Замечу, что оный градоначальник был очень озабочен и по сексуальной части. Так, он приказал полиции ловить на Южном берегу Крыма женщин, купавшихся нагишом. И началась высылка по этапу дам, которые плескались в море без купальников. Вообще-то говоря, в начале века один купальник в России приходился на несколько тысяч женщин. Да и сам Николай II купался голышом, даже документальные кадры сохранились. Чтобы не прослыть женоненавистником, Думбадзе ссылал и мужчин, которые хоть и были одеты, но преступно наблюдали за обнаженными купальщицами.

Но бдительный Думбадзе на этом не остановился. Он занялся дамами, которые хоть и имели купальные костюмы (они тогда закрывали большую часть тела), но слишком медленно шли к кабинкам для переодевания. Если какая-нибудь дама зазевается на подходящий к Ялте пароход или подойдет к лотку с пирожками – немедленный арест. Короче, шаг влево или вправо от дороги к купальной кабинке карался высылкой.

Подобные примеры можно приводить до бесконечности. Такую Россию нам хотят вернуть интеллигенты-образованцы? Граф Л.Н. Толстой сравнивал управление Россией Николаем II с правлением кокандского хана, а князь рюрикович П.В. Долгоруков назвал Романовых «татаро-немецкой» династией, немецкой по национальности, но татарской по методам управления.

Наши историки почему-то упустили тот факт, что националисты по всей Российской империи Николая II и его сатрапов объединяли с русским народом, а избавление от беспредела видели не в борьбе против самодержавия вместе с другими народами империи, а в отделении от России.

А была ли альтернатива самодержавию в России? Понятно, о большевиках речи нет – они построили СССР. А что бы нам дала рвавшаяся к власти либеральная буржуазия?

Начнем с того, кем сейчас из «российских промышленников» восторгается либеральная печать? Мамонтовыми, Рябушинскими, Морозовыми, Третьяковыми, Лианозовыми. Но все это – текстиль и другие товары широкого потребления. А вот ВПК империи на 90 % был казенным – заводы Военного, Морского и Горного ведомств.

Я несколько лет работал в Военно-историческом архиве, архиве ВМФ и др. и ни разу не видел, чтобы стоимость корабля или пушки у частного завода была бы ниже, чем у казенного. К примеру, если стоимость крейсера (корвета) на казенной русской верфи принять за 100 %, то стоимость постройки его аналога на частной верфи была бы 150 и более процентов. Зато на европейской или американской верфи – 70—90 %. Таким образом, отечественная частная тяжелая промышленность не могла конкурировать не только с иностранными фирмами, но даже с казенными заводами.

В годы Первой мировой войны стоимость снарядов, выпускаемых частными заводами, в 1,5—2 раза была выше, чем у казенных. Обратимся к монографии начальника Главного Артиллерийского управления (ГАУ) в 1914—1917 гг. генерал-лейтенанта А.А. Маниковского «Боевое снабжение русской армии в мировую войну» (Москва: Воениздат, 1937). На странице 144 приведены цены на боеприпасы в 1916 г.: 76мм шрапнель стоила на казенном заводе 9 руб. 83 коп., а на частном – 15 руб. 32 коп., то есть переплата составляла 64 процента. 76мм граната (в данном случае осколочно-фугасный снаряд) стоила 9 руб. 00 коп. и 12 руб. 13 коп. соответственно; 122мм граната – 30 руб. 00 коп. и 45 руб. 58 коп.; 152мм граната – 42 руб. и 70 руб. и т. д.

Об аферах наших промышленников можно написать несколько пухлых томов. Вот характерный пример. Наша армия к началу войны не имела орудий ближнего боя. Из патриотических побуждений наши предприниматели начали производство всевозможных примитивных минометов и бомбометов, представлявших опасность исключительно для собственной прислуги. Все это охотно покупалось тыловыми чинами Военного министерства, а на фронте их отказывались даже принимать. По данным того же Маниковского, к июлю 1916 г. на тыловых складах скопилось 2866 минометов, от которых отказались войска. Надо ли говорить, что среди них не было ни одного изготовленного на казенных заводах.

