Пеллициус

Я забираю фляжку у Миши и иду вглубь станции, не разбирая дороги, не вникая в смысл указателей на менсианском языке. Мне все равно куда. Хочу побыть в стороне от эмоций других людей, наедине со своими. Вот подходящее место – похоже на раздевалку с душевой. Она приютилась рядом со шлюзом, ведущим к одному из грузовых терминалов. Когда-то здесь кипела жизнь, смеялись шахтеры, смывая с себя грязь после долгого трудового дня. Может быть выпивали, играли во что-нибудь. До тех пор, пока работа не остановилась. Пока не пришли эйнеры.

Сейчас я одна, пью шахтерскую водку, морщась от горечи. Хочу понять – кто я в этой вселенной? Нужно ли мне продолжать идти выбранной дорогой? Я оставила росчерк в истории цивилизаций, пусть короткий и не слишком яркий, но люди его заметили и после сражения у Проциона они знают – что делать. А знаю ли я? Никогда не считала себя избранной. Не верю в судьбу, стараюсь идти ей наперекор, даже когда она бьет меня. Не пора ли отойти в сторону? Найти тихую планету, не затронутую войной. Пусть флаг подхватят другие, те, кто сильнее.

– Что ты пьешь?

Оборачиваюсь, вздрогнув от неожиданности. На пороге раздевалки стоит маленькая девочка, лет семи или даже шести.

– Можно мне?

– Нет, тебе нельзя. Это горькое лекарство. И почему ты гуляешь одна, так далеко от жилых отсеков? С тобой кто-нибудь есть?

– Нет, никого. Можно присесть?

Вздохнув, я киваю головой.

– Садись.

Девочка опускается на скамейку рядом со мной, одергивает серый комбинезон.

– Меня зовут Стэф. Стефани. А тебя? Хотя я, кажется, знаю, кто ты. Вероника, да?

– Угадала, – улыбаюсь я в ответ.

– Про тебя много говорят на картофелине.

– Знаю. Но мне это не очень нравится, если честно. Я не привыкла быть у всех на виду.

– Зато ты разбила эйнеров!

Я протягиваю руку, чтобы погладить девчушку, взъерошить ей волосы.

– Нет, Стэф. Это сделали те, кто не испугался выступить против них, все вместе, не я одна. И мы их пока не разбили, всего лишь заставили отступить.

– Но если они снова сунутся, ты им опять врежешь? Правда?

Она смотрит мне в глаза с такой искренней надеждой, что я не могу ответить ничего, кроме:

– Правда. Мы врежем им вместе!

Из коридора доносится какой-то шум. Еще один любитель погулять в одиночестве? Я поднимаюсь, выхожу из раздевалки. В тусклом свете редких аварийных светильников нельзя с уверенностью сказать, что находится в десяти метрах от тебя. Я всматриваюсь в сумрак коридора и мне кажется, что там, в отдалении, движется темное пятно. Через мгновение я уже уверена, что там кто-то есть, и он идет сюда, переваливаясь с боку на бок.

– Стефани!

Девочка подходит ко мне, берет за руку.

– Прости меня, Вероника. Я шла за тобой, чтобы привести его.

– Его? – поворачиваюсь к девчушке, смотрю на нее, приподняв от удивления брови.

– Он хороший, только его никто, кроме меня, не понимает. Вот он и прячется, чтобы ему не сделали плохо. Он хочет поговорить с тобой. Ты ведь тоже особенная, ты поймешь.

Я сжимаю кулаки, пораженная коварством маленького человечка.

– Сама найдешь дорогу домой?

– Да.

– Тогда иди отсюда. Ну же! Быстрее! – показываю ей, махнув рукой, чтобы она немедленно уходила, и Стефани, обернувшись в последний раз, бежит в темноту.

