Цитаты из книги «Ванька-ротный»

Жалко только, что улицу, где погиб этот храбрый солдат, лицемерно назвали именем генерал-майора Березина. Именем старикашки, который летом 1942 года сумел всю дивизию загнать немцам в плен. Загнал и скрылся в неизвестном направлении. Березин тогда подставил под удар не только 17-ю гвардейскую дивизию[5], которая полностью была захвачена в плен, он помог немцам одним ударом расправиться с 39-й армией и 11-м кавкорпусом. Березину за эти «выдающиеся заслуги» наши идиоты в городе Белый поставили обелиск. Это «заслуга» полкового комиссара Шершина. Чтобы обелить себя, он после войны начал возвеличивать Березина. Мне жалко молодого пулеметчика, который погиб в открытом бою лицом к лицу с врагом в городе Белом. Там погибли многие, кто действительно с оружием в руках стоял насмерть в холоде и голоде. Не могу понять только одного, почему память о предателе Березине ценится здесь выше, чем отданные жизни и страдания простых солдат, ротных офицеров, который действительно здесь воевали за нашу русскую землю.

Немцы никак не предполагали, что русские заползут в обледенелые стены часовни и винного склада и останутся там на всю зиму.

Вся беда в том, что при стрельбе в боевой обстановке солдаты не будут целиться, как это делал я. Солдат будет стрелять кое-как и побыстрей. Стреляли обычно с живота. Вот почему на войне прицельные планки и мушки были бесполезны.

Я раскрыл карту и стал рассматривать свой маршрут. Карта тридцать восьмого года. Она перепечатана с карты 1907 года. Вот как обстояло дело с картами в то время.

Первый раз слышу! Мне было приказано к исходу дня перерезать Московское шоссе и попытаться с ходу взять Губино. Вот я и здесь! А в Морозове по приказу мне положено быть завтра. – Мне нужно Морозово! Ты понял, что мне нужно? – Вот ты его и бери! А мне нужно высушить одежду на солдатах и дать им отдых хоть несколько часов! – Через два часа тебя в деревне чтобы не было! Пойдёшь по дороге через лес, выйдешь на опушку и займёшь оборону перед совхозом Морозово. Туда пошлём твоего старшину с продуктами. В шесть ноль-ноль перед рассветом по Морозово будет дан залп нашей артиллерии. После залпа поднимаешь своих солдат в атаку и цепью пойдёшь на Морозово. Всё понял? – А что оно, Морозово, представляет собой? – Увидишь, когда возьмёшь! Татаринов перейдет железную дорогу и повернет влево, в направлении на станцию Чуприяновка. Он возьмет станцию, ты будешь прикрывать его по полотну со стороны Калинина. Всё ясно? Давай вперёд!

Перед нами тоже встали огромные столбы вздыбленной воды, летящие глыбы льда, зияющие холодной стремниной, пробоины. Рота в сотню солдат вдруг замерла на краю водной пропасти от ужаса. Пулемётного огня со стороны немцев не было слышно. Кругом ревели снаряды и рушилась вода. Под ногами ломался лёд. Перед глазами всполохи огня и непроглядная дымовая завеса. Куда бежать, совершенно не видно. – Давай вперёд! – закричал я и побежал под разрывы. Нужно было бежать и бежать вперёд. Топтание на месте смерти подобно! И вот наконец под ногами твёрдая земля. Разбитое русло реки только что пройдено! Татаринов со своими солдатами сидит под бугром и смотрит на нас. У него глаза вылезли из орбит, когда мы появились на краю воды из смерча и скрежета. Рота Татаринова – сухая и целая. А мы по горло в воде и тут же у него на глазах покрываемся белым инеем. Но это ничего не значит. Татаринов знает, что мне идти на деревню. Приказа никто не отменял. Приказ был. Деревню брать мне. Связь с тылами отсутствует. Приказом не было предусмотрено, что моя рота покроется коркой льда. На снежный бугор, где стоит деревня, должна лезть пятая стрелковая

При встрече с противником мы принимаем встречный бой, как я понимаю. – Правильно понимаете, лейтенант! – У нас могут появиться раненые и кончиться патроны и мины. При таких обстоятельствах куда нам отходить? – Вам отходить никуда не надо! Вы остаетесь на месте! И ни шагу назад! Если нужно, то мы сами пришлём вам подмогу. Вы остаетесь на месте, ведете огневой или рукопашный бой, раненых перевязывать будете потом. Всё ясно? Вопросов больше нет?

Уметь пройти полсотни километров без отдыха и привалов, в полной солдатской выкладке – это, я вам скажу, высший класс для солдата.

Жизнь человеку дается один раз, и это самое ценное и дорогое, что есть у каждого.

порыв человека заметили. А на войне, в стрелковом бою, где мы были предоставлены сами себе, чаще случалось, что каждый такой порыв заканчивался смертью.