Часть вторая
Черный дракон

Северо-западная граница королевства Римма.

Дикие земли…

– Чутка, ить, что это было? – трясясь, как лист от ветра, спросил кряжистого мужика молодой напарник. Утробный рев хищного зверя продолжал эхом носиться по лесу.

Чутка провел ладонью по окладистой бороде и бросил презрительный взгляд на молодого парня. Высокой и худой, как жердь, Гичок нервно оглядывался по сторонам. Кончик тесака, зажатого в его правой руке, дрожал как кроличий хвост. «Мясо, трусливое мясо! – подумал Чутка. – Какого шушуга тебя потянуло в охотники? Денег и баб захотелось?»

– Сул^[2] охотится, – ответил Чутка и, взвалив на спину связку с веревками, зашагал к лагерю.

– С-сул? – Гичок побледнел. – А они разве не в степи живут? А он далеко?

– Можа далече, а можа нет. Маслай вперед и руби, тебя оне жрать не будет!

– Почему?

– Брезгават оне жрать обгадившееся мясо! – Чутка хохотнул и подтолкнул в спину трусливого Гичка. – Оне как высокородные, им токо парное и чистое давай, а тобой тока зеленых мух кормить. Да ты и сам зеленый, шо внутри, шо снаружи.

Гичок, успокоенный тем, что есть его в ближайшее время никто не будет, ругаясь на чем свет стоит, принялся прорубаться через густые заросли ползучего вьюна и орешника.

– Сколько нам еще тут слепней и комаров кормить, ить, может, не прилетит дракон-то? – полуобернувшись к Чутке, задал он очередной вопрос.

– Можа прилетит, а можа нет, – повторил тот свою присказку, – Торчать тут будешь, пока Грок-колдун не скажет, шо довольно, или мокрецы не сожруть. Это сулы тобой брезгават, а мокрец он на навоз падкий!

– Тьфу на тебя! – ругнулся молодой охотник и тут же получил чувствительный удар в спину.

– Хайло закрой и руби, как Грок скажет, так и будет! Деньги взял, таперича не ной, охотничек. Молись Богиням или Единому поклоны бей, шоб дракон прилетел, иначе Грок заместо дракона тебя распотрошит, понял? – Гичок кивнул, – Раз понял, то шибче тесаком маши, а не базарь!

Гичок заткнулся и принялся остервенело махать длинным тесаком. Чутка немного приотстал, попасть под широкий замах двуногой оглобли у него желания не было. До самого лагеря парочка охотников прошла в молчании.

– «Паутину» насторожили? – первым делом спросил Чутку Грок-колдун, он же наниматель отряда охотников, Чутка кивнул. – Смотрите, если повредили несущие нити, я с вас шкуры спущу!

К магу подошел Арист, командир маленького отряда. Арист был такой же кряжистый, ширококостный и широкоплечий мужик, как Чутка. Его лицо, наискосок, от левого глаза до подбородка пересекал жуткий шрам, который едва-едва прикрывала аккуратная бородка. Льдистоголубые глаза Ариста, в глубине которых пряталась ехидная хитринка, смотрели цепко и внимательно, замечая каждую деталь и движение.

– Со своих людей шкуры снимать буду я сам, и давай договоримся на будущее, Грок: командую здесь я! Если тебе что-то не нравится, то говори мне. У бозлов^[3] должна быть одна голова! Если ими начнет командовать еще кто-то, не то, что дракона не запазгаем^[4], сулу, мроунам^[5] или гривастым волкам в качестве гарнира достанемся. Ты платишь – мы делаем! Сделают некоторые не так, – тут Арист посмотрел на Гичка. Гичок потупился и опустил глаза долу, кончики его ушей стали пунцовыми, – я им глаз на задницу натяну и скажу, что так и было! Ты мне и так уже людей запугал, а пуганые они не охотники, так, тени лесные.

Грок, повернулся к Аристу и, сжав бледные губы в узкую полоску, принялся сверлить взглядом старого охотника. Арист спокойно держал пронзительный взгляд мага. Грок, одетый в темные одежды, своим бледным цветом лица, выбритым черепом и крючковатым носом походил на прислужника богини смерти Хель. Немигающие глаза добавляли достоверности к образу «прислужника смерти».

– Хорош-шо, вы поручились, уважаемый Арист, за своих людей. С вас и спрошу в случае нужды, – прошипел маг и бросил взгляд на многострадального Гичка, моментально сменившего цвет лица с красного на мертвенно-бледный и задрожавшего мелкой дрожью. В палатке мага что-то засветилось синим цветом, он резко развернулся и отправился проверять свои артефакты.