Темное пятно все ближе. Между нами остается несколько шагов, когда в моей голове вдруг возникают быстро сменяющие друг друга образы. Чаще всего человек думает словами, поэтому мне сложно сходу распознать смысл посылаемых картинок. Невольно делаю шаг назад, хватаюсь одной рукой за голову, другую протягиваю вперед, словно пытаясь защититься.

– Ты пеллициус, да? Погоди, не нужно так быстро, я тебя не понимаю.

Череда картинок повторяется. Человек и лохматое существо, рукопожатие, перечеркнутое оружие…

– Не желаешь зла? Пришел с миром?

Высокая фигура выходит под свет лампы. На покрытом коричневой шерстью теле сверкают два черных пятнышка глаз. У существа две руки, две ноги.

– Тебе что, нужна помощь?

Кажется, теперь он не понимает меня, и тогда я сама придумываю образы, которые точнее всего описывали бы мои слова. В ответ появляется… эйнер. Потом еще один, и еще. Пеллициус транслирует в мое сознание образы металлических тварей с лезвиями на конечностях. Мне хочется выбросить их из головы, но я упрямо жду – что же хочет сказать лохматый? И вот все эйнеры соединяются сетью! Подвижными, извилистыми линиями, похожими на молнии. Я видела такие, когда боевой флот менсо проиграл сражение. Новая модификация сети, в которой не удается распознать ни склепы, ни альфа-биоников.

Следует еще одна череда образов, которые я понимаю уже быстрее, переводя для себя на нормальный, человеческий язык: «Ты тоже их видишь, я знаю. Могу помочь расшифровать».

Слова, обращенные к нему ментально, он не понимает, только образы, поэтому я могу спокойно думать, даже чувствуя в голове его присутствие – пеллициус не читает мысли.

«Почему?» – задаю ему вопрос после некоторого размышления.

Появляется картинка, от которой мне становится страшно. Но я точно знаю, что она значит: «Отомстить!»

* * *

– Нам нужно собраться, обсудить кое-что, – говорю я Хэлгу.

Мы заняли одну из пустующих комнат, по привычке на став разделяться. Я даже не пыталась разубеждать тех, кто считает нас любовниками. Пусть думают, что хотят, мне все равно.

– Кому это – нам? И что обсуждать?

– Тебе, мне. Мишке. Думаю, нужно пригласить еще несколько местных, из числа самых активных.

– Хочешь заняться планированием боевых действий? Ты же сама говорила, что…

– Нет. С боевыми действиями подождем. Есть дела поважнее.

Чем мне нравится этот парень, так это тем, что, когда он перестает что-либо понимать, он и вопросы не задает. Просто делает то, о чем его просят.

– Хорошо. Как скажешь. Я соберу людей.

Он идет мимо меня к дверям, но я останавливаю его, обнимаю.

– Спасибо.

Понимаю, что мне хочется чего-то еще, не просто объятий. Молодой организм требует выхода накопившейся энергии, но… Я отталкиваю Хэлга, сама распахиваю дверь и выбегаю из комнаты. «Зареклась ведь, зареклась!»

Я знаю, что делать. Запутавшись в хитросплетениях коридоров, нахожу, наконец, верную дорогу. Никто уже не препятствует мне, шахтеры расступаются, пропуская в рубку связи. И даже тот, кто в этот момент просматривает на терминале свою информацию, сразу освобождает место.

Номер выучен наизусть, нужно лишь подождать секунд пять, пока сигнал преодолеет световые годы, перескакивая с одного ретранслятора на другой, найдет нужный сервер и отправит ответ.

«1 непрочитанное сообщение». Жму на кнопку с усилием, которого она не заслуживает.

«Привет, Вера-Ника!»

На всякий случай оглядываюсь, но никто не стоит у меня за спиной, все предусмотрительно вышли.

