– А как же, брат мой, – кивнула за стеклом совсем молодая женщина в темно-синей кофте, такого же цвета юбке и с туго завязанным на волосах платком. – Вот, по эту сторону лежат…

– Они освящены? – перебил ее ведун, чувствуя себя брошенным в кипящий котел раком.

– Конечно. Как же иначе? Потому и здесь, и…

– Этот сколько стоит? – ткнул пальцем в первый попавшийся Олег.

– Который плоский, с гравировкой? Этот триста восемьдесят. Есть еще похожие, но немного меньше размером. Те триста двадцать будут.

Деньги! Середин совсем забыл, что здесь понадобятся другие деньги… Он торопливо расстегнул сумку, открыл права, техпаспорт. Есть! Три сотенных, полтинники, еще какие-то бумажки. Олег быстро выгреб все, сунул женщине и коротко, из последних сил удерживая себя в руках, выдавил:

– Дайте!

– За триста восемьдесят?

– Да…

– Вы много дали.

– На храм… – простонал ведун. Ему казалось, что глазные яблоки вот-вот закипят и лопнут, как передержанные в печи яйца, а кожа уже вспучивается бесчисленными пузырями.

– Да благословит тебя Господь, – ничуть не удивилась продавщица. – Вот тебе…

Олег сдернул с ее ладони заветный крест и кинулся бежать, уже не думая о том, как выглядит со стороны. Остановился он только у мотоцикла, присел рядом на тротуар и долго пытался отдышаться, опустив голову к самым коленям. Боль медленно отпускала, превращаясь в слабое покалывание, глаза наконец обрели способность различать окружающий мир в резкости, во всех его цветах, из груди ушло жжение будто от налитого туда кипятка.

– Кажется, опять обошлось, – сделал вывод Середин и разжал кулак, чтобы полюбоваться добычей.

Крестик был самый простой: слабо очерченный силуэт распятого человека, уронившего голову с широким венцом, тонкая линия по краю, концы перекладин украшены тремя полукругами. Так себе украшение. Однако таинство освящения наделяло его уникальнейшей способностью, что уже не раз спасала ведуну жизнь.

Олег сдвинул рукав на левой руке, сдунул уличную пыль и аккуратно приложил крестик к запястью. Кожа тут же ощутила слабое тепло. Действует! Освященный крест распознает в нем колдуна и нагревается, пытаясь уничтожить – как несколько минут назад то же самое делал Князь-Владимирский собор. Чем больше нечисти вокруг – тем сильнее нагревается крест. Все очень просто. Никакая нежить, никакая магия не сможет теперь подобраться к Середину незамеченной – маленькое распятье тут же предупредит его об опасности.

– Спасибо Ворону, он придумал, – вспомнил своего учителя ведун. – Интересно, как он там? Злится все еще, наверное. Для него ведь всего три дня после нашей размолвки прошло. Так что, пожалуй, к клубу даже близко не подпустит, старик ясновидящий…

Олег подбросил крестик, спрятал его в сумку, решительно толкнул рычаг кикстартера и снял мотоцикл с подножки. Чтобы там ни думал про него Ливон Ратмирович, а Середин не видел ни его, ни друзей уже целых пять лет.

* * *

Первомайская улица, протиснувшаяся между заводским корпусом «Спутника» и бетонным забором мясокомбината, была тихой и пустынной. Оно и немудрено – единственным зданием в конце полукилометрового переулка являлся ветхий корпус спорткомплекса, уже лет десять лишенного финансирования. Вдобавок, те же десять лет дорогу никто ни разу не латал, и она была покрыта множеством ям, иные из которых выросли до локтя в глубину – посему даже из праздного любопытства случайные легковушки сюда предпочитали не сворачивать.

Затормозив перед дверью, по которой криво ползла выжженная надпись «Остров Буян», Середин перекинул тубус из-за спины в руку, достал крестик, покрутил между пальцами, прислушиваясь к ощущениям.

Тепленький. Странно: на старого Ворона заговоренный крест всегда реагировал, словно на тысячелетнего вампира – разве что не краснел от накала. Может, нет сегодня Ратмировича в клубе? Тогда и беспокоиться незачем, злится он после прошлой ссоры или уже остыл. А с другой стороны – что здесь делать, коли со старым чародеем не перемолвиться?

Дверь внезапно растворилась, на улицу вывалилась веселая компания из двух десятков парней и пяти девушек. Некоторые шли с зачехленными щитами, двое – с длинными мечами, старательно замотанными в тряпки. Видать, какая-то группа закончила занятия. Ведун пожал плечами, спрятал крест и вошел в призывно распахнутую дверь.

– Олежка? Привет! Ну, ты как? Сделал?

– Привет… – После залитой солнцем улицы лица мужчин в коридоре было не различить. Разве что голова показались знакомыми. У того, что пониже ростом, желтовато поблескивала лысина.

Забыл, он всех забыл.

– Так получился заговор-то?

– Не то слово, – криво усмехнулся Середин.

