Затем снова арестовывают в апреле 1908 года. Судят по старому и новому делу два раза, оба раза дают поселение и в конце 1909 года посылают в Сибирь – в Тасеевку. Пробыв там семь дней, бегу и через Варшаву еду за границу. Поселяюсь снова в Кракове, наезжая в Русскую Польшу.

Ф. Дзержинский. Автобиография.

В апреле 1906 года на съезде в Стокгольме Дзержинский познакомился с Лениным.

После ареста 8 апреля 1908 года охранка хотела перенести его дело в военный суд, у которого был один приговор – виселица.

Заключение военного прокурора.

Для успешного достижения своей цели – низложения монархии, партия СДКПиЛ устанавливает настоящую революционную борьбу с современным правительством путем печати и пропаганды среди народа и войск идей партии и обессиливания государственной власти в финансовом отношении, но отрицает террор как таковой, признавая его вредным для дела революции.

При партии имеется особый «боевой» отдел для экспроприации казенной собственности и расчетов партии с неугодными ей отдельными представителями власти.

Как отдаленный, конечный способ низложить монархическую власть, партия признает общее вооруженное восстание, когда все другие средства партии будут исчерпаны и народ, а в особенности войско, будут готовы для учинения такого общего мятежа.

Принимая во внимание вышеизложенное, я нахожу – по 102 или 126 статье Уголовного Уложения издания 1903 года:

1. Принадлежность к тайной партийной организации может быть караема по 102 статье лишь в том случае, если эта организация готовит вооруженный мятеж.

2. Необходимо признать, что принадлежность обвиняемых к означенной партии должна быть караема не по 102, а по 126 статье.

Определение военного прокурора №5124 Варшавского военного окружного суда по делу с. д. 1908 года от 16 октября 1907 года.

Начальник Варшавского губернского жандармского управления. Донесение в департамент полиции МВД. №7401. 16 июля 1908.

При ликвидации отдельной группы лиц, входящих в состав СДКПиЛ, в числе других в апреле чинами Варшавского охранного отделения по предварительном наружном наблюдении, на улице города был задержан и арестован мещанин города Вильны (ошибка – дворянин), проживающий в городе Варшаве, без заявления, частный учитель Феликс Эдмудов сын Дзержинский, 31 года, состоящий под залогом (№10508 от 8 октября 1907 года).

По сведениям отделения Дзержинский принадлежал к районному комитету СДкПи (ошибка – к главному правлению), в коей известен по кличке «Иосиф», играл в ней весьма видную роль, состоя в партийных верхах, Дзержинский был организатором партийных съездов, на каковых сам участвовал, а также занимался колпортажем партийных органов, рассылая их по краю.

При опросе в порядке положения о государственной охране Дзержинский отказался указать место своего жительства, признавшись, что находится под судом и освобожден под залог в тысячу рублей. На другие вопросы относительно принадлежности партии ответов давать не пожелал.

Дело по наблюдению за формальным дознанием о Феликсе Дзержинском. №4297. 1908.

Были провокаторы, от оговоров которых шли на виселицу до 200 человек. Каждое предательство становилось известно в X павильоне Варшавской тюрьмы. Жандармы проводили бесчисленные ликвидации виновных и невиновных, смешивая революционеров, бандитов, предателей в одну кучу. Каждая подлость становилась известна, ибо бесперебойно шла стукачная почта, а по ночам палачи вешали, вешали, вешали… Дзержинский в своем каменном мешке впитал в себя все эти несчастья.

В. Капсукас.

После пятилетнего знакомства в 1910 году Феликс женился на Софье Сигизмундовне Мушкат. После окончания Варшавской консерватории она стала революционеркой и членом ЦК СДКПиЛ, арестовывалась и ссылалась. Их сын Ян родился в тюрьме. В 1912 Софье удалось бежать из Сибири за границу, работала в Кракове. В 1918 служила в советском посольстве в Швейцарии, куда к ней приезжал Дзержинский, затем работала в Польском бюро РСДРП и советских учреждениях.

В 1912 году приезжаю в Варшаву, 1 сентября меня арестовывают, судят за побег с поселения и присуждают к трем годам каторги. В 1914 после начала войны вывозят в Орел, где и отбыл каторгу, пересылают в Москву, где судят в 1916 году за партийную работу 1910-1912 годов и прибавляют еще шесть лет каторги.

Ф. Дзержинский. Автобиография.

Из Варшавы арестованные после начала войны были отправлены в Орел. Не давали еды и воды. Голод в дороге был такой, что люди падали в обморок. Тогда Юзеф категорически потребовал начальника конвоя. Вечером на третий день явился начальник в сопровождении свиты. В ответ на требование Юзефа он заявил, что совсем не думает уступать, и, если арестанты осмелятся протестовать, он прикажет стрелять по ним, как по бунтовщикам.

