Глава 6

Никому нельзя доверять. Особенно в Постапокалипсис. Кто вообще такой, этот Пахомыч? Что про него известно? И вообще, наивность Егорыча, который положился на знакомого, живущего в оккупированном городе, конечно, удивляет. Но я-то, расчетливый, продуманный параноик со стажем, каким местом думал?

Блин, сейчас пендосы повяжут Егорыча, найдут мой рюкзак и Сайгу. Не очень хороший вариант. Что происходило в бытовке, я не видел. Через открытую дверь доносилиь обрывки фраз и какая-то возня. Шмонают, наверно, дедов. Походу, придется уработать наглухо весь патруль. Начнем с пулеметчика, упитанного мордатого оккупанта. Главное, свалить его одним выстрелом. Потом те двое выскочат из дома. И возможно, еще есть бойцы в тачке.

Оставаясь невидимым в тени, я высунулся из-за сугроба, бесшумно отогнув щедро смазанный курок, прицелился в голову амера. Люблю хэдшоты. Один выстрел – один фраг.

Револьвер уже был готов исполнить победную мелодию смерти, когда из домика вышли два солдера. Увиденное заставило меня повременить со стрельбой. Вместе с ними на крыльце появились оба деда. Хм, даже не в наручниках. Мирно беседуют, задымили. Хорошо. Не придется убивать этих янки. Не подумайте, что мне хоть сколько-нибудь жаль натовских ублюдков. Просто неизвестно, какие проблемы после этого последуют. Сама миссия может быть под угрозой.

Наконец, Пахомыч передал небольшой сверток. Пендосы над чем-то похохотали, пожали руки старику и отчалили. Хаммер зарычал мотором, разворачиваясь в тесном закутке. Что за хрень тут происходит?

Когда машина уехала, Егорыч завертел головой и тихонько позвал:

– Санек! Ну, ты где, ешкин кот?

– Да здесь, здесь… – я выбрался из сугроба, на ходу отряхиваясь.

– Чево я грил а, Пахомыч? – дед указал на меня трубкой. – Настоящий партизанин. Догодалси спрятаться!

– Хорош, хорош, – с усмешкой кивал сторож.

Я стремительно проскочил между ними, ворвался в домик. Какого хрена? Где моя Сайга и рюкзак? Выскочив наружу, я схватил за шиворот Пахомыча и приставил ко его лбу револьвер.

– Ну, а теперь рассказывай, что за маски-шоу тут было, дедуля?! И где, блять, моя снаряга?

– Санек, а ну, не буянь… – хотел вмешаться Егорыч, но я отодвинул его плечом.

– Ты шо, хлопец? – проскрипел Пахомыч. – Убрал я в подпол твое барахло, как машину услыхал…

– Зачем они приезжали? Ты же говорил, ночью не бывает проверок?

– А… так энто не проверка… за травкою оне приезжають, кады хочют.

– За какой еще травкою? – не понял я.

– Дык, за марьванной!

– Что? – Я убрал револьвер в кобуру. – Ты торгуешь марихуаной?

– Да не, внук энтим занимаецца, а у меня так, перевалочный пункт. Кады у него кончаюцца запасы, внучок ко мне отправлят, покупателей своих. От так вот. Пошли в дом, а то холодно.

– А где ж ты ее берешь, Пахомыч?

– Каво?

– Не кого, а что. Ну, траву эту.

– Так мне привозют энти, ну как их… слово такое мудреное… – Пахомыч задумался. – Толи отщепенцы, толи тунеядцы… в зеленых одеждах ходють оне.

– Может, вегетарианцы? – уточнил я, вспомнив зелёное воинство Белого Брахмы.

– Точно, вегасранцы! – просиял старик. – Оне мне марьванну, а я им товары из города, одежду, лекарства. А солдаты новой валютой с нами расплачиваются. Во!

Пахомыч показал полиэтиленовый пакетик, туго набитый отборными семками.

– Понятно… – пробормотал я, подняв крышку люка и заглянув в подпол. Слава Ктулху, снаряжение на месте. – А покажи мне, что за трава? Ну, просто интересно.

Хозяин полез в сундук. Егорыч, не теряя времени, разлил по кружкам новую порцию спирта.

– Гляди, хлопец, в городе энто, кажись, шишками называють, – Пахомыч развернул сверток.