Арист, с длинным присвистом, выдохнул: противостояние с магом давалось ему тяжело. За прошедшую седмицу на его голове прибавилось много седых волос, он не раз проклял тот день, когда согласился на эту работу. Сманили легкие деньги, недаром говорят: «Наступил ногой в болото – готовься кормить троглота^[6]». Контракт был подписан, и маг выдал добрый задаток. Охотники, долго сидевшие без заработка, обрадовались заказу. Теперь они и рады вернуть деньги, но кодекс наемника не оставлял пути назад.

– Иди, дров для костра наруби и помоги остальным разделать оленя, – обратился Арист к Гичку и взмахом руки отправил его от себя.

Обрадовавшись возможности оказаться как можно дальше от мага и от командира отряда, Гичок вприпрыжку убежал в сторону костра и кашеварящих охотников. Арист повернул к Чутке: – Что предлагаешь?

Чутка, молча, провел ребром ладони по горлу, командир отрицательно качнул головой:

– Кодекс. Свои потом зарежут.

– Тады надежа тока на дракона, можа, сожрет гада. Скажу как на духу – слез лить не буду!

Из палатки вышел Грок и сразу направился к беседующей паре.

– Вы шли от могильника, ничего странного не видели? – спросил он Чутку.

– Нет. На холм мы, как вы баяли, не ходили, а шо?

– Странно, «следящая рамка» зафиксировала применение магии в том районе. Точно никого не видели? – переспросил маг.

– Шо там видеть? Мы трубки с клейковиной развешали и натянули «паутину», кому, к шушугу, ентот холм сдался!

Маг согласно кивнул и повернулся к Аристу:

– Отдых закончен, собирайте людей, командир. Расставляйте дежурных по всем ловчим паутинам, скоро прилетит дракон. Черная ящерица не пропустит работы охранных заклинаний могильника и наведается проверить. Да, чуть не забыл, пусть «паутинщики» подойдут ко мне за переговорными артефактами, – выдал указания маг и скрылся в своей палатке.

Чутка и Арист переглянулись между собой.

– Вот и кончилось ожидание, – тихо сказал командир и уже громче: – Пошли поднимать бозлов…

Мраморный кряж. Ничейные земли.

Долина ста ручьев. Карегар, Ягирра…

– Что развалился, старый пердун! – ворчливый голос Ягирры, травницы и магички прервал послеполуденный сон дракона…

Карегар открыл левый глаз и посмотрел на разбудившую его женщину. И чем она опять недовольна? Стоит – руки в боки, словно не дракона, а муженька гонять собралась. И не скажешь, что высокородная снежная эльфа: деревенская баба в расшитой красными петухами поневе, но чувствуется недоступная простым смертным стать. Осанка, взгляд, поворот головы, гневный взгляд заставляли поджать хвост.

– Глазенки-то свои бесстыжие открой, черная ящерица! – продолжала возмущаться Ягирра, она схватила с плеча рушник и ударила им дракона по носу.

– Сама старуха! – Карегар открыл глаза и оторвал голову от горячих камней. На «ящерицу» он обиделся.

– Что-о-о!? Ты кого старухой назвал? – глаза Ягирры полыхнули неистовым огнем. Карегар попятился, зря это он. Не подумавши, ляпнул. С Ягирры станется запустить файерболом. – А ну иди сюда! Я тебе покажу старуху!

Со стороны сценка могла показаться смешной. Громадный черный дракон пятится задом от стройной женской фигурки, размахивающей перед его носом свернутым в жгут полотенцем. Вскоре дракон уперся спиной в скалу, отступать стало некуда, пришлось втягивать в плечи шею и прикрываться крыльями. Смешной она могла показаться тому, кто не знал Ягирру. В гневе та могла разнести в щебенку приличного вида скалу или за пару минут спалить укрепленный пограничный форт. Были случаи. Карегар, не особо напрягаясь, мог припомнить пяток таких историй, в трех из них он сам был свидетелем мощи магического дара травницы. Злить ее – значит нарываться на крупные неприятности. Убить не убьет, но что-нибудь неприятное сделает! Тоже были случаи. За две тысячи лет Карегар успел изучить эльфийку, и сегодняшний промах был непростительной ошибкой с его стороны. Он присел на хвост и вытянул вперед передние лапы:

– Хорошо, извини! Но давай сразу. Я не ящерица и не пердун, ты не старуха.

– Только попробуй меня еще раз так назвать, я тебе язык узлом завяжу! – остывая, проворчала эльфийка.

