Экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН)

В России после государственного переворота в 1917 году и победы большевиков в кровопролитной Гражданской войне 1918–1920 годов разведывательный орган, теперь уже Красной армии, начал активно развивать различные направления разведывательно-диверсионной борьбы. На этапе становления советской военной разведки в штабах армий, фронтов и в Полевом штабе Революционного военного совета республики работало довольно много бывших офицеров царской армии, в свое время окончивших Академию Генерального штаба и имевших необходимые профессиональные навыки по организации разведки, обработке и анализу разведывательной информации. Эти опытные, квалифицированные кадры помогли в короткий срок создать весьма деятельную военную разведывательную структуру, и уже в начале 20-х годов изучение стран вероятного противника велось по двадцати трем специально разработанным позициям.

Водолазное дело в Советской России тоже не ушло от внимания большевиков. Еще 19 июня 1919 года председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин подписал декрет о национализации водолазного имущества. Вслед за первым последовали и другие декреты. Так, 5 января 1921 года был подписан специальный декрет «О работе по подъему затонувших судов на Черном и Азовском морях». В соответствии с декретом на этих морях, а затем и на севере страны, были созданы судоподъемные партии – прообраз аварийно-спасательной службы Военно-морского флота. Одновременно были развернуты исследования и экспериментальные работы в области водолазного дела, совершенствовались и создавались новые образцы водолазной техники.

В 1923 году при активном содействии руководителя Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) Феликса Эдмундовича Дзержинского (1877–1926) была создана Экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН). История ЭПРОН такова. Однажды в ОГПУ явился флотский инженер Владимир Сергеевич Языков и сообщил, что в Черном море у берега Крымского полуострова в районе Балаклавы на дне лежит погибший в Крымскую войну английский винтовой пароход «Принц», на котором находится огромное количество золота. Его убежденность в своей правоте, подкрепленная толстой папкой с разными документами по затронутой теме, произвела на сотрудников ОГПУ должное впечатление. Вырисовывалась такая картина. В ноябре 1854 года на рейд Балаклавской бухты прибыли английские корабли с обмундированием, оружием, медикаментами и жалованьем экспедиционной союзной армии, осаждавшей русский Севастополь. На одном из них – «Принце» – и находилось золото: 60 тысяч соверенов или 60 миллионов франков (различные источники сообщают разные цифры). Через несколько дней после прибытия кораблей над бухтой разразился невиданной силы шторм. Почти все корабли погибли, разбившись о прибрежные скалы. Затонул и «Принц». История его гибели и рассказы о безуспешных поисках затонувших сокровищ к началу XX века приобрели фантастическую окраску. С легкой руки любителей мрачных легенд, этот корабль стали называть «Черным принцем».

В марте 1923 года, вскоре после визита Языкова, было принято официальное решение об организации специальной подводной экспедиции по поиску золота «Принца». Ее и назвали ЭПРОН. А первым руководителем Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) ОГПУ стал Лев Николаевич Захаров-Мейер (1899–1937). Для поисковых работ был изготовлен подводный аппарат – гидростат, что значит «стоящий в воде». В районе поиска тральщики промерили глубины и разбили акваторию на квадраты. Каждый день небольшой катер доставлял гидростат к очередной точке погружения. Время шло, затраты росли, но среди многочисленных обломков разных кораблей следы «Черного принца» никак не выявлялись. Наконец эпроновцы обнаружили разбитый корабль, который, по некоторым находкам, идентифицировали как «Принц», но никакого золота на нем не обнаружили.

Опыт подводных работ Экспедиции не пропал даром. Поиски золота положили начало большой и очень важной работе ЭПРОН. Новая специальная организация стала заниматься судоподъемными, аварийно-спасательными, поисковыми, опытовыми и другими подводными работами на территории Советского Союза. Организационно, приказом № 528 от 17 декабря 1923 года, она официально вошла в состав ОГПУ – органа государственной безопасности, на который были возложены следующие задачи: предупреждение и подавление открытых враждебных выступлений и раскрытие тайных организаций, нелояльных коммунистической диктатуре; охрана государственных тайн и борьба со шпионажем; охрана государственной границы и путей сообщения; выполнение специальных заданий и осуществление активных мероприятий за рубежом. ЭПРОН объединила практически все водолазное дело в стране, организовала централизованную подготовку водолазов и промышленное производство водолазной техники и снаряжения. В состав Экспедиции были переданы водолазная база с водолазной школой в городе Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), плавучие и технические средства, а также ремонтно-производственные мастерские в городе Севастополе. В связи со значительным увеличением объема производимых работ и специальных заданий очень быстро были созданы новые водолазные базы, отделения и партии на Черном, Балтийском и Каспийском морях, на Севере и Дальнем Востоке страны.