«Теперь я знаю, где нахожусь – планета Лигнум в системе Каптейна. Это мир акци, но я сошел за своего. Удалось сбежать из лагеря, пристроился пока на окраине колонии. Здесь много людей, желающих пощекотать эйнеров любым оружием, которое попадется под руку. Со связью проблем быть не должно, у меня есть комм, а передатчики, болтающиеся по всей системе, не выловлены эйнерами и наполовину. Если считаешь, что для тебя это безопасно, сообщи, где находишься сама.

Теперь о деле. Здесь, на Лигнуме, есть странные фабрики, которые железяки построили совсем недавно. Те немногие, кто смог заглянуть внутрь, утверждают, что видели множество человеческих тел. И непохоже, что это мертвые тела. Скорее – только что выращенные. Думаю, эйнеры создают их для себя. Будь осторожнее, среди нас могут появиться волки в овечьей шкуре. Пока все. До связи!»

Про волков я уже знаю, мы с Хэлгом сами завалили одного на Саленосе. Но андрюшкино сообщение меня тревожит. Неужели железяки и правда собираются перейти на человекоподобную оболочку? Надо рассказать об этом остальным!

Мы собираемся этим же вечером. Я знаю, что шахтеры удивлены, да и Хэлг с Мишкой тоже, они недоумевают, почему я затащила их в дальнюю раздевалку, привела на совещание маленькую девочку. Но мне доверяют. Раз затащила, раз привела – значит, так нужно.

– Стэф, – говорю я тихо, наклоняясь к самому лицу девочки, – Иди за ним.

Она кивает, выходит в коридор.

Я коротко рассказываю о сообщении Андрея и, не дав никому времени обсудить эту новость, заявляю:

– Нам нужно оставить станцию.

Тут же наступает тишина и только Миша, нахмурившись, спрашивает:

– Всем?

– Мне и Хэлгу. Многие из вас знают, что я чувствую каналы связи эйнеров. Я стараюсь контролировать свои мозги, но рано или поздно, скорее всего во сне, могу себя выдать. Тогда они узнают, где я, и явятся по мою душу прямо к астероиду. У меня нет уверенности, что мы отобьемся, снова кинув клич.

– Вер, – подает голос Хэлг, – Их сейчас нет в системе. Эйнеры ушли. Не думаешь же ты, что между вами возможна настолько сильная связь, что они ее почувствуют через десятки световых лет?

– Ушли, говоришь? А откуда ты знаешь? Потому, что видел на радарах, как они покидали астросферу Проциона? А кто даст гарантию, что в системе не остались корабли-разведчики?

Хэлг пожимает плечами.

– Я не могу подставить вас. Поэтому должна лететь дальше.

– И что ты собираешься делать там? В этом «дальше»? – спрашивает молодой парень, управлявший во время сражения вторым резаком.

– Хочу разобраться с их новой сетью. Нужно знать, куда бить.

– Ты же представления не имеешь, как с ней разбираться. Сама говорила.

Я смотрю на Михаила, потом иду к выходу из раздевалки. В сумраке коридора вижу Стефани и высокую фигуру.

– Заходите.

И, повернувшись к собравшимся, предупреждаю:

– Только не хватайтесь за оружие, пожалуйста.

– Ох, ты ж!..

– Да чтоб меня!

– Какого черта?!

Многие вскакивают со своих мест, но, памятуя о моем предупреждении, не трогают пистолеты и автоматы.

– Это пеллициус, если кто не в курсе.

– Да уж мы видели его несколько раз, только выловить никак не могли!

Я встаю рядом с двухметровым пришельцем, покрытым с ног до головы шерстью.

– Он поможет разобраться с сетью эйнеров. У грахарийцев есть способности, сравнимые с тем, что могу делать я. Когда мы расколем их сеть, я надеюсь, что не одни вы придете на зов, что в других системах тоже получится организовать людей. Вот только начать нам придется с миров, где захвачены колонии акци.

– С чего это вдруг? – возмутился кто-то из шахтеров.

– Потому что среди вашего народа нет тех, кто чувствует врагов. А среди акци есть! Верю, что я не одна такая, и мы должны искать других. В этом случае наши шансы возрастут многократно.