Я заглянул, ноздри мои хищно расширились, втягивая сказочный аромат. Хм, действительно шишки. Выходит, Спаун ведет тайную торговлю с городом? Откуда еще может взяться ганджубас в разгар ядерной войны? Любопытно, знает ли об этом полковник Уайт?

– Что же вы тогда, – ехидно спросил я, ловко сворачивая самокрутку, – спирт хлещете, не щадя печень? А как же дары природы?

– Шож мы, наркоманы штоле? – насупился Пахомыч, опустошил кружку и, откинувшись на спинку стула, захрапел. Егорыч продержался не намного дольше.

Я еще поразмышлял немного о предстоящих действиях. Различные стратегии разворачивались перед моим внутренним взором. Я пробирался по Кандалакше, лазал по каким-то подвалам, плёл различные интриги, разруливал проблемы, устраивал восстания против пендосов и тому подобное. С лёгкой грустью я добил самокрутку. Да, Дима-травник знает толк в своём деле. Как всегда, отменное качество продукта.

Хм… у меня же еще дома запас, который привёз Вован. Совсем, блин, забыл про бОхи. Можно и не бухать, когда есть такое. Да и Лена будет рада, что я не пью, но всегда весел и доволен, хы-хы.

***

Я шагал по городу в стареньком потрепанном пальто. Лицо укутано шарфом, на голове облезлая ушанка Пахомыча. Старче с утра маялся похмельем, поэтому остался в доме. Да и пока нет в нем необходимости. Пусть отдыхает. Я же отправился на вылазку за сбором информации. Без Сайги, рюкзака, разгрузки как-то хреново. Будто голый. Но хоть тяжесть револьвера на поясе успокаивает душу.

Маскировка сработала на ура. Никто не обращал на меня внимания. Выдать меня мог только холодный беспощадный взгляд истинного выживальщика. Поэтому, когда попадались патрули, я низко опускал голову и делал вид, что спешу по своим делам. Прохожих на улице почти не было.

Все сидят дома или на каких-то работах? Надо было расспросить Пахомыча о порядках в городе, но он с утра тоже лыка не вязал. Так что будем надеяться на собственную осторожность и удачу.

Вскоре я вышел на рыночную площадь. Несмотря на мороз, здесь было многолюдно, кипела жизнь. Возле рыночных ворот стояло несколько щитов с объявлениями. Я остановился и принялся с интересом читать.

«Славные граждане города Кандалакша! Администрация предостерегает от загородных поездок. В лесах орудует незаконное бандформирование, называющее себя «Выживальщики». Негодяи нападают на продовольственные конвои, грабят и убивают мирных граждан. Возглавляет разбойников некий Санек, чудом бежавший с Арены Жести. За голову лидера банды назначена награда – килограмм семок.»

Ниже был нарисован ужасный фоторобот. Фигня какая-то. Совсем на меня не похож. Даже захотелось содрать и порвать в клочья эту лживую пропаганду пендосни. Но вовремя остановился. Нельзя привлекать внимание. Да и сколько по городу развешано подобных портянок? Ничего, сделаем дело, вызволим Вована, и ноги моей в этом городишке не будет. Схрон и Лена уже и так заждались.

Я пробежал глазами еще несколько объявлений. Кто-то предлагал купить оптом рыбу. Кто-то менял старые семки на новые (выгодный курс – один к трем!), а некоторые предлагали быстрый займ. «До ста семок на руки, под залог родственника!» – гласила реклама.

Наконец, я нашел то, что искал. С огромного цветного плаката на меня смотрел настоящий монстр. Бешеный оскал, чудовищные мышцы и броня, под ногами разорванные трупы. Ну и фантазия у художника! Вована можно было узнать только по десантному берету.

Надпись гласила:

«Такое нельзя пропустить! В воскресенье Беспредельный Вован, который поразил своим дебютом честных граждан Кандалакши, вновь выступит для вас во славу Бога Жести (и трампа пророка его)! Противостоять Беспощадному Десантнику будут, как обычно, преступники и предатели нашего славного города. Не пропустите это зрелище!

Вход – 50 сем».

Так, значит, бои через два дня! Отлично, есть время подготовиться и выработать план действий. А пока нужно разжиться местной валютой.

***

Я шагал между лавок и рядов, решив для начала просто приглядеться. Здесь торговали, всем, чем только можно. Но наиболее ценными считались товары из доБэПэшной эпохи. Особенно продукты питания в выцветших упаковках и сигареты. А вот алкоголь был дешевый во всех видах, даже пиво. Надо затариться, если будет возможность. Не забыл я и про Лену, точнее, про ее просьбу. Однако, памперсы видел в одном месте, и стоили они какого-то немыслимого количество семок.