Расширение ЭПРОНа потребовало подготовки тысяч водолазов-специалистов, поэтому в 1925 годув Крыму, в городе Балаклаве, были открыты водолазные курсы, преобразованные затем в первый в стране водолазный техникум. Глубокая незамерзающая бухта Балаклавы позволила производить спуски круглый год. Здесь же, наряду с обучением и повышением квалификации, начались весьма важные научно-исследовательские работы, которые шли по двум направлениям: усовершенствование водолазной и судоподъемной техники и изучение влияния повышенного давления на организм человека при глубоководных спусках. Данную работу возглавила Военно-медицинская академия. Количество профессиональных водолазов росло с необычайной быстротой. Через девять лет после создания ЭПРОНа их насчитывалось уже порядка четырех с половиной тысяч. Для выполнения специальных подводных задач из особо подготовленных водолазов Экспедиции были сформированы группы минеров.

В 1927 году решением Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров для судов ЭПРОНа были введены кормовой флаг и вымпел, а кадровому составу Экспедиции дано право ношения формы и знаков различия Военно-морских сил.

В 1931 году ЭПРОН из состава ОГПУ была передана в ведение Народного комиссариата путей сообщения, а в 1936 году – во вновь созданный Народный комиссариат водного транспорта.

В 1941 году Экспедиция подводных работ особого назначения вошла в состав Военно-морского флота СССР, сохранив на первое время свое первоначальное название.

За годы своей деятельности Экспедиция успешно провела большое количество судоподъемных, аварийно-спасательных, подводно-технических и специальных работ. К наиболее известным относятся: подъем кораблей эскадры Черноморского флота, затопленных в районе города Новороссийска 18 июня 1918 года; подъем ледокола «Садко»; подъем и буксировка в Кронштадт британской подводной лодки «L-55», которая в 1919 году в бою у острова Сескар в Финском заливе попала на минное поле и, подорвавшись, затонула (после ремонта эта подлодка вошла в состав Балтийского флота); спасение ледоколов «Малыгин» у берегов Шпицбергена и «Александр Сибиряков» у Новой Земли; обеспечение важных операций оборонного значения по проводке по Беломорско-Балтийскому каналу из Балтийского моря на Север эскадренных миноносцев, сторожевых кораблей и подводных лодок для формирования Северной военной флотилии (с 1937 года – Северный флот). Всего с 1923 по 1941 год эпроновцы осуществили подъем с глубин около 450 кораблей и судов, оказали помощь 188 судам, терпящим бедствие.

С 1932 года специализированные предприятия Советского Союза стали выпускать подводные спасательные индивидуальные дыхательные аппараты типа «ВМА-Э1» и четыре варианта индивидуальных кислородных дыхательных аппаратов типа «Э» («ЭПРОН-2, 3, 4, и 5»), сконструированные коллективом инженеров и врачей-физиологов, работавших в Экспедиции подводных работ особого назначения. Толчком к созданию этих аппаратов послужил трагический случай, происшедший в 1931 году. Тогда, при отработке задач боевой подготовки, в водах Балтийского моря на глубине чуть более 80 метров затонула подводная лодка «Рабочий» (бывшая «Ерш»), проходившая под номером «9», весь экипаж которой погиб из-за отсутствия индивидуальных подводных спасательных средств выхода из нее.

С каждым годом подводные дыхательные аппараты совершенствовались, создавались новые – типа «ИПА» и «ИСА-М». Одновременно разрабатывались и модернизировались разнообразные водолазные гидрокомбинезоны и гидрокостюмы как «сухого», так и «мокрого» типов. С 1933 года широкое распространение получают легководолазные боты и ласты, а также съемные маски, предназначенные для изоляции и защиты лица пловца от воды. Затем появляются совершенные, современных форм, дыхательные трубки.

Небольшие кислородные подводные индивидуальные дыхательные аппараты в комплекте с гидрокомбинезонами получили широкое распространение на подводных лодках, надводных кораблях и в инженерных воинских частях флота и армии. Водолазов, работающих в таком снаряжении, стали называть легководолазами.

В 30-е годы по инициативе руководства Военно-морского флота и ЭПРОН впервые в Советском Союзе стали практиковаться погружения под воду с кислородными дыхательными аппаратами в спортивных целях. Расчет здесь был весьма прост. В случае войны выносливых, хорошо подготовленных спортсменов-подводников и пловцов можно без большой затраты времени на подготовку использовать в вооруженных силах для выполнения разведывательных задач и проведения диверсионных операций (подрыв кораблей в базах, разрушения гидротехнических сооружений и других важных объектов на воде, под водой и на берегу).

