Глава 4

Веселые отзвуки разрывов и грохота падающих обломков недолго метались между небом и землей. Да и всполохи почти сразу сошли на нет. Гореть в порту было нечему, кроме матрасов и кучи угля, но его разбросало по распадку. Ни дерева, ни тканей, ни тем более пластика, только камень и металл.

Хорошо смазанные колеса платформы и цистерны бодро катились по рельсам, почти не требуя усилий черепахи. Федор, который с помощью Прозерпины изучил книжную страницу с картой местности, подготовился к смене маршрута и заблаговременно отправил Боксугра и Отожа перевести стрелку, чтобы направить Чемош на окольный путь. Экспедиция мстителей сходила с проторенного маршрута Безликих Жнецов, сворачивая на север по старой, совсем не использующейся узкоколейке. Двигаться прямиком на столицу через густонаселенные земли было смертельно опасно и грозило крахом всего предприятия.

По сторонам от дороги потянулась глухая провинция. Ни одного погоста, только высокие, слабо мерцающие кристаллы, полянки нетронутой травы, участки лишайников да желтые отблески от далеких световых колодцев на небесной антрацитовой глазури.

– Внимание, солдаты, сейчас по графику политинформация! – объявил комиссар.

Гоблины уже расположились кто как, чтобы вздремнуть под мерный стук колес, и недовольно заворчали. Пришлось им подвинуться, чтобы Прозерпина и Федор могли также разместиться на платформе.

– Сегодня слушаем историю Ядра в изложении коренного жителя.

Гномелла уселась на чей-то походный рюкзак и раскрыла том. Стволов придвинул к книге фонарь.

– Попроще давай, солдаты у нас не слишком образованные… Бойцы, никто не спит, я все вижу! Потом спрошу кого попало, о чем был рассказ. Не сможете ответить – два наряда на чистку черепахи вне очереди.

Воины обреченно уставились на докладчицу.

– История Ядра берет начало в далекие легендарные времена, когда первые гномы пробурили сюда из Нижнего мира гезенки, бремсберги и рудоспуски, – принялась с выражением читать Прозерпина. – Первопроходцы нашли тут огромные пустоты с непуганой живностью – гигантскими червями, стрекозами, хвощами и прочими травами. Сверху поступала пресная вода, имелись свои озера, полные пиявок и рачков, реки с жирными лягушками и водными ящерицами…

Гоблины дружно принялись тереть глаза, чтобы не уснуть, Рож вообще завалился на бок и всхрапнул. Даже ответственный Боксугр начал клевать носом.

– Не спать! – рассердился Федор.

– Так не годится, сир комиссар, – заступился за солдат комдив, как и прежде, занимавший место внутри бронепанциря черепахи, но следящий помимо дороги еще и за личным составом. – Бранью и угрозами настроение не поднимешь. Только походная песня взбодрит усталого воина. Прозерпина, доставай свой поэтический сборник, будем разучивать гномье народное творчество.

– Есть идея получше, – улыбнулась она. – Совместим урок истории с музыкальным. Давайте сюда сундучок с инструментами и свою букцину.

Солдаты немного оживились. Прозерпина взяла из сундука арфу и стала проверять звучание струн, пока Федор по одному вызывал гоблинов и вручал им инструменты, спрашивая предварительно названия у гномеллы и проверяя собственноручно.

– Боксугр, ты на своей букцине играешь! Рож, держи шаркунок, да не сломай! Квакваса, тебе маракасы, Нуггар, получи гуиро! Ничего сложного, только попадайте в ритм. Цаво, держи ахоко. Онибабо, будешь хлопать руками по своей доске, не пропадать же ей. Клюш, вот тебе шекере, Пунай – бери аюнга. Цепляй на ногу, зазвучит когда танцевать начнешь.

– Можно мне тоже такую? – насупилась Клюш.

– Второй нет. Для двоих плясуний мало места, потом поменяетесь… Сир Минджуку, вам достался дамару, самый ценный инструмент.

– Целиком сделан из черепных костей гнома и гномеллы, – пояснила Прозерпина и показала плоский двухсторонний барабанчик, формой похожий на ручное зеркало, с ручкой и шнурком, обвязанным вокруг его узкой части. – Играть вот так. – Она покрутила кистью, так что шарики на концах шнурков звонко постучали по мембранам.

Капеллан с уважением принял костяной барабан. Гоблины принялись издавать нестройные звуки своими инструментами и громко им радоваться. Фенриц тоже подключился, подвывая и гавкая в меру способностей.

– Сначала я одна спою, а вы подыгрывайте. Но негромко, чтобы слова не заглушать. И запоминайте их! Это запрещенная песня гномов-подпольщиков, в которой содержится вся историческая правда о Ядре, без прикрас и умолчаний. И без фальсификаций, конечно.

