Бог материи

Хоромы всемогущей богини Макоши гудели от множества суетящихся слуг и вездесущих вострух, были тесны от множества гостей, полны ароматами цветов и фруктов, копченостей и пряностей, жаркого и меда. Ведь колядов праздник – день летнего солнцестояния – случается всего раз в году, и отметить его великие сварожичи собирались в самом древнем и главном городе славного народа – в Вологде, во дворце ее могучего правителя, скотьего бога великого Волоса.

Но что для хозяина праздник – то для хозяйки великие хлопоты. Порядок в доме навести, покои для задержавшихся гостей приготовить, столы с угощением накрыть – да не просто, а с двумя переменами! Первый пир – для собравшихся, второй – по возвращении из святилища, в котором Коляда с Трояном чары свои торжественно творить станут. Да сверх того каждого прибывшего приветить, ковш поднести с дороги, слово доброе найти, в залу пиршественную проводить, место достойное указать… Тут даже с помощницами преданными, вроде светлой богини, и то еле-еле управляешься, ничего вокруг не замечая и токмо на вострух домовитых полагаясь.

Поэтому великого Матвея, бога-помощника прародителя славян, встретила у зеркала не сама хозяйка, а пришелица из будущего, уже давно и уверенно занявшая место рядом со всемогущей повелительницей Вологды.

– Ну наконец-то! – Света, одетая в мягкое облегающее платье из кротовьих шкурок, шагнула к возникшему в темном овале молодому человеку и искренне его обняла: – Рада видеть, студент! Сколько лет, сколько зим! А ты возмужал, возмужал… Бородка, смотрю, уже пробивается, плечи в стороны на полметра раздались, костюмчик замшевый солидный. Заряна, бедная, каждый месяц небось новые шьет, а ты все растешь и растешь?

– Раз в полгода, – поправил Матвей, крепко обнимая знакомую. – По десять часов в день молотом машу, вот плечи и раздаются.

– Хорошо… – отступила светлая богиня. – Ты на пир пойдешь, или мы с тобой наедине поболтаем? Я лично не пойду и тебе не советую.

– Почему?

– А ты что, не знаешь, почему Викентий взбунтовался? Помнишь провалившегося сюда вместе с нами крупного парня, называвшего себя Одином?

– Он поднял восстание? – изумился гость.

– Решай быстрее, ты на общий пир или ко мне? – поторопила девушка. – Мне еще шестерых мелких богов встречать, болтать сейчас не могу. – Она хлопнула в ладоши: – Воструха-помощница… – Света вопросительно вскинула брови.

– К тебе!

– …В малую трапезную гостя сего проводи, – распорядилась богиня и развернулась к зеркалу: – Рада видеть тебя, отважный Ситиврат!

Светлана направилась приветствовать нового гостя, а Матвей – вслед за маленькой ворчливой старушкой с хвощевой свечой в руке. Две сотни шагов, несколько поворотов – и он оказался в подозрительно знакомой светелке со щедро накрытым столом. Тут потели серебряные кувшины с хмельным медом и квасом, стояли миски с хрустящими ягодными пастилками и крупно нарезанной репой, морковью и свеклой, блюда с розовыми ломтиками семги и сальными кусочками белуги, копченой осетриной и зажаренными до румяной корочки куропатками, печеным мясом и заливной щукой.

Гость приложился к квасу, закусил его ломтиком рыбы, придвинул к себе куропаток и принялся неспешно разбирать, обсасывая мясо с тонких косточек.

Вскорости появилась и Света, устало рухнула на скамью, взяла кусочек репы, макнула в мед, отправила в рот, громко и соблазнительно захрустев. Сделала то же самое с кусочком моркови, громко перевела дух:

– Ну, здравствуй еще раз, великий бог Матвей! Давно не виделись. Ты чего, и правда ни о чем не знаешь и не ведаешь? Чем же ты там так занят в своей глухомани? Затихарился совсем, не слышно и не видно!

– Считай, что ничем не занят, – отодвинул от себя горсточку костей молодой человек. – Четыре года бьюсь как рыба об лед, и все без толку. Занимаюсь крупнотоннажным производством бесполезного хлама.

– Странно. А Сварог вроде как тобою доволен.

– Ему-то все в радость! – поморщившись, отмахнулся бог-технолог. – Я его убедил плавку раз в год делать и плюс с наддувом. Поэтому выход из руды увеличился раза в полтора, чем раньше, и слитки не такие рыхлые, без шлака. Они и куются легче, и непровары исчезли. Отсюда и восторги. Но я-то знаю, что это не сталь, а сыромятное дерьмо!!!

Матвей шумно вдохнул и вдруг потянулся к хмельному меду.

– Самое обидное, что я знаю, как сварить отличную легированную сталь! Знаю! Но не могу! Я не могу сложить домну для передельной плавки. У нее минимальный размер с четырехэтажный дом. Чтобы ее правильно сложить, потребуется лет двести. А чтобы она работала в непрерывном цикле, на ее обслуживание должна вкалывать половина местного населения. Я знаю, как можно механизировать всю эту работу. Но, квадратуру мне в тангенс, нормальную водяную мельницу здешними инструментами придется строить лет пятьдесят! Если не сто!