* * *

Меня кто-то настойчиво трясет за плечо, стараясь разбудить.

– Да проснись же ты! Вот прилипла к подушке…

Стаскивает одеяло и я, недовольная такой бесцеремонностью, открываю наконец глаза.

– Господи, Хэлг… Если я сказала, что улетаем, это не значит, что именно сегодня в шесть утра!

– К нам самим уже прилетели!

– Кто прилетел? – я сажусь на кровати, сон исчезает, словно унесенный порывом штормового ветра.

– С Земли прибыла важная персона!

Мы входим в большой зал, где собралось несколько десятков человек. Они возбужденно галдят, окружая кого-то, и без того уже прижатого к стене. Пилот берет на себя обязанность проводника через толпу, он отпихивает любопытствующих, пробивает мне дорогу, словно ледокол. У самой стены я вижу испуганного человека в костюме, поверх которого неуклюже надета облегченная версия бронежилета. Один рукав у пиджака порван, под глазом чиновника проступает свежая гематома. Рядом стоит староста станции, он время от времени отталкивает не в меру разбушевавшихся шахтеров и одновременно пытается слушать, что говорит человек в костюме.

– Вы тут все с ума посходили, – нервно замечает тот, поправляя бронежилет, – Вы даже не представляете, чего мне стоило попасть на ваш астероид!

– Да кто тебя сюда звал?!

– Сопровождения не выделили, корабль автоматический, – продолжает чиновник, – И все ради того, чтобы навести порядок на какой-то забытой богом каменной глыбе!

– Я тебе щас… – один из шахтеров метит в другой глаз незваного гостя, но староста его вовремя останавливает.

– Какой же порядок хочет навести Земля? – спрашиваю я его не слишком громко, но вижу, что человек услышал.

– Ой, девушка, отойдите! Вы, судя по акценту, вообще не человек. Не хватало еще, чтобы всякие беженцы-акциносты мне вопросы задавали!

Толпа вдруг затихает. Все ждут, что я ему отвечу, но я лишь повторяю вопрос:

– Какой порядок собралась здесь наводить Земля?

В полной тишине, под взглядами десятков пар глаз он чувствует себя неуютно. Сглатывает, опускает голову.

– После этого демарша, который вы устроили без санкции командования боевым флотом метрополии, вам предписывается не покидать астероид. Вплоть до дальнейших распоряжений.

Дрожащей рукой он вынимает из кармана пластиковый информационный носитель с государственным гербом, смотрит сначала на старосту, но потом, почему-то, протягивает его мне. Я разглядываю этот бесполезный кусок пластмассы, переламываю его пополам.

– Ваши полномочия аннулированы. Как и все распоряжения метрополии, прошлые и будущие. До тех пор, пока мы, объединившиеся в Гражданский корпус, не вернем людям все их миры, потому что сами вы это сделать не в состоянии. Понятно?

Наклоняюсь к самому его лицу.

– Сидите на Земле тихо, не высовывайтесь, и не смейте нам больше мешать.

Я не имею права забирать у обитателей станции один из резаков, поэтому мы улетаем на корабле пеллициуса. Он не слишком удобен для трех человек и грахарийца, но нам не привыкать, размещаемся. И меня не удивляет решение Миши лететь с нами: по глазам видела, что он не станет ждать у моря погоды, проедать на астероиде запасы продовольствия.

Определяемся с планетой, которая станет нашей целью. Нам нужна не слишком крупная колония акци, достаточно удаленная от других миров, чтобы эйнеры не смогли быстро прислать к ней подмогу. Сходимся на том, что это будет Маргин – четыре города, заброшенная федеральная тюрьма, фермерские поля и пастбища. Когда-то здесь обитали менсо, потом, с началом войны, планету захватили акци, чтобы через несколько лет вслед за ними пришли эйнеры. Теперь наш черед…