Этот вывод можно проиллюстрировать на примере многократного чемпиона СССР по плаванию, заслуженного мастера спорта Леонида Карповича Мешкова (1916–1986), который в годы Второй мировой войны попал служить в войсковую разведку. Однажды в качестве командира разведывательного отряда он с подчиненными был направлен в тыл врага. Изучив расположение огневых точек противника, разведчики стали возвращаться, но при подходе к реке попали в засаду. Напарнику Мешкова осколком оторвало кисть руки, а ему самому задело лопатку. Подхватив здоровой рукой раненого, Мешков добрался до воды и поплыл лишь с помощью ног. Он благополучно переплыл реку, спас товарища и доставил разведывательные сведения. Конечно, назвать группу Мешкова боевыми пловцами было бы преувеличением – не тот размах операции, да и подводное снаряжение не применялось, зато этот эпизод наглядно показывает возможные резервы для разведывательных служб, хотя бы для подразделений войсковой разведки.

С середины 30-х годов в СССР появилась реальная возможность создать мобильные разведывательно-диверсионные группы легководолазов, но отрыв водолазной службы от интересов Военно-морского флота и частая смена руководства разведывательных служб армии и флота, а также ошибочная концепция на вооруженную борьбу и организацию вооруженных сил в предвоенные годы не способствовали этому. А ведь были и в то страшное время сталинских репрессий энтузиасты-одиночки, которые настойчиво пытались представить высокому военному начальству нестандартные методы использования индивидуальных подводных средств спасения – легководолазного снаряжения в боевых разведывательных и диверсионных операциях.

22 октября 1938 года произошло событие, которое с полным основанием можно занести в историю боевых пловцов России. В тот осенний день в бухте Улисс около города Владивостока было проведено первое в истории Военно-морского флота России необычное показательное учение по высадке через торпедный аппарат подводной лодки, находящейся под водой, группы легководолазов для разведки и проведения диверсии на берегу. Руководили выпуском и возвращением в подводную лодку морских разведчиков-диверсантов инициаторы данного учения военврач 1-го ранга Илья Ильич Савичев, военврач 3-го ранга Николай Карпович Кривошеенко и флагманский специалист флота военинженер 3-го ранга Григорий Федорович Кроль.

В ходе специальной учебной операции боевые пловцы продемонстрировали Военному совету Тихоокеанского флота во главе с его командующим флагманом 2-го ранга Николаем Герасимовичем Кузнецовым (1900–1974) возможности разведчиков, оснащенных легководолазным снаряжением с доработанным индивидуальным кислородным дыхательным аппаратом типа «ЭПРОН-4».

По плану операции боевые пловцы на борту подводной лодки «ГЦ-112» типа «Щука» (командир ПЛ (подводная лодка. – Примеч. ред.) – капитан 3-го ранга Берестовский) 13-го дивизиона подводных лодок ТОФ подошли к входу бухты, перегороженному противолодочными сетями, для наглядности отмеченными оранжевыми буйками. На расстоянии около двух кабельтовых от сетей подлодка застопорила ход, и разведдиверсанты в подводном положении лодки покинули ее, после чего скрытно, под водой, перерезав сети, проникли в бухту. Под действием волны, течения и ветра перерезанные сети стало сносить в стороны, что обеспечило возможность, при необходимости, проникновения в бухту боевых кораблей.

В это же время вдруг у самого берега из воды появились три головы, осмотрелись – и на берег, в легководолазном снаряжении и с оружием, осторожно вышли люди. Оглядевшись, они что-то заложили и зажгли у уреза воды. Затем из воды, также без шума, вышла еще одна группа вооруженных людей с какими-то мешками, и сразу разбежались по берегу. Через некоторое время тишину разрезала ожесточенная стрельба, раздались разрывы гранат и несколько мощных взрывов. Разведдиверсанты, используя неразбериху, организованно, по порядку, отошли к берегу, после чего все обратно ушли под воду на поджидавшую их подводную лодку. Все поставленные перед участниками учений задачи были полностью и успешно выполнены.

Этим мероприятием было наглядно доказано, что легкие водолазы – морские разведчики и диверсанты – могут скрытно под водой проникать в защищенную бухту, где после выхода на берег успешно вести разведку или проводить диверсионные акции. Руководители учения подготовили подробный отчет, в заключение которого написали, что «необходимо уделить исключительное внимание вопросам проникновения в бухты, форсирования подводных заграждений с применением индивидуальных средств погружения, для чего необходимо создание экспериментальных групп на морях или одной централизованной группы». Результаты столь необычного учения были даже доложены народному комиссару Военно-морского флота.

Самое удивительное, что ответственным руководителем, идеологом и организатором необычного учения был не представитель морской разведки и даже не строевой командир, а сотрудник санитарного отдела флота, преподаватель курсов по индивидуальному спасательному делу (ИСД), военврач 1-го ранга Илья Ильич Савичев.

На Черноморском флоте в 1940 году было проведено весьма похожее учение, но в меньшем масштабе. Черноморцы, не зная об учениях на Тихоокеанском флоте, долгое время считали себя в этом деле первопроходцами.