– Наверное, есть способ проще? – предположила Света, дотягиваясь до копченой рыбы.

– Конечно, есть, – согласился бог-технолог. – Можно сварить вутц. Берешь слиток сыромятины, посыпаешь углем, добавляешь песка, замазываешь глиной и нагреваешь. После переплавки получается слиток инструментальной стали, из которой нужно быстро-быстро, пока углерод не выгорел, сковать что-нибудь полезное. Но для вутца нужна температура в «полторашку»! А мне из нашего горна больше тысячи градусов не выжать. Зато при восьмистах градусах можно цементировать готовые изделия. Но цементирование идет со скоростью одна десятая миллиметра в час, поэтому требуется держать нужную температуру равномерно десять часов как минимум. Та еще задачка, когда то мехи качаешь, то свежий уголь взамен выгоревшего сыплешь…

– Откуда ты все это знаешь? – не выдержав, перебила девушка.

– Вообще-то меня всему этому в институте учили, – ответил Матвей. – Курс общей технологии… О чем это я? А-а-а… Так вот. Самое главное при варке стали из сыромятины, так это то, что емкость должна быть герметична! Иначе внутрь попадет кислород, и тю-тю. Весь углерод, вместо того чтобы раствориться в железе, тупо выгорает. В наше время это делается… Делалось… Будет делаться? В общем, в среде инертных газов. Тупо и просто. Здесь нужно хорошенько закатывать заготовку в глину. Но ты понимаешь, Света… Эта чертова глина, квадратуру мне в тангенс, она при нагревании трескается! И все, ку-ку. Работа в мусор.

– Как ты странно ругаешься, Матвей, – взяла еще кусочек рыбы девушка. – Про квадратуры с тангенсами. Откуда это у тебя взялось?

– Когда я был маленьким, – улыбнулся помощник Сварога, – мама очень, просто очень настойчиво попросила меня не материться. А поскольку ругаться хотелось, то пришлось подобрать слова, безопасные для собственной задницы. Ты знаешь, что такое «ременная передача»?

– Передача взглядов мамы ребенку при помощи ремня! – рассмеялась светлая богиня. – Весьма действенная методика. Однако, Матвей, я есмь богиня любви и согласия, а не войны и железа. Поэтому в твоих делах мне куда интереснее, все ли хорошо у вас с Заряной? Как ладите, о чем мечтаете, какие планы замысливаете?

– Да нормально все, – пожал плечами бог-технолог. – Она меня любит, я ее тоже. Живем вместе, горница наша аккурат над кузней срублена. Зимой пол теплый, днем ходить близко.

– Вот поубивала бы за такое отношение! – внезапно возмутилась Света. – Пришел, пожрал, поспал. Пол теплый – значит, все хорошо. Ни единого доброго слова про жену не выдавил! Как про мебель старую сказываешь. Странно, что Заряна на тебя не жалуется. Значит, так! Чтобы сегодня же по дороге домой набрал букет полевых цветов и ей вручил! И сказал, что она лучшая в мире, самая красивая, желанная и заботливая!

– Хорошо.

– Я серьезно!

– Я тоже, – пожал плечами Матвей. – Богиню любви и согласия нужно слушаться. Когда профессиональный специалист дает рекомендацию, дилетанту следует конспектировать или запоминать, а не выпендриваться. Я Заряну люблю. Раз это полезно для семьи, то твою инструкцию исполню в точности.

– Инструкцию исполнять два раза в месяц! – со вздохом уточнила Света. – И постарайся произносить признания искренне!

– Два раза в месяц, – согласно кивнул молодой человек. – Я запишу в кузне на стенке с инструментом. А что там с Викентием вышло? Какую смуту он затеял?

– Не смуту, – покачала головой светлая богиня. – Наш кровожадный друг оказался богом войны. Настоящим злобным Одином, как себя и называл. Он довольно быстро и успешно разгромил лесовиков, загнав их обратно в чащи, потом устроил набег на скифов и вытряхнул с них клятву не беспокоить славянские земли. В общем, да. Ему повезло. Викентий попал в свое время и чувствует себя тут как рыба в воде. Добивается своего даже лучше, чем местные. Короче говоря, в честь его великих побед боги славного народа устроили торжество, великий пир победителей. А поскольку все мы: ты, я, Викентий, Валя и наш пятый, исчезнувший, друг родились… – девушка запнулась и поправилась: – Родимся еще только через сто поколений, то мы все значимся самыми младшими из богов. У нас, так выходит, возраст вообще отрицательный. И великого Одина, бога войны, как самого младшего, посадили внизу стола, среди самых мелких, слабеньких и никчемных божков. Ты представляешь, Матвей? Победителя всех врагов на пиру в его честь посадили не во главу стола, а на самые дальние задворки! – Светлана тихо засмеялась. – Викентий взбеленился и по весне просто-напросто ушел из русских земель, уведя с собой половину славянской армии. И ты знаешь, Матвей, я его понимаю. Мне тоже не нравится сидеть среди малолеток, способностями равных разве что мелким ведьмам. Поэтому на большие пиры я не хожу, делами отговариваюсь. На обедах городских, на которых я во главе стола слева от Макоши восседаю, появляюсь. А на большие пиры, где между мной и нею две сотни сварожичей втискивается, не показываюсь…