Цитаты из книги «Горе от ума»

Не я один, все также осуждают.  Чацкий  А судьи кто? – За древностию летК свободной жизни их вражда непримирима,Сужденья черпают из забытых газетВремен Очаковских и покоренья Крыма[60];Всегда готовые к журьбе,Поют всё песнь одну и ту же,Не замечая об себе:Что старее, то хуже.Где, укажите нам, отечества отцы[61],Которых мы должны принять за образцы?Не эти ли, грабительством богаты?Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,

об правительстве иной раз так толкуют,Что если б кто подслушал их… беда!

Извольте посмотреть на нашу молодежь,На юношей – сынков и внучат.Журим мы их, а если разберешь, —В пятнадцать лет учителей научат!А наши старички?? – Как их возьмет задор,Засудят об делах, что слово – приговор

Век нынешний и век минувший:Свежо предание, а верится с трудом;

Да хоть кого смутятВопросы быстрые и любопытный взгляд

Грех не беда, молва не хороша.

«нынешним». Но все еще раздражение его сдержанно: он как будто совестится за себя, что вздумал отрезать Фамусова от его понятий; он спешит вставить, что «не о дядюшке его говорит», которого привел в пример Фамусов, и даже предлагает последнему побранить и свой век, наконец, всячески старается замять разговор, видя, как Фамусов заткнул уши, – успокаивает его, почти извиняется.  Длить споры не мое желанье, —  говорит он. Он готов опять войти в себя. Но его будит неожиданный намек Фамусова на слух о сватовстве Скалозуба.  Вот будто женится на Софьюшке… – и т. д.

других ему дела нет: ему и теперь досадно, что он вместо нее нашел одного Фамусова. – «Как здесь бы ей не быть?» – задается он вопросом, припоминая прежнюю юношескую свою любовь, которую в нем «ни даль не охладила, ни развлечение, ни перемена мест», – и мучается ее холодностью. Ему скучно и говорить с Фамусовым – и только положительный вызов Фамусова на спор выводит Чацкого из его сосредоточенности:  Вот – то-то, все вы гордецы;Смотрели бы, как делали отцы,Учились бы, на старших глядя! —  говорит Фамусов и затем чертит такой грубый и уродливый рисунок раболепства, что Чацкий не вытерпел и в свою очередь сделал параллель века «минувшего» с веком

подогретым ее расцветшей красотой чувством, и ее холодностью к нему, что на вопрос отца, не хочет ли он на ней жениться, в рассеянности спрашивает: «А вам на что!» И потом равнодушно, только из приличия, дополняет:  Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?  И, почти не слушая ответа, вяло замечает на совет «послужить»:  Служить бы рад, – прислуживаться тошно!  Он и в Москву, и к Фамусову приехал, очевидно, для Софьи и к одной Софье. До

Чацкий почти не замечает Фамусова, холодно и рассеянно отвечает на его вопрос, где был? – «Теперь мне до того ли?» – говорит он, и, обещая приехать опять, уходит, проговаривая из того, что его поглощает:  Как Софья Павловна у вас похорошела!