– А еще говорят, что Рау сама невозмутимость. «Ледышками» кличут, – не преминул поддеть Карегар. Буря миновала, и он опять улегся на каменном ложе, положив голову на левую переднюю лапу. Ягирра примостилась на сгибе локтя его правой руки-лапы, получилось этакое глубокое теплое кресло, и погладила дракона по надбровной дуге… Сколько раз они так оставались наедине и беседовали, чаще просто молчали, Карегар не брался сосчитать. Ему нравилось общество своенравной женщины, ей он, похоже, тоже. Иногда Ягирра засыпала в объятии кресла-лапы, тогда Карегар боялся даже дышать, чтобы не разбудить уснувшую травницу.

– Дураки говорят, а ты как старый ворон повторяешь.

Карегар изогнул шею и посмотрел на собеседницу.

– Что смотришь? – Ягирра переплетала косу.

– Знаешь, – начал Карегар. – Я тебя уже тысячу лет воспринимаю как… – тут он замялся, не зная как продолжить.

– Язык проглотил? Говори уж, после «старухи» я любую гадость переварю!

– Как жену… – закончил фразу дракон и сунул голову под крыло. Если бы он мог краснеть, то цвет его чешуи с черного сменился бы на пунцовый.

– Да-а-а, – протянула Ягирра. – Долго думал? А говорят, драконы маразмом не страдают! Мне же попался маразматик, люди добрые, посмотрите на этого старого черного дурака! Мало я тебя полотенцем била?

– Вот-вот, – Карегар приподнял крыло и говорил из-под перепончатого покрывала, словно искал у крыла защиты. – Гоняешь меня как деревенская баба гулящего мужа. Крылом без твоего дозволения уже лишний раз махнуть не могу! Там не летай, тут стадо не напугай, здесь девки купаются: не подсматривай! Как там люди говорят: загнала под каблук!

Травница согнулась в приступе безудержного смеха. Карегар тяжело вздохнул и вернул голову из-под крыла на левую лапу. Что он мог еще сказать, если Ягирра пахла как дракона, а те в своих гнездах бывали оч-чень м-м-м своенравны… и слово «каблук» у них заменялось «хвостом». Другую бы он давно уже придавил, не чувствовал Карегар пиетета перед человеческой или эльфийской жизнью, и жил бы себе спокойно, но вся его ярость пасовала и он превращался в виляющего хвостиком щенка перед этой женщиной.

– Вот насмешил! За такое даже «старуху» тебе прощаю!

– Ой, спасибо, еще скажи, зачем разбудила?

Ягирра тут же оборвала смех и серьезно глянула на дракона, тот тут же почувствовал себя виноватым, неизвестно, правда, в чем, но виноватым однозначно.

– К Поклон-склону летал? – спросила она.

– Ну, охотился.

– А «истинным» зрением тебе лень пользоваться?

– Да ты скажи, в чем моя вина?

Ягирра покачала головой:

– Деревенские бабы ягоды в перелеске собирали, а тут ты со своей охотой. В общем, от вида твоих забав сноха Трога Сосны, Трия, там же и родила. Все понятно, ты хозяин и владелец долины и гор вокруг нее, но мог же ты утащить этого лося к своей пещере, а не отрывать ему, живому, голову? А что потом было? Смотрел бы ты истинным зрением, то увидел бы людей и трижды подумал своей головой, перед тем как лося разделывать!

Карегар потупился, незадача. НО! В конце концов он не ручная ящерка, ему иногда охота свежей крови, а то, что люди шляются где попало, так это их проблемы, а не его! Впрочем, Ягирре его мысли знать незачем. Меньше знает – крепче спит.

– Кто родился? – проявил такт дракон.

– Мальчик, в честь тебя решили назвать. Будет в долине еще один Регар!

– Да их и так уже штук пять. У Брога дочка Регара, пацанов я уже не считаю!

– Радовался бы! Люди тебя любят! Долину называют «долиной Карегара»!

Дракон вздрогнул, последние слова травницы больно задели его, подняли со дна памяти старые воспоминания.

– Она уже звалась так, давно. – Он аккуратно ссадил с локтя эльфийку.