Многие частные заводы – Путиловский в Петрограде, Мариупольский сталелитейный и другие существовали в основном за счет взяток сановникам. Так, Путиловский завод контролировался «хозяином русской артиллерии» великим князем Сергеем Михайловичем и его метрессой Матильдой Кшесинской. В 1907 г. в Государственную думу морскому министру Григоровичу был сделан депутатский запрос, почему заказ на броню строившихся линкоров был дан частному Мариупольскому заводу, а не Ижорскому заводу Морского ведомства, производившему более качественную броню по втрое (!) меньшей цене. Министр ответил, что заказ уже сделан и говорить тут нечего.

Александр II, не меняя в целом азиатского деспотического образ правления^[4], выделил буржуазии анклавы для управления. Речь идет о самоуправлении городов и земствах. Ну и что? Показали ли нам земцы и городские думы прообраз «новой России»? Осчастливили ли они население? Да, в чем-то они улучшили ситуацию. А в целом – почитайте Чехова, Гиляровского, Горького и других дореволюционных авторов.

Любопытный пример. Московские городские власти стали допекать домовладельцев поборами и различными придирками. И вот домовладелец – отставной адмирал, вспомнил, что еще в XIX веке он с эскадрой был во Франции, и ему присвоили звание почетного гражданина. И он, хохмы ради, написал французскому послу, что, мол, обижают французского гражданина. Посол сделал запрос в МИД, после чего городские власти напрочь забыли о существовании старика адмирала.

Анекдот? Да. Но вот куда более серьезный вопрос, который мог закончиться гибелью тысяч русских солдат. Еще в 1879 г. русское правительство, посчитав огромные потери в ходе Балканского похода 1877—1878 гг., решило в случае следующей войны с Турцией высадить большой десант в Босфоре. Для этого строились броненосцы, специальная артиллерия для действия в Проливах, выдавались безвозмездные ссуды компаниям для строительства паровых судов, которые сейчас назвали бы кораблями двойного назначения (торговые и десантные).

А чтобы отправить в Босфор одновременно 150—200 тысяч человек, нужны хорошо оборудованные торговые порты. Ну а в мирное время, чем больше товарооборот, тем больше богатеет и расстраивается город у порта. И решил министр Александра II передать благоустройство торговых портов в ведение городских дум. А для этого ввели для купцов десяток сборов – якорный сбор, ластовый, «полукопеечный» (полкопейки с пуда груза на корабле) и другие сборы. Увы, 1890 г. все черноморские торговые порты оказались в ужаснейшем состоянии. Судовладельцы утверждали, что подобного они не видели ни в одном порту Европы.

В 1889 г. керченский градоначальник (царской властью) сделал запрос «демократически избранной» керченской городской думе о том, куда делись огромные средства от судовых сборов, поскольку в порту «ничего не делается». Думцы ответили, что они не обязаны отчитываться перед градоначальником. Тяжба перешла в Петербург в Сенат, который и постановил, что думцы правы.

Надо ли говорить, что эти средства разворовывали непосредственно члены «думы», или имело место «нецелевое использование».

Думцы российской глубинки не отставали от своих приморских коллег и свирепо грабили речные пароходные компании. Промышленники разорялись или шли на различные ухищрения, чтобы не платить за стоянки у «золотых причалов». На реках думцы занимались откровенным пиратством. Время замерзания Волги, Днепра, Северной Двины и других рек существенно зависит от изменений климата. Соответственно, судовладельцы вели навигацию «до последнего», пока пароходы и баржи не вмерзли в лед. Сами реки считались государственной собственностью, и плавание и стоянки в них были бесплатными. Однако во время ледохода зимовка на фарватере могла закончиться печально. Гораздо удобнее было зимовать в протоках и заводях. Цивилизованно зимовать у городских пристаней, как это делалось в советское время, было невозможно изза грабительских поборов. Но и там на моряков нападали пираты, пардон, думцы из соседнего города: гони бабки! Промышленники жаловались в Петербург, тяжбы шли годами. Но на местах полиция, зависимая от думцев, обирала купцов до нитки.