Блин, где мне их взять столько? Вообще все свое барахло продать что ли? Нет уж, снаряжение помогает выжить, и поэтому бесценно. Лучше проследить, куда убирают по вечерам товар, и попробовать экспроприировать по-тихому. Думаю, Егорыч посодействует.

Нагулявшись по рынку, я, наконец, выгодно обменял десять сигарет и банку тушенки на, примерно, двести семок. Хотел уже направиться к стадиону, но мой желудок потребовал еды. Разве ж ему откажешь? Я купил тут же шаверму и пластиковую бутылку пива. Расположившись за стоячим столиком у ларька, я приготовился с удовольствием поесть. Шаверму откусил с некоторой опаской. Что за дела? Рыба вместо мяса? Хотя… с пивком идет ништяк! Лучше уж рыба, чем кошки, собаки, голуби, или хрен знает, что еще мог положить местный шаурмэн.

Я уже допивал пивас, когда увидел патруль, неторопливо следующий между рядами. И, как назло, направлялись эти козлы ко мне! Без паники… надо сделать невозмутимое лицо…

– Куар-код предъявите, гражданин, – произнес верзила в черном пальто с повязкой на рукаве. Полицай, наверно. Его напарник в такой же повязке со скучающим видом поигрывал дубинкой. Все это контролировал пендос. Чистокровный усатый негр с выпученными глазами. Неотрывно пялясь на меня, он снял с предохранителя «Эмку».

Глава 7

Вот так, в одну минуту, все рушится. Все мои тактические планы и хитрости оказались бесполезны. Поел, называется, шавермы с пивком. Почему, блин, Пахомыч не сказал, что нужны какие-то ку…коды? Конечно, я бы не побежал в администрацию Кандалакши, чтобы оформить все разрешения (Пятое правило выживальщика – плевать на все ограничения), но передвигался бы по городу не так открыто. Так что же за коды такие? Особые документы? Эх, добыть бы образец. Мой скилл в фотошопе довольно высок. Сделать это сраный «аусвайс» и можно наведываться в город за ништяками практически легально.

Вымученная улыбка тронула мое лицо. Я не придумал ничего лучше, кроме как сказать:

– Какой такой… ку…ар…код, любезнейший? У меня его нет.

Патрульные мрачно переглянулись.

– Ты нам голову не морочь! Не слышал что ли про новое постановление полковника Уайта?

– А, новое постановление! – Я поставил пиво и принялся хлопать по карманам. – Ну так бы сразу и сказали…

Блин, как же отмазаться?.. А если выхватить револьвер и перестрелять этих козлов? Но придется бежать, не выполнив миссию. Да и не факт, что черномазый первым не даст очередь, вон, как следит за руками, сука.

– Быстрей давай, – прикрикивал полицай. – Че ты там копошишься?

– Сорян, парни, кажется, на работе оставил… – печально вздохнув, ответил я.

Двое с повязками на рукавах тут же заржали, будто я отмочил шутку на десять баллов. Негрила, видимо, не понимал по-русски, еще больше выпучив глаза, сдвинул брови.

– На работе оставил… ха! Да этот парень – юморист! – утерев слезу, сказал долговязый. – Ладно. Посмеялись и будя. Снимай шапку!

– Зачем?

– Куар-коды всем на лоб ставят! Во! – Долговязый приподнял козырек фуражки. Я увидел на его покатом лбу вытатуированный квадрат с какими-то точками.

Капец, конечно, лютуют оккупанты. Видать, после нашего нападения на город, пендосы ужесточили режим.

– А мне нельзя на лоб ставить, у меня травма. – Я постучал пальцем по своей титановой пластине.

– Значит должен быть медотвод. – Полицаи нахмурились.

– Да у меня есть… на работе, наверно, оставил. Случайно…

– «Случайно»! Где работаешь, чудила? На каком предприятии? Рыбзавод? Домны? Лесозаготовка? В муниципальном хозяйстве?

Я решил выбрать наименее неприятный, на мой взгляд, вариант:

– На рыбзаводе.

– Понятно. Что же прогуливаем, гражданин? Тунеядствуем, пиво средь бела дня распиваем… – пожурил меня страж порядка. – Сейчас мы сопроводим тебя на рабочее место, а на старшего смены напишем рапорт за то, что работники без куар-кодов шляются по городу. А с тебя штраф!

