До шеф-повара элитного ресторана ему было далеко, но готовить Он умел. Раньше – любил. Потом делал это просто по необходимости, предпочитая здоровую домашнюю еду той, что приготовлена в кафе.

 
Ах, как хочется вернуться!..
 

Снял пену с закипевшего бульона, уменьшил газ. Очистил картошку и морковь. В гусятнице обжарил куриное мясо, замочил рис и сухие белые грибы, нарезал лук полукольцами…

Его буквально осенило, когда Он вспоминал слова песни. Напевая, Он вдруг ясно увидел этот городок… и улицу в три дома… До переезда в большой южный город его Любовь жила именно там – в маленьком городке. Городке, куда Он приехал, как только Она позвала его. И именно в это время, в конце декабря.

Продолжая колдовать над щами и пловом, Он вдруг ясно увидел перед собой улицы, дома, магазины и рынок. Подъезд, в котором жила его Любовь, и дверь в её квартиру, которую Он хотел утеплить, но так и не сделал этого. И сейчас пожалел – надо было всё же сподобиться. И подъезд дома напротив, где жила её мама. Третий этаж, дверь направо…

До боли в сердце захотелось сейчас туда. В городок. К ней, к его Женщине. Гулять по полупустым улицам было особо негде, но они гуляли. Несколько раз пили чай и кофе в кафе гостиницы. Она говорила ему тогда, что это единственное кафе в городе, в котором Она может спокойно посидеть и привести мысли в порядок. И ему захотелось сейчас зайти именно туда. И посидеть за тем же столиком. И заказать кофе…

Бульон был готов. Прозрачный, он принял в себя нарезанный кубиками картофель. В гусятницу отправился лук. Через пять минут – нарезанная соломкой морковь. Квартира наполнялась запахом живой еды. И только одно это уже делало её обитаемой. Нет, и раньше подобный аромат иногда наполнял её, но разве сравнишь его с запахом расползшихся по тарелке сосисок, наспех разогретых в микроволновой печи!

Когда Он был у неё в гостях, готовил тоже. До сих пор помнит, как мама, добрая и милая женщина, с интересом наблюдала за его действиями на кухне из-за двери. А потом они вместе сидели за одним столом…

Это было так по-домашнему! И Он захотел снова оказаться там. Чтобы необыкновенное тепло его Женщины было рядом, а её удивительный запах будоражил обоняние и воображение.

Бульон с картофелем был почти готов. Туда отправилась зажарка из моркови и лука. Следом – тонко нашинкованная капуста, грибы и зеленый горошек. Десять минут – и можно солить, добавлять лавровый лист. И щи по-королевски будут готовы. В гусятнице уже находились мелко нарезанные грибы, рис, барбарис, специи. На высоту двух пальцев сверху налита горячая вода. Не забыты и несколько зубчиков чеснока, и курага для нежного послевкусия, усиливающая аромат мяса. Еда на неделю была почти готова.

 
Ах, как хочется вернуться!..
 

Попробовав всего понемногу, пока готовил, Он почувствовал сейчас, что аппетит пропал совсем.

Половина одиннадцатого вечера, и его Любовь, если бы Он начал сейчас есть, отреагировала бы сразу: «В такое время?!» Удобно устроившись на разобранном для сна диване, Он смотрел на экран телевизора, а видел городок, в котором, хоть и в трудные для его Женщины дни, Он был счастлив. Рядом с ней. Вместе с ней. В городке.

– Ах, как хочется вернуться… – пробормотал Он и уснул.

* * *

Они расстались. Больно было так, что иногда казалось – можно завыть от тоски, одиночества и безысходности. Он держался. Никто из тех, кто окружал его, даже представить себе не мог, какие бури и ураганы разрывали его душу. Он держался. Насиловал себя в спортзале, с головой погружался в работу. Но бывали дни, когда тоска и печаль настолько сильно одолевали его, что Он просто физически не мог ничего делать. В эти дни Он сидел за столом и безучастно смотрел в окно. Изредка коекто из коллег, проходя мимо, задерживался рядом с ним и задавал дежурный вопрос: «Ты в порядке?» И тогда Он широко улыбался и отвечал: «Да! Просто задумался». А перед глазами стояла Она. Его Женщина. И память, как киноленту, крутила перед взором, кадр за кадром, моменты жизни. Его жизни.

По натуре своей Он был замкнутым и закрытым со многими, особенно с мало знакомыми ему людьми. Хотя так было не всегда. В молодости – душа нараспашку, Он делился всем, даже самым сокровенным, с друзьями за рюмкой водки или коньяка. С годами Он понял непреложную истину: этого делать нельзя! Жизнь – самый лучший учитель. И она научила его. Довольно жёстко. Восьмидесяти процентам людей, которым ты откроешь свою душу, вообще наплевать на твои проблемы, чаяния и личную жизнь. А двадцать процентов ещё и порадуются твоим неудачам. Хорошо, если просто порадуются сами. Больше никогда Он не будет делиться тем, что творится в его душе, ни с кем! Он не станет обсуждать свою личную жизнь ни с женщинами, ни тем более – с мужчинами. Так как с годами понял, что у последних не менее гадкий и болтливый язык, чем у некоторых дам.

Эти его замкнутость и закрытость порой сильно раздражали его любимую Женщину. «Надо разговаривать! Говорить!» – уверяла Она, но не могла до конца понять, почему Он ведёт себя именно так, а не иначе. А на это были свои причины. И очень глубокие. Они затрагивали самое сокровенное, что было в его душе, в которую однажды плюнули и нагадили так, как не может плюнуть и нагадить даже целый полк солдат. И сделал это в прошлом дорогой и близкий, как Он тогда считал, человек. От которого Он меньше всего на свете ожидал подлости, низости и предательства.

Но, как это часто бывает в жизни, предают самые близкие – те, кому больше всего доверяешь. Это и есть горькая, но правда! И Он просто боялся. Боялся говорить со своей Женщиной о сокровенном! Боялся! И ещё больше боялся признаться ей в своём страхе. Да!!! Это правда!!! Потому что когда-то, начав говорить о наболевшем и сокровенном с близким тогда ему человеком и надеясь если не на понимание, то хотя бы на участие и сострадание (Да! Да! Мужчинам это тоже иногда необходимо!), он получил в ответ лишь насмешки!

А уже через несколько дней многие из его знакомых перешёптывались у него за спиной, хихикали и показывали в его сторону пальцем.

Слухи и сплетни росли как снежный ком, множились. И вот ему уже смеются в лицо. И открыто обсуждают его личную жизнь. Несколько раз, не выдержав, Он пустил в ход кулаки, и двое из его бывших друзей оказались на полу с разбитыми носами, а один – ещё и со сломанной челюстью, но это только подлило масла в огонь. На душе легче не стало, зато стало больше слухов и сплетен.