Перед глазами дракона стояла залитая черной кровью пещера и мертвые дети. Драконочкам не было и трех лет, дочек усыпили пыльцой черной лилии, а потом отрубили головы. Он нашел убийц. Лесные эльфы не успели уйти далеко. Больше они никого убить не успели. Карегар налетел на лагерь ушастых как яростный ураган. С другой стороны на эльфов напала Ирру. Жена вернулась с охоты и, увидев разоренное гнездо, бросилась в погоню. От лагеря не осталось даже головешек, ветер разметал жирный пепел… Ирру от горя помутилась рассудком и через два дня сгорела в яростной атаке драконов на Великий Лес. Эльфы, оказывается, напали не только на его долину… Карегар остался жив, но после атаки потерял способность творить магию, скатившись до уровня заштатного человеческого мага-шептуна. Война уничтожила драконов как народ. Великий Лес перестал существовать, превратившись в мертвые пустоши, но оставался Светлый Лес, пока еще оставался… Что будет потом, Карегар старался не думать. Лес и Иланта были обречены… Это было как болезнь, которую не замечают, а когда ее обнаруживают, то лечить уже поздно…

С Иланты ушли последние «истинные». Они оставили один «малый» рабочий портал, снабдив его «закрывающим» контуром, остальные запечатали. Что произошло на Нелите, осталось тайной. Почему «истинные» и немногие ушедшие с ними драконы не вернулись? Ночное око Богини Нель не спешило делиться тайной. «Малый» портал оказался с сюрпризом – открыть его можно было только с Нелиты. Следящие маячки должны были фиксировать все попытки открытия портала, но до сих пор ни одной не было. Лежал такой маячок и в пещере у дракона, он ни разу не засветился зеленым. Внутрь портала никого не пускал охранный комплекс заклинаний, настроенный на «истинных». Раз в несколько месяцев Карегар летал к порталу, как будто от этого он откроется и из ворот начнут выходить драконы. Но в душе продолжала жить надежда, что когда-то так и произойдет…

Война закончилась почти три тысячи лет назад, с тех пор он долго был один. Пока однажды в долину не пришла Ягирра, сумевшая растормошить одинокого дракона и заново привить ему желание жить. С тех пор многое изменилось, но «долиной Карегара» его дом не назывался почти три тысячи лет…

– Прости, – тихий голос травницы заставил его очнуться и отринуть на время застарелую боль.

– Прошлого не вернуть, но скажи людям, чтобы они не звали долину так… Скажи, я просил… – Карегар переступил с лапы на лапу и по-собачьи дернул шеей.

– Хорошо.

Из пещеры раздалось тонкое попискивание.

– Что это? – удивилась Ягирра. Карегар дернул кончиками крыльев (этот жест у драконов заменяет пожатие плечами).

– Не знаю, пойду, посмотрю.

Через несколько мгновений дракон выскочил из пещеры.

– Маячок! Кто-то пытался пробраться к порталу. Я полечу, посмотрю. К утру буду дома. – Он распахнул крылья и, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами от земли, взмыл в воздух.

* * *

Через четыре часа Карегар делал уже третий круг над лысым холмом, скрывавшим в своих недрах древний портал, и не находил никаких следов раскопок или попыток проникнуть внутрь. Может, охранный магический контур потерял энергию от вложенного в него заклинания? Или раскопки замаскировали дерном? Дракон перешел на истинное зрение – никакого магического воздействия нет! Что же тогда пищал маячок? Может, сломался сам артефакт в его пещере?

Решив осмотреть холм еще раз, Карегар лег на крыло и опустился ниже, пролетев над самыми верхушками деревьев.

Сзади мелькнуло что-то белое и запутало задние лапы и крылья, резко дернув назад. Карегар обиженно взревел и прижимая крылья к спине, ломая ветки, рухнул вниз. Земля ощутимо вздрогнула, приняв тело дракона. Из кустов выскочил и побежал к месту падения дракона лысый человек в темной одежде…

Неизвестно где. Андрей…

«Сколько можно!» – крутилась бесконечной лентой транспортера в голове Андрея одинокая мысль. Наконец наклонная труба, в которую он так неудачно провалился, закончилась и он, выбив ногами гипсовую решетку, в облаке пыли, мелких камней и сухих листьев вывалился в зал циклопических размеров.

Пролетев по дуге еще несколько метров, он спиной приземлился на громадный скелет какого-то животного. Выбеленные кости не выдержали новой нагрузки и, издав громкое «крак», сложились как карточный домик. Поднявшееся облако пыли скрыло бывший скелет и человеческую фигуру, предпринимающую отчаянные попытки выбраться из образовавшегося завала. По залу носилось гулкое эхо, в котором невозможно было разобрать ни треск костей, ни звуки падения продолжавшихся сыпаться из дыры в стене камней. В общей какофонии тонули кашель и интересные слова, что издавал человек, копошащийся на груде костей.