– Сколько? – дрогнувшим голосом спросил я, вытаскивая пакетик с семечками.

– Сто пятьдесят! – усмехнулся верзила, наметанным глазом оценив количество семок.

Капец, все мои сбережения перекочевали к этим жадным упырям! Я только успел наскоро проглотить шаверму и допить ледяное пиво. Пока тоже не забрали. Но, вроде, настроены они были благодушно. Пусть ведут на завод. Там что-нибудь придумаю. Главное, чтобы не стали обыскивать, а то придется ведь стрелять. Что-то мне подсказывало, что на ношения оружия здесь тоже нужны какие-нибудь справки, разрешения, куар-ебать-их-всраку-коды… Гребаная система со своим контролем! Даже очищающий огонь Судного Дня не смог избавить мир от этого древнего зла.

Меня не обыскивали. Похоже, в Кандалакше были в порядке вещей прогулы. Патрульные, наверно, возвращали по десять раз на дню горе-работников. Что хорошо, один из стражей, тот, что с дубинкой, шел впереди. Я ведь не знал, где находится этот долбанный рыбзавод. Мог получиться конфуз. Они бы сразу догадались, что я не местный и отправили бы в отделение или прямиком на Арену Жести. Снова стоять против десантуры у меня как-то не было желания.

***

В городе я не особо ориентировался, но понимал, что шли мы в сторону порта. Попетляв по приморским улочкам, вскоре оказались перед железными воротами с облупившейся синей краской. Заводские трубы, дым, рыбья вонь.

Мда, печаль-тоска… ладно, поработаем до темноты, а как стемнеет, постараюсь слинять отсюда нахрен.

Патрульные сдали меня охранникам на КПП. Негритос напоследок гневно зыркнул, сплюнув под ноги. Наверное, что-то подозревал. Ну, да и пох на него. Теперь я в безопасности.

– Ну что, бедолага, как фамилия? – щурясь от папиросы, спросил охранник с большими седыми усами.

Его напарник, такой же пенсионер раскрыл вахтенный журнал и вопросительно уставился на меня. У обоих на лбу как-то даже гордо пестрели чертовы квадратики.

Мне в голову пришла отличная мысль:

– Да я не с этого завода, мужики! Наврал этим козлам. Житья не дают честному пролетариату!

Мужики переглянулись, а я продолжил:

– Представляете, пивка не дали попить нормально. Куар-код какой-то требовали! Схватили прямо на рынке, полицаи гребанные! И штраф – сто пятьдесят семок!

– Так порядок в городе таков. Все по куар-кодам. – Усатый затушил окурок. – А то бегають посередь дня лодыри, хуи пинають. Чего ж теперь с ним делать а, Федырыч?

– Не знаю… начальству бы надо позвонить, – задумчиво почесал залысины Федырыч. – А то у него даже куара на лбу нету.

– Подождите, подождите, – встрял я, вспомнив слова патрульных. – Вы мне сделайте медотвод, и я с удовольствием буду трудиться на вашем заводе!

– А где ж твой медотвод? Это ж важный докУмент. Куда дел-то, сынок?

– В будке оставил, – опустив голову, сказал я. – На лесозаготовках. Ушел оттуда. У меня аллергия на хвою, и суставы ломит, целыми днями на морозе только пилим да таскаем, пилим да таскаем. Я бригадиру сколько раз говорил, переведи, мол, на рыбзавод! Так он знаете, что мне говорит?

– Чего же? – заслушавшись, спросил усатый.

– Говорит, иди, деревья пили, скотина. А что-то не нравится – на Арену тебя сдадим! Представляете, мужики, меня честного работника, на растерзанье к этим маньякам!

– Нда-а… – протянул Федырыч. – Лютуют оккупанты, мать их…

– Да вообще, народ за скот держат!

– Ты эт… потише… – проворчал усач.

– Сделайте мне медотвод, мужики. С первой получки – поляна с меня!

– Это, сынок, тебе к начальнику цеха надо. Давай, Федырыч, отведи-ка его.

***

Я вогнал нож в брюхо и, что есть силы, дернул вверх. Острое лезвие с треском прорвало шкуру и внутренности. Затем быстрыми движениями я выпустил кишки. Блять, ну и вонь! Я бросил в лоток выпотрошенную селедку и взял с конвейера следующую. Которая эта рыбина за час? Пятидесятая, или шестидесятая? Пох, главное – продержаться до конца смены.