Глубоко взволнованный Юзеф резким движением разорвал рубашку и, указывая на обнаженную грудь, заявил: «Мы не боимся ваших угроз. Стреляйте, если хотите быть палачами, но мы от своих требований отступить не можем».

Прошла минута, другая. Тишина. Глаза Дзержинского и начальника встретились и смотрели упорно, долго. Господин начальник уступил. Юзеф победил. Спустя час арестанты получили еду.

В Орле шла непрерывная борьба арестантов с начальством. Юзеф был и здесь организатором. В наказание за общее поведение арестантов начальник тюрьмы надел Дзержинскому кандалы. Заключенные подняли протест. Начальник обещал Дзержинского расковать, если арестанты будут говорить «здравия желаем»». Дзержинский выступил против.

О. Лещинский, революционер.

Дзержинский, будучи в 1909 году уже осужден и сослан в Сибирь на поселение, в ноябре бежал из Сибири и возобновил свою деятельность.

Он принял на себя руководство возобновленным им Варшавским комитетом, доставляя главному правлению сведения, и получал от него указания, принимая новых сагитированных им членов из рабочей среды, составлял и издавал воззвания к рабочим, руководил забастовками, руководил предвыборной агитацией в IV Государственную Думу, по поручению главного правления производил расследования о деятельности отдельных членов сообщества, подлежащих преданию партийному суду.

Для сокрытия своей деятельности он пользовался присвоенным себе конспиративным прозвищем «Юзеф», проживал в Варшаве по паспорту, выданному на имя крестьянина Станислава Птасинского, а также имел у себя и пользовался австрийским паспортом, выданным властями города Кракова на имя доктора Леопольда Белецкого.

Предварительное следствие судебного следователя Варшавского окружного суда по особо важным делам. №1, т. II. 1916.

Подсудимые – люди интеллигентные, они знают, чего хотят, они являются заклятыми врагами царской власти, а потому прошу суд упрятать их на более долгое время.

Из речи прокурора на процессе Дзержинского.

В орловском каторжном централе Дзержинский вел активную переписку с женой и товарищами, хорошо чувствовал приближение революции, он ее ожидал и назначал сроки.

Освободила меня Февральская революция из Московского централа. До августа работаю в Москве, в августе делегирует Москва на партсъезд, который выбирает меня в ЦК. Остаюсь для работы в Петербурге.

В Октябрьской революции принимаю участие как член Военно-Революционного комитета, затем после его роспуска мне поручают организовать орган борьбы с контрреволюцией ВЧК (7.12.1917), председателем которой меня назначают.

Меня назначают народным комиссаром внутренних дел, затем 14 апреля 1921 года – и путей сообщения.

Ф. Дзержинский. Автобиография. 1922.

Когда подошел экзамен на аттестат зрелости, я бросил гимназию в 1996 году, мотивируя это тем, что развиваться можно и работая среди рабочих, а университет только отвлекает от идейной работы, создает карьеристов.

Ф. Дзержинский.

13 мая.

Час тому назад бушевала гроза. В первый раз разразился с шумом и треском могучий гром, и наш жалкий павильон дрожал. Ослепительно яркие молнии на момент рассеивали мрак, отблески их мелькали и, отражаясь розовым блеском, врывались в камеру. Дождь лил как из ведра, а ветер колыхал деревья под окном, бился о стены, стучал и выл. Теперь тишина. Затуманенная луна смотрит равнодушно сверху.

Не слышно шагов – ни часового, ни жандарма-ключника, ни звона кандалов. Какая грусть проникает в душу! Грусть – не заключенного. Там, на воле она тоже исподтишка появлялась и овладевала мною, это – грусть бытия, тоска по чему-то неуловимому, но необходимому для жизни, как воздух, как любовь

21 мая.

Здесь теряется уверенность в себе, умение заговорить и продолжать разговор. Здесь воистину чувствуется смерть.

23 мая.

Сегодня после обеда у меня в камере открыли все окно. Я смогу теперь открывать его ежедневно от 4 до 5 часов, когда прогулки уже кончаются, и по утрам – до 8.

Теперь я уже вижу зелень, большой кусок неба, вдыхаю в себя свежий воздух.

Я долго стоял у окна, упираясь в решетку. Свежий воздух опьянил меня, и мне стало грустно. Воспоминания, тоска…

И я чувствую себя в плену.

29 июля.

Сегодня закрыли окна во всех камерах и наглухо и навсегда их забили гвоздями. Теперь камера – опять как могила. Заключенные спускали письма на веревках через окна.