В конце 1880х годов началось проектирование первого в России нефтепровода Баку – Батум. И тут же против него ополчилась «прогрессивная общественность» городов Поволжья. Придумать сказочки про экологию у них извилин не хватило. И посему либеральные газеты открыто писали, мол, по Волге меньше наливных барж пройдет, упадут доходы думцев от речного рэкета.

Россия по тоннажу морского торгового флота существенно уступала всем крупным державам мира. Например, Англии в 40 (!) раз. Россия плелась где-то после Норвегии и Швеции. Кто виноват? Самодержавие? Так правительство ежегодно выделяло значительные суммы на строительство торговых судов и безвозмездно компенсировало убытки ряду судоходных компаний. Тот же «Добровольный флот» был построен на деньги всей страны. Патриоты России отдавали последние копейки на строительство пароходов «Доброфлота». А либеральные «демократически избранные думцы» грабили наш торговый флот. И так было во всех областях экономики России.

Либеральные думцы, земцы, разные там душки приват-доценты и присяжные поверенные на банкетах произносили смелые тосты за свободу и конституцию. Составляли «адреса» царю с прозрачными и не совсем прозрачными требованиями. Суть их – «дайте порулить».

К 1917 г. в России сложилась парадоксальная ситуация. Ни царь, ни либеральная оппозиция не знали, куда вести империю. Ни у Николая II, ни у кадетов не было никаких определенных планов в области внешней политики, военной стратегии, в земельном и национальном вопросах и т. д.

Царь, царица и Распутин лишь импульсивно реагировали на возникавшие внутренние и внешние проблемы.

И вот в Петрограде произошла Февральская революция. Нравится нам или нет, но она оказалась масонским переворотом, в результате которого к власти пришло масонское Временное правительство. А в свидетели призовем… Ленина. Да ведь он же ни разу не употреблял слово «масоны»! Ну и что. Так ведь и сами масоны своих соратников (подельщиков) масонами не называли, а выражались всегда как-нибудь иносказательно. Так вот что писал вождь: «Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, “разыграна” точно после десятка главных и второстепенных репетиций; “актеры” знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперек, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приемов действия»^[5]. Замените слово «актеры» на «братья» – и все встанет на свои места.

По данным масона Н.Н. Берберовой^[6], в первый состав Временного правительства (март – апрель 1917 г.) вошло десять «братьев» и один «профан». «Профанами» масоны называли близких к ним людей, которые, однако, формально не входили в ложи. Таким «профаном» в первом составе Временного правительства оказался кадет П.Н. Милюков, назначенный министром иностранных дел.

Берберова пишет, что состав будущего правительства был представлен «Верховному Совету Народов России» уже в 1915 г. Берберова без лишней скромности приводит статистику: «Если из одиннадцати министров Временного правительства первого состава десять оказались масонами, братьями русских лож, то в последнем составе, “третьей коалиции” (так называемой Директории), в сентябре – октябре, когда ушел военный министр Верховский, масонами были все, кроме Карташова – те, которые высиживали ночь с 25 на 26 октября в Зимнем дворце и которых арестовали и посадили в крепость, и те, которые были “в бегах”».

Масоны сравнительно легко захватили власть в Петрограде, образовав Временное правительство, а на места губернаторов были направлены комиссары Временного правительства. Но, увы, у масонов не было никакой ни политической, ни военной, ни экономической более-менее удовлетворительной программы.

Летом 1917 г. лишь отдельные армейские части и корабли сохранили относительную боеспособность и могли вести активные действия. Остальная же масса войск воевать не желала и практически не подчинялась командирам, как старым, так и назначенным Временным правительством.

Временное правительство не могло решить аграрный вопрос. Немедленно дать землю крестьянам? Министры-масоны боялись обидеть помещиков. Послать в деревню карательные отряды огнем и мечом навести порядок? Тоже нельзя – нет частей, способных выполнить этот приказ. Единственный выход – пообещать, что вот, мол, в конце года соберем Учредительное собрание, оно и решит вопрос о земле. Но сеять надо весной. А кто будет сеять, боронить и т. д., когда неизвестно, кому достанется урожай осенью?