Прозерпина поглубже вздохнула, ударила по струнам арфы и приступила:

 
– Для обретенья дома и чтоб добыть добро,
Старательные гномы пробили путь в Ядро.
Трудились что есть силы, и вскоре грянул пир –
Стал радостным и милым пустынный прежде мир.
 
 
Но счастье не продлилось на долгие века,
В Ядре беда случилась, вскипела, как река.
Ворвались орды зомби и стаи упырей,
Чтоб слопать гномьих деток, отцов и матерей!
 
 
И вскоре, хоть и бился бесстрашно каждый гном,
Лежал живой на мертвом, а мертвый на живом.
А кто не пал в сраженье по прихоти судьбы,
Рабом стал в услуженье у вражеской толпы.
 
 
Но знаем – недалече урочный грозный час,
Ядро расправит плечи, сплотит для битвы нас.
Восстанем как гиганты, гномеллы и гномы́ –
Пинками некромантов прогоним в Пекло мы!
 

Во время ее исполнения Евронимус с испуганно-удрученным видом смотрел в пол и порывался открыть свой баул. Но заметил это только комиссар, все прочие с удовольствием подыгрывали или прихлопывали, а Пунай еще и пританцовывала, крутила могучей задницей прямо перед Стволовым.

– Такое впечатление, что ты хочешь присоединиться, – с усмешкой сказала гномелла бывшему начальнику, закончив песню и переждав ликование солдат, которые все как один обнаружили в себе исполнительский дар. – Не боишься? Кимерис за такие песни на угольные рудники ссылает пожизненно.

– Мне как дезертиру и так смерть полагается. – Принц смерти бережно извлек из баула заверный в тряпку предмет. – Можно сыграть? Это мой любимый инструмент, называется «плачущий гном». Я тоже хочу с оркестром выступать.

– Валяй, – разрешил афроорк. – Оркестр народных инструментов, un-fucking-credible!

– Имени героев Подтеменья! – льстиво подхватил Квакваса.

И «плачущий гном» Евронимуса привнес в исполнение так недостававший песне драматизм. Бывший чиновник с упоение работал каменной палочкой с накрученной на нее жилой, извлекая из маленького барабанчика стонущие трагические звуки. Нравилось всем, особенно гоблиншам, которые даже пустили слезу на куплете с описанием гибели гномов. Фенриц, правда, недовольно взрыкивал из-за конкуренции и стучал хвостом, однако держал себя в лапах и песню не испортил.

* * *

Федор сам вызвался дежурить во время ночного привала. Обычно эту обязанность исполнял Зак, как и все орки, легко переносивший ночное бодрствование, но комиссар заметил, что тот выглядит усталым, и предложил хорошенько выспаться. Для порядка немного посопротивлявшись, Маггут согласился.

Компанию во время дежурства составил верный Фенриц. Как любая из собак Самата, он считал Стволова великим вожаком еще с тех пор, когда Федор посетил их город заколдованным, в облике псоглавца.

Не дожидаясь, пока все улягутся, караульные отправились в обход. Сначала удалились на несколько сотен шагов вперед, вдоль рельсового пути, затем развернулись и пошли обратно, забирая влево. Обогнули лагерь по широкой дуге, и вновь вперед. Так и ходили, то расширяя зону патрулирования, то сужая. К счастью, рельеф в этом месте был сглаженным, крупная растительность отсутствовала, видимости ничто не мешало. Сначала Федор держался настороженно, но мало-помалу расслабился. То и дело посматривал в недалекие каменные небеса, гадая, что сейчас над ними располагается в Подтеменье, а что в Даггоше. Пса не заботили географические размышления, он ловил среди густых трав какую-то живность и с удовольствием поедал. Но и обязанности сторожевой овчарки не забывал – периодически замирал с высоко поднятой головой, принюхивался и прислушивался.

Когда время караула уже близилось к завершению, вернулись в лагерь. Фенриц, взглядом испросив разрешения и получив его, тут же запрыгнул внутрь панциря черепахи, а комиссар решил проверить, как отдыхает личный состав. Не стянул ли кто одеяло с товарища, не сунул ли потные ноги под самый нос. Да мало ли что могут учудить солдаты на привале?

Уставшие воины посапывали и похрапывали, и лишь в дальнем углу платформы теплился желтый огонек. Там кто-то сидел, согнувшись. Плечи бодрствующего экспедиционера еле заметно двигались.

– Боец, – громким шепотом позвал Федор, – ты там что, блох ловишь?