16 августа.

К нам проникло известие, что охранка прислала сюда шпиков и что есть провокаторы среди заключенных. Начали часто менять товарищей по камере.

Несколько дней тому назад я увидел в окно провокатора, относительно которого уже нет никаких сомнений, на прогулке с новоприбывшими из провинции. Этот провокатор – интеллигент. Я крикнул в окно: «Товарищи, это провокатор!».

11 октября.

Идут казни. В камерах многие ждут своей очереди…

12 ноября.

Каторги мне не миновать. Выдержу ли я? Когда я начинаю думать, что много дней мне предстоит провести за тюремной решеткой – день за днем, час за часом, – мной овладевает тревога, и из груди: не могу! И, тем не менее, я СМОГУ, я ДОЛЖЕН СМОЧЬ. Мысль отказывается уразуметь, как это возможно! – и бунт стихает. Миришься и гордо решаешь: СУМЕТЬ ВЫДЕРЖАТЬ!

Горячая жажда жизни прячется где-то в глубине, и внешне воцаряется кладбищенское спокойствие. А когда сил не хватит, явится смерть, которая освободит от сознания бессилия и решит все.

И поэтому – я спокоен…

Ф. Дзержинский. Дневник в тюрьме. 1908-1909.

Мои дорогие! Сообщаю вам, что уезжаю отсюда в Польшу через 7 дней. Вы должны считаться с этим, как с фактом. Поэтому – прошу указаний и директив.

Связь с Польшей оставляю Северу, Экспедицию и заграницу – Флориану, кассу перешлю вам, а также и другие дела.

Прошу вас, не уговаривайте меня. Не послушаюсь. Дальнейшее пребывание за границей было бы для меня смертью и физической, и партийной. Думаю, что пока жив – буду там полезен.

Проберите Адольфа, пусть вырешат дело Андрея, Каспра и Адама – о чем написал ему.

В Заглембе вскоре состоится междурайонная конференция.

Жму руки. Юзеф.

Берлин. 1912 год. Арест и 5 лет каторги.

Наши условия попросту невозможны. Каждый день кого-то вывозят отсюда в гробу. Из нашей категории умерло уже 5 человек от чахотки в течение последних 6 недель. Многие заболели брюшным и пятнистым тифом, от 5 февраля до 4 марта умерло 30 человек.

Больные отданы в руки фельдшера, который к больным относится хуже, чем к собакам. Пища отвратительная – вечно капуста без всякого вкуса пять раз в неделю и два раза нечто вроде гороха, и по одной – две ложки каши в день, немасленой, и что такая порция может дать? Еще полтора фунта черного хлеба, чаще всего с песком, либо один фунт белого. Долго ведь на такой пище не проживешь!

Всякий из нас бледен, зеленый или желтый, анемичен. Белье грязное, вшивое, сменяют каждые две недели. Никто не может избавиться от паразитов, потому что в камерах тесно. Я, например, сижу в камере вместе с 60-ю (месяц назад нас было 71) на 37 человек. И это мы уже являемся привилегированными, потому что в такой камере находились и по 150 человек. Их тиф и пожирает.

Я сейчас сижу в сухой камере, но большая часть остальных камер настолько сырые, что течет с потолка и стены мокрые.

Мы живем в теснейшем кружке, потому что в камере имеются различные, чуждые люди и наши враги – изменники и шпионы за деньги. Отвратительные эти люди – нет среди них ни одного идейного, которого можно было бы хоть как-то уважать.

И если бы я мог писать о том, чем живу, то не писал бы ни про тиф, капусту и вшей – но про нашу тоску, о ныне оторванных идеях, нашем хлебе насущном.

Жизнь зацветет тем скорей и сильней, чем сильнее сейчас это сокрушение. И я стараюсь о резнях нынешних не думать. А стараюсь смотреть и видеть то, о чем сегодня никто не говорит…

Март 1915. Орловский каторжный централ.

1917.

Из вождя подпольной партии – в выдающегося государственного деятеля.

Бок о бок с Лениным.

ВЧК – гордость Октябрьской революции – гордость Дзержинского. Он воспитал ее своим мозгом, своей кровью, своей беспримерной самоотверженностью, своим личным бесстрашным мужеством.

Дзержинский был беспощаден к врагам революции. Он считал необходимым уничтожить их, иначе они затопят много миллионов пролетариев в их собственной крови вместе с завоеваниями революции.

Английская скульпторша Шеридан, приехав в 1920 году в Москву, лепила и Дзержинского.

«Сегодня пришел Дзержинский. Он позировал спокойно и очень молчаливо. Его глаза выглядели, несомненно, как омытые слезами вечной скорби, но рот его улыбался кротко и очень мило. Его лицо узко, с высокими скулами и впадинами. Нос его очень тонок, и нежные бескровные ноздри отражают сверхутонченность.