В марте – июне 1917 г. только в Европейской России произошло 2944 крестьянских выступления. К осени 1917 г. в Тамбовской губернии были захвачены и разгромлены 105 помещичьих имений, в Орловской губернии – 30 и т. д. Размах крестьянских восстаний был больше, чем во времена Разина и Пугачева, но те выступления крестьян историки называют крестьянскими войнами, а в марте – октябре 1917 г. в России вроде бы гражданской войны и не было.

В принципе можно сказать, что Гражданскую войну, даже если бы не было националистов, устроил не Ленин, а Мария Владиславовна Захарченко, урожденная Лысова. Машенька Лысова окончила Смольный институт и была весьма утонченной интеллектуальной барышней. Но когда в начале лета 1917 г. мужики сожгли родительскую усадьбу, Машенька организовала отряд из помещичьих сынков и гимназистов, спалила несколько сел и лично расстреливала крестьян, уличенных в грабежах поместий. В Добрармии Машенька расстреливала пленных красноармейцев уже из «Максима», за что господа офицеры прозвали ее «бешеной Марией».

Причем таких «Машенек», «Петенек», «Вовочек» были тысячи, а о Машеньке мы знаем только потому, что мадам Захарченко (ее фамилия по восьмому мужу) стала одной из главных фигуранток в операции «Трест». Историк С.Г. Кара-Мурза назвал одну из главных причин Гражданской войны «социальный расизм влиятельнейшей части российской элиты».

Но, на мой взгляд, куда более важным фактором стал девятый вал сепаратизма, спровоцированный Февральской революцией. К октябрю 1917 г. под ружье было поставлено несколько сот тысяч военнослужащих «незаконных вооруженных формирований», созданных сепаратистами в Финляндии, Прибалтике, Украине, Бессарабии, Крыму (татары), на Кавказе и в Средней Азии. Эти формирования (армии) подчинялись исключительно властным гособразованиям сепаратистов.

Замечу, что отделяться от России желали не только самозваные лидеры «инородцев», но и верхушка казачества на Кубани, «областники» (леволиберальная буржуазия) в Сибири и т. п. Поначалу они говорили лишь о федеративном устройстве России, а затем – и напрямую об отделении от центра, что советского, что белогвардейского.

Важно отметить, что сепаратисты всех мастей претендовали не только на земли, заселенные их народностями, но и на обширные регионы, где преобладали лица других национальностей. Так, поляки требовали возрождения Речи Посполитой «от можа до можа», то есть от Балтики до Черного моря. Финны претендовали на Кольский полуостров, Архангельскую и Вологодскую губернии, а также на всю Карелию. Территориальные претензии сепаратистов многократно перекрывались. Так, на Одессу претендовали поляки, украинцы и румыны. Понятно, что без большой гражданской войны решить эти территориальные споры было невозможно.

Предположим на секунду, что большевики в середине октября 1917 г. решили отказаться от захвата власти, а их руководители отправились бы обратно в Швейцарию, США, сибирскую ссылку и т. п. Неужели вожди сепаратистов отказались бы от своих планов и распустили бы свои бандформирования? Неужели германское командование отказалось бы от удара по развалившейся русской армии и не пошло бы на сговор с прибалтийскими и украинскими националистами?

Весной – летом 1918 г. неминуемо произошло бы германское вторжение. Союзники также высадились бы на Севере и на Дальнем Востоке России. Вялотекущая гражданская война перешла бы в тотальную гражданскую войну, но без участия большевиков.

Возникает вопрос – сумело бы никого не представлявшее Временное правительство во главе с Керенским выиграть эту войну? Ответ однозначный – нет! А кто бы победил? И думать над этим не хочу, а интересующихся отсылаю к авторам многочисленных «фэнтези», которые рассказывают нам, что было бы, если бы Гитлер захватил Англию, взял Москву и прочая, и прочая…

Так что именно Октябрьская революция и последовавшая диктатура большевиков спасли Россию от распада, который был еще в 1915 г. запланирован в министерских кабинетах Лондона и Парижа. Была ли большевистская диктатура кровавой? Да, была, но ее противники устроили бы еще более кровавую баню, если бы смогли. «Если о государе говорят, что он добр, его царствование не удалось», – это сказал не Ленин, а Бонапарт.