– Слушай, а усы у тебя откуда? В пятницу же, вроде, не было! И вообще, какой-то ты… Другой как будто стал. Матерый какой-то. Обветрился, загорел.

– Это после заговора.

– Чего? – Ребята рассмеялись. – Так смысл нашего учения в усах, что ли, заключается?

– Костя? Стас? – наконец узнал старых друзей Олег. – Сколько лет, сколько зим… Ворон у себя?

– Там он, журналы листает. Вроде, в настроении. Загляни, авось обойдется.

Похожий на румяный колобок – низкорослый, пухленький и круглолицый, – руководитель клуба сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, прихлебывал пиво и с интересом изучал журнал «Техника – Молодежи», успевший изрядно обветшать от возраста. Цифры на обложке свидетельствовали, что отпечатан он был аж в семьдесят пятом году.

– Что, Ливон Ратмирович, веком раньше, веком позже особого значения не имеет? – вместо приветствия усмехнулся Олег.

– Никак, бродяга вернулся? – опустив журнал, склонил голову набок учитель. – Ты ли это, али не ты?

– Да я уж и сам не знаю, – двумя пальцами пригладил тонкие усики Середин. – Может, ты подскажешь?

– Подсказать не подскажу, – Ворон кинул журнал на стол, поставил рядом бутылку, стряхнул соринку с широкого рукава рубахи, – но могу проверить…

С невероятной для старика легкостью он прямо с кресла взметнулся к потолку, перемахнул через стол. Ведун увидел сверкнувший в руке меч, вскинул над головой тубус, закрываясь от первого удара, а когда колдун, приземлившись, на мгновенье замер, удерживая равновесие, – рванул в стороны половинки тубуса, поймал за рукоять вывалившуюся саблю и тут же рубанул учителя по голове. Ножны слетели сами, обнаженный клинок оттяпал уголок от спинки стула – Ратмирович уже перекатился влево, его клинок мелькнул в направлении серединского горла. Ведун шарахнулся назад, зацепил ногой и метнул в старика стул, под его прикрытием кинулся в угол, подхватил с линолеума влажную половую тряпку, одним круговым движением намотал на левое предплечье, а стоявшее рядом ведро опять же ногой швырнул в Ворона. Костя со Стасом, столкнувшись в дверях, шарахнулись в коридор, старик пригнулся, а Олег подхватил с пола половинку тубуса и насадил его на руку поверх тряпки.

Учитель кольнул его снизу. Ведун успел отвести чужой клинок вбок и рубанул сверху – однако верткий старик уже скользнул влево, к столу, изобразил глубокий выпад с уколом в грудь. Середин отмахнул меч в сторону и тут же ударил Ворона поперек живота. Тот откинулся на спину – да так резко, что перекувырнулся через стол и, пригнувшись, побежал вокруг, на ходу бормоча заговор.

– Крест, крест привязывай! – закричал кто-то из друзей.

Старик прямо на глазах растворился в воздухе, стал невидимкой – однако времени привязывать заветный амулет у Олега не было. Он просто сцапал бутылку с пивом, широким жестом махнул ею вдоль комнаты и ударил клинком туда, где темная жидкость не плеснула на стену, а растворилась в воздухе. Невидимый Ратмирович громко ругнулся, зашелестели быстрые шаги. Середин метнул на звук бутылку, потом кольнул следом саблей – но только бесполезно рассек воздух. Зашуршали бумажки на столе, стукнули об пол ноги – ведун выбросил вперед оружие, пытаясь пригвоздить учителя к стене, но попал лишь в листок с правилами техники безопасности. Одновременно к его горлу прикоснулось холодное лезвие, а ласковый голос в самое ухо прошептал:

– Молодец, бродяга, молодец. Два раза чуть не зарезал своего любящего пе-да-го-га. – Ворон хорошо слышно перевел дух. – Молодец. Можно подумать, лет десять каждый день тренировался.

– Не десять, а пять, – поправил Олег. – И не каждый день, а от силы раз в десять суток. Но зато в моей школе никто не ставил троек. Середнячкам просто отрезали головы.

– Результативная методика.

Клинок перестал давить Середину на горло и медленно уполз в сторону. Из воздуха появилась рука Ворона, потом плечо. Проступая из ничего, как изображение на упавшей в проявитель фотобумаге, учитель прошел по комнате, остановился у стола, выдвинул ящик, бросил в него меч, не глядя махнул рукой над столом, потом, с некоторым недоумением, еще раз, сплюнул, дотянулся до холодильника, открыл и снял с дверцы непочатую бутылку «Оболони».

– Очень эффективная. Вот только отсев слишком большой получается. Будешь, бродяга?

– Я за рулем… – Олег подобрал ножны, спрятал саблю и пнул ногой крышку картонного цилиндра. – Хана тубусу.

– Бывает, – довольно улыбнулся старик. – И что ты теперь сделаешь?

– Морок наводить придется. Чтобы прохожие ее не видели. И гаишники. А то ведь на каждом углу стопорить будут.