На мой вопрос, сколько времени он провел в тюрьме, он ответил: «Четверть моей жизни, одиннадцать лет».

Несомненно, что не желание власти, не политическая карьера и фанатическое убеждение в том, что зло должно быть уничтожено во благо человечества и народов сделало из подобных людей революционеров. Добиваясь этой цели, люди с утонченным умом вынесли долгие годы тюрьмы».

Я. Ганецкий, работавший с Дзержинским четверть века.

Назвать комиссию Всероссийской чрезвычайной комиссией при СНК по борьбе с контрреволюцией, саботажем и утвердить ее.

Задачи комиссии:

Преследовать и ликвидировать все контрреволюционные, саботажнические попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они не исходили.

Предание суду Революционного трибунала всех саботажников, контрреволюционеров и выработать меры борьбы с ними.

Комиссия ведет только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения.

Комиссия разделяется на отделы:

Информационный.

Организационный и филиальный.

Борьбы.

Постановление Совета Народных Комиссаров. 7(20) декабря 1917 года.

На ВЧК были возложены три грандиознейшие задачи: к борьбе с контрреволюцией и саботажем добавилась спекуляция.

В Петрограде продовольствия было на несколько дней, и действовала исключительно частная торговля, использовавшая период хаоса и неразберихи для того, чтобы набить карманы. Весь аппарат власти устроил стачку против новой власти. Столица была наполнена контрреволюционерами, имевшими свою легальную печать. Также нашлось много желающих использовать период хаоса для хулиганства, грабежей, погромов.

Проходимцев, грабивших «от имени ВЧК по поручению т. Дзержинского», появилось немало.

Уже до марта 1918 года ВЧК встала твердо на ноги, создала методы борьбы и завоеванное имя, перед которым дрожали враги советской власти.

При переезде в Москву ВЧК столкнулась с «Черной гвардией» анархистов, своевольно занимавших особняки и захватывавших ценности, золото и серебро. Наряду с властью Советов фактически существовала власть анархистов.

Дзержинский блестяще провел операцию по разоружению анархистских бандитов. В течение одной ночи «Черная гвардия» в особняках была разоружена.

Я. Петерс. Чекист.

Когда умирает человек, его хоронят, зарывают глубоко в землю, иногда посыпают известью, чтобы труп не вонял. Перед нашими глазами умирает целое общество, оно остается на поверхности, его никто не зарывает. Это умирающее общество заражает своей вонью слабых, кто к нему прикасается.

Ленин.

Пролетариат выделил для работы в органах ЧК лучших сынов своих, и неудивительно, что враги наши бешено ненавидели ЧК и чекистов. Ненависть к ним вполне заслуженная. ВЧК может гордиться тем, что она была объектом неслыханной травли со стороны буржуазии.

Ф. Дзержинский.

Право расстрела ВЧК применяла до июля 1918 года только по отношению к бандитам, особенно грабивших от имени ВЧК и Дзержинского, и спекулянтам. Политические противники этой каре не подвергались.

К населению города Москвы.

От Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при СНК РСФСР.

Первейшей задачей ВЧК будет борьба за полную безопасность и неприкосновенность личности и общества граждан от произвола и насилия самовольных захватчиков и бандитов, разбойников и хулиганов, и обыкновенного жулья, осмеливавшихся выдавать себя за красногвардейцев и членов других революционных организаций.

Население Москвы должно знать, что в ВЧК оно встретит самую живую отзывчивость к каждому, где попрана справедливость, совершено или готовится преступление.

Необходимо заявить ВЧК о каждом незаконном или преступном поступке без различия положения и службы, что будет встречено искренней благодарностью.

Все лица, носящие оружие, должны позаботиться о выправлении у Советской власти надлежащих удостоверений. После опубликования этого обращения собственники незарегистрированного оружия будут подвергаться самой суровой ответственности.

Все взрывчатые вещества, бомбы, гранаты и прочие машины у частных лиц должны быть сданы в ВЧК немедленно. Лица, не подчинившиеся этому постановлению, тем самым объявляют себя врагами народа и становятся вне закона.

Лицам, занимающимся грабежами, убийствами, захватами, налетами, предлагается в 24 часа покинуть Москву или отречься от преступной деятельности, зная наперед, что через 24 часа после опубликования этого заявления все застигнутые на месте преступления немедленно будут расстреливаться.

Ф. Дзержинский. 20 марта 1918 года.

В работе ВЧК запрещено пользоваться провокацией.

Решение Коллегии ВЧК. 17 февраля 1918 года.