Фигура вздрогнула и выпрямилась. Это оказался Евронимус. В одной руке он держал стило, в другой – раскрытый блокнот. К корешку блокнота на изогнутой пружинной державке был прикреплен маленький световой кристалл. А рядом с пружинкой – крошечная чернильница-«непроливайка». Походный набор бюрократа!

– Ах ты, скотина, донесение про нас строчишь Кимерису? – с недобрым изумлением прошипел комиссар и потянулся к висящему на поясе боевому жезлу.

– Нет, нет, – бурно запротестовал принц смерти, также шепотом. – Я взял на себя смелость вести летопись похода. Ведь он обещает стать судьбоносным. Такое великое историческое событие нельзя оставлять без увековечивания!

– Гм, если разобраться, ты прав, – начал остывать Федор, коря себя за излишнюю подозрительность. – Хорошо придумал, хвалю. Но сразу видно, что ты не военный. Любые документы в боевом походе должны подшиваться, шнуроваться, нумероваться и опечатываться. Каждый день! Тебе самому такое дело доверить нельзя, это обязанность контрразведчика.

Он осмотрелся в поисках Дмузга, но мстители в полумраке были слишком похожи друг на друга, а расталкивать всех подряд комиссар счел жестоким. Как говорили в Даггоше, не тревожь спящего крокодила, собаку и гоблина.

– Ладно, утром скажу ему. А ты давай уже спи, нечего после отбоя хрониками заниматься. Я тебе для этого отдельное время выделю…

Впрочем, отдыхать бывшему кюбернету оставалось всего ничего. До подъема час, а то и меньше.

Пора было готовиться к дневному переходу. Будить Чемош и гремлина, затем – всю команду кашеваров. Комиссар прошел в голову колонны и растолкал Отожа, прикорнувшего под боком бронечерепахи.

– Подъем, – сказал он. – Запускай свою скотинку, скоро выдвигаемся дальше. Когда управишься, разбуди Нуггара и маркитанток.

Бодро, словно и не спал, Отож вскочил, кивнул и отправился за партией фуража и воды, а Федор полез под панцирь, мечтая передать вахту комдиву. Тот уже и сам проснулся, сидел перед маленьким серебряным зеркальцем, подарком Хино, и сбривал щетину. Вместо мыльной пены афроорк использовал пиявочную слизь, а вместо бритвы – старый добрый траншейный кинжал, родом еще из Даггоша. У Федора когда-то тоже был такой, но пропал во время набега некромантов на покои Дуумвирата.

Комиссар доложил Заку, что за время дежурства происшествий не случилось, вкратце рассказал о назначении Евронимуса хроникером похода и о том, что надо дать поручение Дмузгу следить за секретностью записей, завернулся в плащ и мгновенно заснул.

* * *

Разбудил его Фенриц – тыкался мокрым носом в щеку и тихонько дружелюбно порыкивал.

– Что такое? – зевнув спросил Федор. – Подъезжаем?

Из раскрытой пасти пса вывалился язык, но ответил не Фенриц, а Пунай.

– Никуда не подъезжаем, сир комиссар. Просто вам покушать надо. А то завтрак проспали уже и обед проспите. А на обед – очень вкусная каша-размазня из перетертых корневищ лопуха и жаркое из пернатых ящериц. Они такие глупые, целой стаей прямо на дорогу выбежали, их колесами и подавило.

– Зачем выбежали? Спасались от кого-то? – насторожился Стволов.

– Ой, нет! Сир Евронимус говорил зачем, но я плохо запомнила. Слово мудреное. Грация, что ли?

– Миграция?

– Да-да, так. Но теперь они в наш котел мигрировали, хи-хи. Вот, попробуйте.

Хлебосольная гоблинша придвинула миску, полную густой белесой пульпы, из которой выглядывали аппетитные ломтики ярко-розового мяса. Все было полито грибным соусом. Федор взялся за ложку. Каша и впрямь оказалась отменной, а мясо нежным. Косточки комиссар отдавал Фенрицу. Запив трапезу кружкой травяного отвара, Стволов почувствовал себя готовым на любые подвиги.

– Вкусно было? – спросила Пунай и страстно задышала, глядя Федору в глаза. Шнурки походного платья на ее груди были ослаблены, в вырезе чуть ли не целиком виднелись объемистые полушария. – Не хотите отблагодарить маркитантку, сир комиссар? Я лучшие кусочки мяса выбирала, старалась для вас.

– М-м-м, хочу, конечно… Объявляю благодарность!

Стараясь не смотреть на обиженную гоблиншу, Федор поднялся на ноги, поправил как мог мятую одежду и пригладил руками волосы. Места внутри панциря боевой черепахи было примерно столько же, сколько внутри земного бронетранспортера. Там, где панцирь примыкал к бронированной шее, за рычагами, вживленными прямиком в мозг животного, сидел Отож. К нему комиссар и направился.