– Чего разглядываешь? – раздался над ухом грубый ор. – Режь! Это тебе не девка на выданье! Ты, бляха, еще поцелуй ее!

Чертов начальник цеха подходил уже несколько раз. И все орал. Я же, типа, на испытательном сроке. Эх, всадить бы девять грамм свинца в этого надсмотрщика! Но мой верный револьвер лежал в шкафчике, в раздевалке.

***

Когда Федырыч привел к начальнику, я даже пожалел о своей затее. Массивный дядька, бритый налысо, в пропитанном жиром и рыбьей чешуей фартуке, смотрел на меня с неистовой ненавистью работодателя к нерадивому холопу. На лбу, понятно – куар-код. Начальник процедил сквозь зубы: «Выпишу медотвод. Временный. На испытательный срок пойдешь. Но если не будешь норму выдавать, отправишься обратно, лес валить! Ну, говори, как звать! На конвейер поставлю, вместо Гоши. Какой был работник! Жаль, слег с вирусом на той неделе…»

Я назвался Аркадием Скворцовым. Не знаю почему. Просто первое, что пришло на ум. Зато теперь во внутреннем кармане лежит справочка. Медотвод. Правда, выданный всего на неделю. Теперь можно спокойно передвигаться по городу. Пусть и в нерабочее время. Конец смены должны фиксировать охранники на проходной. Без их штампика этой бумажкой можно только подтереться. То есть до первого патруля.

***

Под злобным взглядом Дмитрия Филимоныча – а так звали начальника – я с удвоенной скоростью пластал ледяные рыбьи тушки. Хоть бы перчатки выдали, скоты. Когда лысый демон отваливал, я совал руки в карманы спецовки, такой же пропитанной рыбьим жиром и чешуей, чтобы немного отогреть пальцы.

Блин, как же выполнить норму, сто штук в час? Стоп, Санек, какая норма? Забей, чувак. Надо только продержаться до вечера. А потом можно вернуться в сторожку к Егорычу с Пахомычем. Спирта уж, всяко, не осталось, но хоть косячок снимет огорчения сегодняшнего дня.

***

Рыба ехала по специальной ленте бесконечным склизким потоком. Кроме меня на конвейере трудилось еще с десяток человек. Вот это были настоящие мастера разделки. Наверно, до БП работали в суши-барах или ресторанах… особенно ловко работала ножом девушка справа от меня. Если б не испачканная спецодежда и серый платок, повязанный на затылке, я бы назвал ее симпатичной. Вот умница-девчонка. Порядочная. Работает на тяжелом производстве, а ведь могла обслуживать американскую солдатню. Со своими-то внешними данными.

Почувствовав мой взгляд, она заулыбалась, крикнула сквозь шум цеха:

– Ты не зевай, новенький, а то Филимоныч на вторую смену оставит!

Наверно, я сделал такое страдальческое лицо, что девушка рассмеялась.

– Вот, смотри, как нужно правильно рыбу держать… кстати, Татьяна!

– А меня зовут Алек… тьфу ты, Аркадий!

– Какое смешное имя!

После подсказок Татьяны дело пошло, куда ловчее. Не знаю, сделал ли я норму, но лысый сатрап, когда сунул морду в лоток, ничего не сказал.

Я понял, наконец, что меня в ней привлекало.

– А где твой куар, Таня? – спросил я.

– Я против этих меток! – резко дернув ножом, крикнула она. – Они, как фашисты! Разделяют людей! Ставят всем на лоб эти кукукоды, фу! А кто не согласен, тех травят, преследуют, отправляют на Арену!

Мой чуткий мозг сразу насторожился, услышав про Арену Жести.

– Эти новые постановления Уайта абсолютно незаконны! – продолжала возмущаться Танечка. – Еще месяц назад Кандалакша была цивилизованным городом, а щас устроили какой-то концлагерь! Работаем вообще без выходных, все дорожает, а семок больше не платят! Так теперь еще эти коды! Даже из дома нельзя без разрешения выйти! Господи, иногда мне кажется, что мы живем в какой-то мрачной антиутопии! Кстати, у тебя тоже нет кукода… Ты из сопротивления, Аркаша? Ты выживальщик?

Блин! Простая деваха с завода вычислила меня за пять минут! Как же так?

– Да не… – Я натужно рассмеялся. А вдруг она провокаторша? – Мне нельзя ставить татуировку на лоб по медицинским показаниям.

– Понятно… – протянула она. – Медотвод.

– У тебя тоже?