тебя. Ты выживешь, но будешь калекой. Второй… – он указал на кристалл, – …ты продолжаешь путь. Но тогда точка невозврата будет пройдена.
Элиас посмотрел на кольцо матери. Серебро почернело, но надпись «Свет во тьме» всё ещё читалась.
– Я иду в Цитадель.
Кайран кивнул, как будто ожидал этого.
– Тогда последний урок. – Он бросил Элиасу мешочек с костями, связанными волосами. – Это сердце Ши'рагаля. Когда придёт время, брось его к подножию трона Малании.
– Что это сделает?
– Откроет врата в её прошлое. Ты увидишь, чем она была… и что потеряла. – Кайран повернулся, его плащ слился с тенями. – Но учти: даже если ты убьёшь её, тьма уже внутри тебя. Ты станешь следующим Стражем Предела. Или чудовищем.
Элиас сжал мешочек. Кости внутри пульсировали, словно живая плоть.
– А ты?
Охотник засмеялся, и смех его звучал как предсмертный хрип.
– Я пойду другой дорогой. Моя охота окончена. – Он снял с шеи амулет – коготь с вырезанными рунами. – Если выживешь, верни это в храм Ветров. Он… принадлежал тому, кого я не смог спасти.
Прежде чем Элиас успел ответить, Кайран растворился в воздухе, словто его никогда не существовало. Остался только след от плаща на земле – чёрный и дымящийся.
Ночью лес заговорил с Элиасом по-новому. Деревья скрипели её именем – «Малания», ручьи шептали обманные обещания, а кристалл на груди вибрировал, сливаясь с его сердцебиением.
– Ты уверен в своём выборе? – голос Малании прозвучал у него в голове, сладкий, как яд.
– Я уверен, что убью тебя, – прошептал Элиас, разжигая костёр.
– Убьёшь? – она рассмеялась. – Посмотри вокруг.
Огонь погас. В темноте засветились сотни пар глаз – красных, жёлтых, пустых. Из чащи выползли тени с копьями из костей и щитами из человеческих лиц.
– Покажи мне, Страж, на что ты способен.
Элиас встал, кристалл в его руке вспыхнул. Тьма обвила клинок меча, и он засмеялся – низко, гортанно, как Кайран.
– Приходите. Я научу вас бояться.
Первая тень атаковала. И последнее, что увидел лес той ночью – как тьма встретилась с тьмой, и мир содрогнулся.
Лес вокруг них затих, будто сама природа затаила дыхание. Воздух был густ от запаха мха и древней сырости, а под ногами хрустели ветви, словно кости забытых времен. Кайран остановился перед массивным камнем, покрытым трещинами и плющом, который цеплялся за его поверхность, словно пытаясь скрыть тайну. Символы на камне мерцали голубоватым светом, напоминающим лунное сияние, но более холодным, почти живым. Элиас почувствовал, как мурашки пробежали по спине – это место дышало мощью, которую он не мог объяснить.
– Здесь начинается твоё настоящее посвящение, – проговорил Кайран, его голос звучал торжественно, как жрец у алтаря. – Эти камни видел лишь каждый пятый охотник. И каждый третий из них сошёл с ума.
Элиас сглотнул, но кивнул, стараясь не выдать дрожь в руках. Он приблизился, разглядывая символы. Одни напоминали спирали, другие – переплетённые звериные клыки, третьи – странные руны, будто высеченные когтями.
– Почему они светятся? – спросил он, протягивая руку, но не решаясь прикоснуться.
– Потому что они голодны, – Кайран усмехнулся, заметив колебание ученика. – Магия не терпит праздных взглядов. Каждый символ – это договор. Ты даёшь ему часть себя, он даёт тебе силу. Но будь осторожен: чем ярче свет, тем больше он требует.
Он провёл ладонью по одному из узоров – спирали с шипами на концах. Символ вспыхнул алым, и воздух наполнился запахом серы. Элиас отшатнулся, но Кайран остался неподвижен, будто боль была ему привычна.
– Этот учит огню, – сказал он, сжимая кулак, где на коже остался красный след. – Но если ты дрогнешь, он сожжёт тебя изнутри. Попробуй.
Элиас замер. Глаза его метались между камнем и рукой наставника. Наконец, он коснулся пальцем другого символа – круга с точкой в центре. Холод пронзил тело, как ледяная игла. В ушах зазвучал шёпот, словно сотни голосов спорили на забытом языке.
– Что… что это? – выдохнул он, одёргивая руку. Символ погас, оставив на коже синеватый отпечаток.
– Защита, – Кайран склонил голову, изучая реакцию ученика. – Но она питается страхом. Чем сильнее твой ужас, тем крепче щит. Запомни: магия здесь – не инструмент. Она хищник. И если ты покажешь слабину…
Он резко схватил Элиаса за запястье, поднеся его руку к другому символу – зигзагу, напоминающему молнию. Боль ударила как нож, и юноша вскрикнул. Кайран отпустил его, лицо оставалось каменным.
– Страдание – твой учитель. Ты думал, старые книги и молитвы спасут тебя от ведьм? Нет. Только боль сделает тебя сильнее.