– Сколько успели проехать? Какие были происшествия? – спросил он, чувствуя спиной печальный, но не утративший надежды на более приятную «благодарность» взгляд Пунай.

– Происшествий не было, только стаю вкусных ящериц переехали. Да еще контрразведчик приходил с каким-то блокнотом, взял у меня моток бечевки, чтобы прошнуровать его. Сказал, приказ сира Маггута. А проехать много успели. Тысяч пятнадцать шагов, а то и все семнадцать.

– Отож, дружище, посмотри назад, – вполголоса сказал Федор. – Только не слишком откровенно. Что там Пунай делает?

Гремлин хмыкнул и потянулся к зеркалу заднего обзора, якобы поправить.

– Платье зашнуровывает. Все, зашнуровала. Пошла в кормовую часть. Села там, собаку гладит.

– В нашу сторону смотрит?

– Не-а… – сказал Отож и вернул зеркало в прежнее состояние. – Женщина ведь, управлением биотехники не интересуется. Или, думаете, в меня влюбилась?

Федор хохотнул и похлопал гремлина по плечу. Тот засвистел на мотив игривой песенки дроу «У жрицы тонкие ключицы» и вновь сосредоточился на управлении.

Комиссар прошел в корму, смущенно отводя глаза от Пунай, вскарабкался на стоящие пирамидой ящики со взрывчаткой, запасными частями и прочими особо ценными вещами. Преремахнул борт бронепанциря и запрыгнул на платформу, отметив, что неплохо бы здесь установить приставную лесенку и временный мостик.

Там шла обычная походная жизнь. Гоблины травили байки и латали обмундирование под присмотром десятника Боксугра, Жрадк и Минджуку обсуждали свойства лечебных ингредиентов и ядов, Евронимус писал свою хронику, а Дмузг внимательно следил за ним и всеми остальными. Прозерпина о чем-то шепталась с Клюш. Зак стоял возле переднего борта и зорко всматривался в окружающие темные пейзажи.

– Выспался? – со скупой командирской заботой спросил он Федора. – Храпел как раптор. Я уж думал водой облить, но решил сначала направить маркитантку с обедом. Знал, что запах доброй еды тебя по-любому разбудит. Да и воду экономить надо. Неизвестно, как тут с нею.

– Нам вообще мало что известно о Ядре, брат. Пора исправить упущение, как думаешь?

Комдив кивнул.

– Евронимуса позовем?

– Да ну его, зануду. Пусть лучше летопись ведет. Прозерпина, подойди-ка сюда. И книжку по истории Ядра захвати.

Гномелла хихикнула напоследок в волосатое ухо Клюш, вытащила из короба с книгами один том и подошла к Дуумвирату. Протянула книгу Заку, но тот небрежно мотнул головой, переадресовывая ее комиссару. Федор обреченно взял том, раскрыл и уставился на гномьи знаки. За прошедшее время они не стали понятней, и картинок не прибавилось. Да и откуда им взяться? Все-таки это был серьезный академический труд, а не учебник для детишек.

– Что-то я скверно вижу в этом вашем полумраке, – сообщил он, возвращая книгу гномелле. – Глаза этрусков созданы для солнечного света. Прочитай сама, любезная. Все подряд не нужно, хватит и дайджеста о важнейших событиях.

Та нахмурилась, полистала плотные страницы, и вдруг просветлела. Видимо, отыскала подходящую главу. Начала читать, то и дело прерываясь, чтобы пропустить малозначительные эпизоды. В ее изложении дело обстояло следующим образом.

История появления гномов в Ядре практически ничем не отличалась от той, что была изложена в запрещенной балладе. Спустились из Подтеменья, устав от общества заносчивых дроу, начали осваивать пространства и разрабатывать недра. За две с половиной сотни лет расселились достаточно широко, настроили рудничных погостов, торговых городков, обычных и железных дорог. Плодились и богатели. Соседями их были немногочисленные хоббиты, занимавшиеся сельским хозяйством, а единственными врагами – демоны, встречающиеся в Ядре чаще, чем в других местах. Демонов, впрочем, водилось не так много, чтобы это стало проблемой, да и навредить гномам они могли только по мелочи. Магия демонов, как и любая другая, на гномов действует очень слабо.

Господство маленького трудолюбивого народа над Ядром закончилось, когда прибыли некроманты. В основном, эльфы-дроу, но не только. Хватало и людей, и полукровок всех мастей, и даже гоблинов. Почитатели Смерти были изгнаны из Подтеменья после поражения в Войнах Паучьей королевы.