– Вот и правильно, – похвалил Ворон, открывая бутылку о край стола. – Коли знанием владеешь, пользоваться им надобно, а не за картонки прятаться. Так что, бродяга? Мыслю я, ведомо тебе ныне, зачем чародейство и дело ратное изучать надобно?

– Получается, чтобы ворота Итшахра запертыми оставить?

– Это уж каждому свое… – задумчиво прихлебнул пиво старик. – Стало быть, на последних каимовцев ты в скитаниях набрел? Убил?

– Нет. Жертву увел, без которой бога мертвых не выпустить.

– Какого бога? – недовольно сморщился Ворон. – На Руси боги! А то – бесы злобные. Ишь, землю нашу отчую мертвецам своим отдать порешили!

– Подожди, Олежка, – встрял в разговор худосочный Костя. – Это вы про заклинание? С ним что-то случилось? Ты куда-то пропадал? Это оттуда усы выросли?

– Не рассказывай им, – покачал головой Ливон Ратмирович. – Пусть сами попробуют.

– Жалко мужиков.

– Ничего, не пропадут. Семь лет учатся. Пора экзамен сдавать. Ты ведь не пропал?

– А что там было? – подал голос Стас.

– Много было, – развел руками Середин. – За вечер всего и не рассказать.

– Ну, хоть в общих чертах! – взмолились оба.

– В общих чертах я вам так скажу, – вальяжно раскинулся в кресле старик. – Много у меня учеников через руки прошло. В иные года хорошо учились, в иные не очень, а порой и вовсе никто не интересовался, да еще и карами за уроки грозили. Однако же в сии годы дело развернулось неплохо. Мыслю, тысячи три-четыре людишек к нам в клуб заглянули. Из всех токмо вы трое удачливы и в ратном деле, и в чародействе оказались, и леностью не страдали, каковая любой талант сгубить способна. Токмо вы трое черту последнюю перейти способны, силу полную обрести, над миром подняться. А покуда шага последнего не сделаете, так школярами и останетесь.

– И что там, за чертой? – поинтересовался Костя.

– Вам понравится, – пообещал Ворон. – Там хорошо… Правда, бродяга?

Ведун тактично промолчал.

– Но ведь ты там ничего не потерял? Только приобрел!

– Почему не потерял? – пожал плечами Середин. – Кистень мой пропал. Серебряный. Прибрал кто-то… Чтоб на них Медный страж обозлился.

– О! Кистень! – вскинул палец Ливон Ратмирович. Он наклонился к столу, дернул к себе ящик: – Вы гляньте, чего я тут на дикой свалке за мясокомбинатом нашел. Видать, музей какой-то или театр ремонт делал и люстру выбросил…

Руководитель клуба высыпал на столешницу, поверх журнала, с десяток сверкающих гранями то ли стеклянных, то ли хрустальных капелек. Причем довольно увесистых – граммов по двести-триста. Как раз вес обычного боевого кистеня. Возле острых кончиков в украшениях были проделаны сквозные отверстия для крепежа.

– Вот. Шнурок шелковый продеваешь – и хоть завтра в сечу, – довольно предложил Ворон. – Красиво и удобно.

– Так хрупкие же… – неуверенно пригладил лысину Стас. – Стекло.

– Это оно, когда в окне, хрупкое, или в бутылке, – прихлебнул пиво старик. – А коли шаром сделано, так иной камень стеклом разбить можно. Особливо, если закалить. Так ведь, бродяга?

– В горне размягчить можно, да в воду. Но помнется, когда расплавится. Оно ведь мягким будет. Форму нужно делать специальную. Ладно, попробую.

Он забрал со стола сразу три «капельки» и сунул в поясную сумку. Костя привстал у дверей на цыпочки и попытался заглянуть внутрь:

– А чего ты от этого заклинания приобрел, Олежка? Только усы?

– Не только, – улыбнулся Середин. – Еще кое-что приобрел. Разноцветное. С синим и зеленым глазами.

– Что-о-о?! – Ворон поперхнулся пивом и закашлялся, роняя на стол коричневатую пену: – Что?! Ты притащил ее с собой?

– Я не хотел… – прикусил губу Олег. – Так получилось.

– Ты с ума сошел?!

– Зато я смог забрать ее у Аркаима.

– Ты чего, совсем ума лишился?! – Старик, качнувшись вперед, звучно постучал себя бутылкой по лбу. – Ты понимаешь, что она способна уничтожить весь наш мир?! Стереть всю землю в порошок?!

– Она тут вообще ни при чем, Ливон Ратмирович! Она всего лишь жертва. Открыть врата Итшахра хотел Аркаим.

– Пока она жива, это всегда может сделать кто-то другой!

– Не может, – покачал головой ведун. – Для этого нужно знать, на каком алтаре приносились первые жертвы, владеть книгой Махагри, быть каимцем и заполучить Урсулу.

– Мужики, – кашлянул Стас. – А по-русски вы говорить не пробовали?

– Ты играешь с огнем, бродяга, – покачал головой старик. – Ох, каким огнем… Ладно бы собой одним рисковал. А то весь