Элиас сжал дрожащую кисть, стиснув зубы. Гнев закипел в груди, но вместе с ним – жгучее любопытство.
– Почему вы не предупредили? – прошипел он.
– Потому что предупреждения бесполезны, – Кайран повернулся к камню, сбрасывая плащ. На его спине виднелись шрамы, складывающиеся в узоры, похожие на символы. – Я тоже когда-то спрашивал: «Как они работают?» Мой наставник бросил меня в яму с голодным духом. Ты хотя бы получил объяснение.
Он провёл лезвием ножа по ладони, и капли крови упали на центральный символ – три перекрещенных кольца. Камень задрожал, и свет сменился на багровый. Воздух сгустился, образуя купол вокруг них.
– Этот символ стоит десятки жизней, – прошептал Кайран, и в его голосе впервые прозвучала тяжесть. – Он скрывает нас от взглядов ведьм, но каждую минуту забирает каплю души. Через час ты забудешь имя матери. Через два – начнёшь видеть тени. Именно поэтому мы приходим сюда только в крайней нужде.
Элиас посмотрел на свои руки, на едва заметную синеву под кожей. Страх сменился решимостью.
– Что дальше? – спросил он, выпрямляясь. – Покажите другой символ.
Кайран усмехнулся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на гордость.
– Вот этот, – он указал на руну, напоминающую дерево с корнями-змеями. – Он даёт силу читать мысли. Но чем больше ты слышишь, тем громче становятся твои собственные демоны. Готов ли ты?
Элиас вздохнул, затем прижал ладонь к камню. Холод обжёг кожу, а в голове зазвучали голоса – сначала шёпот, потом крик. Среди них он узнал смех ведьмы, которая убила его отца. Его пальцы впились в камень до крови.
– Я готов.
Лагерь Кайрана напоминал алтарь забытого бога. На земле, усыпанной пеплом костей, охотник выложил круг из чёрных свечей, чей воск стекал кровавыми слезами. Внутри круга лежали травы, собранные в полнолуние: чертополох с шипами, исколотыми рунами, корень мандрагоры, кричащий при прикосновении, и кристаллы, вырванные из сердца горных духов. Воздух дрожал, как струна, готовая лопнуть.
Кайран, одетый в плащ из шкур, испещрённых защитными символами, стоял над схемой, его пальцы чертили в воздухе знаки, оставляющие дымные следы.
– Сними всё, кроме кожи, – приказал он, не глядя на Элиаса. – Тьма цепляется за металл и ткань.
Элиас, стиснув зубы, сбросил рубаху. Чёрные прожилки на его руке пульсировали, словно реагируя на близость ритуала. Кристалл Ночного Змея, привязанный к поясу, заныл низким гулом.
– Войди. И не дыши, пока не скажу, – Кайран указал на центр круга, где лежала шкура белого оленя – священного животного древних стражей.
Шагнув внутрь, Элиас почувствовал, как кожу обожгли невидимые иглы. Свечи вспыхнули зелёным пламенем, и круг замкнулся, подняв барьер из дрожащего света.
– Хранитель земли, прими жертву, – начал Кайран, разрезая ладонь ритуальным ножом. Кровь капнула на кристалл у его ног, и тот взорвался светом, ослепив Элиаса.
Тишина. Потом – голоса.
– Эли… Ты ведь не оставишь меня? – Лина, шестилетняя, в платье, заляпанном земляникой, тянула к нему руки.
– Сынок, беги! – Гаррик, зажатый под балкой, хрипел, пытаясь оттолкнуть его.
Элиас стиснул зубы. Воздух в лёгких горел, но Кайран не разрешал дышать.
– Иллюзии, – прошипел он про себя, чувствуя, как чёрные прожилки на руке ползут к сердцу.
Кайран, стоя на коленях, водил ножом по воздуху, вырезая руны. Его кровь, смешанная с пеплом, текла по предплечью, образуя узоры.
– Держись, щенок, – пробормотал он, видя, как кристалл на поясе Элиаса светится всё ярче. – Иначе она войдёт в тебя через дыру в душе.
– Ты думаешь, он тебя спасёт? – голос Малании прорезал сознание. Перед Элиасом возникла она – но не чудовище, а женщина в изорванном платье, с лицом, искажённым горем. – Он такой же, как ты. Сломленный. Голодный.
Элиас сжал кулаки. Прожилки на руке вздулись, и кристалл на поясе взревел, выпуская волну тьмы. Свечи погасли.
– Дыши! – крикнул Кайран, вскакивая.
Элиас вдохнул – и мир взорвался.
Ветер рвал круг, швыряя камни и вырванные с корнем травы. Из тьмы вылезли тени с когтями вместо рук, их рты растянулись в беззвучном смехе.
– Закрой глаза! – Кайран втолкнул Элиаса обратно в круг, сам встав на пути вихря. – Концентрируйся на свете!
– Каком свете?! – закричал Элиас, но голос потонул в рёве.
– На том, что остался!
Элиас прижал к груди кольцо матери. Серебро, почерневшее от тьмы, вдруг дрогнуло. Вспышка – слабая, как светлячок, – пронзила мрак.
– Свет во тьме… – прошептал он, и прожилки на руке затрепетали.
Тишина.
О проекте
О подписке