– Проблема в том, что клены в нашем проулке посадила какая-то комсомольская делегация то ли из Марокко, то ли из Мадагаскара. Никто уже и не помнит, – пожал плечами Михаил. – Но тем не менее, кучка престарелых коммунистов не позволяет их убрать. Стариканы у нас не живут, на проблемы местных жителей им совершенно начхать. Причем в охранном свидетельстве речь идет не только о деревьях, но и обо всей «Аллее Дружбы».

– Ага, – кивнул оперативник, удивившись тому, как легко и просто разрешилась загадка Рощинской улицы. – И еще вопрос. Половина вашего дома лежит в руинах. Вам бомжи, дети, бродяжки не докучают?

– После того, как неведомые гости три раза подрывались на растяжках, в этих «руинах» царит тишина, словно на кладбище, – небрежно отмахнулся мужчина.

– На каких еще «растяжках»?! – моментально сделал стойку оперативник, и его рука рефлекторно дернулась к пистолету.

– На самых обычных, стрекбольных, – усмехнулся Михаил. – Четыреста рублей штука, свободно продаются во всех спортивных магазинах. Есть с начинкой из гороха, есть с краской, есть просто светошумовые. Мы с совладельцами на пустующей части дома организовали стрейкбольный полигон. Во время игры команды очень часто ставят друг на друга растяжки и еще чаще забывают их снимать. Потом подрываются и на своих, и на чужих. Так что забираться в мои «развалины» крайне не советую. Гранаты сами по себе совершенно безопасны, но когда бумкают в замкнутом пространстве, от них потом дня два в ушах звенит и искрит перед глазами. А если это случается неожиданно и в ночной тишине… В общем, у нас на улице даже собаки предпочитают писать как можно дальше от моего дома.

– То есть, это не руины, а грамотно оформленный полигон? – уточнил Юрий.

– Проработанный лучшими дизайнерами и психологами, – добавил свидетель. – Аттракцион высшего разряда.

– Откуда что берется? – с искренней усмешкой мотнул головой полицейский. – Никогда бы не подумал! Вот уж не ожидал, что у столь невероятных странностей может оказаться столь простое и рациональное объяснение. Что же, всего доброго. И будьте осторожны!

Ифрит одобрительно, с широкой улыбкой кивнул. Но едва оперативник отъехал, улыбка с губ мужчины мгновенно пропала. Михаил болезненно поморщился и пробормотал:

– Вот только тебя-то нам и не хватало!

* * *

Впрочем, времени предаваться унынию у Михаила не было. После встречи с заботливым оперативником он оставил машину, переместился домой, переоделся в скромный коричневый костюм и старенькую замшевую куртку, на такси отправился в суд – по забавному совпадению, посвященный именно снятию запрета на благоустройство Рощинской улицы.

Однако, старания ифрита принять облик скромного обывателя, страдающего от житейской неустроенности, канули втуне – заседание перенесли по причине болезни соответчика.

Михаил, всячески изображая печаль и разочарование, взял для соседей выписку из протокола – после чего с сознанием честно исполненного долга сходил в кафе на бизнес-ланч, затем посетил два строительных агентства, чтобы оформить контракты на работы, подписал в банке чеки для налоговой инспекции, три часа разбирался в юридической конторе с проблемами «1С», неизменно возникающими после каждого обновления, и только в районе восьми вечера закончил свой обычный день «богатого бездельника», усталым и голодным приехав к одичавшей «Аллее Дружбы» на такси.

Негромко напевая себе под нос, он обогнул заросли шиповника, поднырнул под крону рябины, вышел на прогалину между ольхой и акациями и…

– Какая нежданная встреча! Ментовский стукачок!

Ифрит поднял взгляд и удивленно вскинул брови:

– Ого, кого я вижу! Человек со шрамом? Откуда вы здесь? Зачем?

– Ты не поверишь, кретин, но твой адрес указан в протоколе опознания, – приблизился к нему Ростохин, снова спрятавшийся в куртку с глубоким капюшоном. – Каковой перед подписанием я имею право прочитать и внести свои возражения.

– Согласен, очень странное правило… – согласился Михаил и указал пальцем на пару сгорбленных фигур, прячущихся в тени деревьев. – Смотрите, человек со шрамом, здесь опять есть свидетели. Наш мир устроен так, что свидетели появляются всегда. Всех не перестреляешь. Лучше просто ступайте в отделение и напишите явку с повинной. Если повезет, отмажетесь от пожизненного. Наверняка найдется какое-нибудь смягчающее обстоятельство. Вы ведь убили Аксумова не просто так, правильно? Наверняка имелись некие дополнительные обстоятельства.

– Подержите его, братаны, – распорядился Ростохин, и «сгорбленные фигуры», покинув тень деревьев, обыденно подошли к свой жертве и крепко взяли Михаила за локти с обеих сторон.

– Зачем это, Ростохин? – удивился ифрит. – Боитесь промахнуться с трех шагов?

– Не считай меня идиотом, лошара! Если тебя найдут с теми же пулями в тушке, что и того козлину из ресторана, то сразу поймут, кто это сделал. Поэтому почерк твоей смерти должен оказаться другим. Придется резать тебя на тонкие длинные ленточки, долго и муторно. Но чего только не сделаешь ради хорошего человека! – Уголовник достал из внутреннего кармана охотничий нож, попробовал пальцем лезвие и предупредил: – Держите его крепче, братаны. Сейчас наш стукач начнет визжать и брыкаться.

– Прежде чем выпустить мне кишки, Ростохин, может, все-таки скажете, по какой причине вы застрелили Аксумова? – попросил Михаил. – Любопытно, однако!

– Подожди… – опустил клинок уголовник. – На тебе что, микрофон?

– Нет, Ростохин, – покачал головой ифрит и пальцем постучал себе по груди. – Я просто включил смартфон в режим диктофона. Отличная модель, пишет все вокруг со студийным качеством. Я же полицейский осведомитель, вы забыли? Я свою работу знаю. Качественная запись – половина дела!

Держащие жертву мужчины опасливо переглянулись, и их хватка заметно ослабла.

– Пока твои менты сюда добегут… – снова поднял нож уголовник, – я успею раз пять перерезать тебе глотку!

– Нет никаких ментов, Ростохин, – отрицательно покачал головой Михаил. – Так что не закатывайте истерик, вам ничего не грозит. Можете резать из меня ленточки.

– Нету? – Уголовник настороженно стрельнул глазами по сторонам. – Тогда что происходит? Почему ты так спокоен?

– Вы просто не знаете, с кем связались, мои маленькие дурачки, – уже совершенно откровенно ухмыльнулся ифрит. – Хотите, фокус покажу?

Он опустил правую руку, крепко вцепился «братку» в пояс – и швырнул его, словно пивную бутылку, в голову Ростохина. Убийца пригнулся, уворачиваясь, и увидел, как его несостоявшаяся жертва схватила второго «братка» за волосы, рванула к своей груди, и крепко вцепилась клыками в открывшееся горло. Два глотка – безжизненное тело упало на траву, а кровосос вскинул голову. Полыхнули краснотой глаза, сверкнули белизной длинные клыки, стекла капелька крови с левого зуба.

– Значит, ты нарежешь из меня розовые ленточки? – утробно уточнила тварь, громко расхохоталась и кинулась вперед…

– А-а-а!!! – Ростохин выхватил из-за пазухи пистолет, дернул затвор.

Ифрит резко упал на колено, подхватил с земли и одной рукой вскинул вверх бесчувственное тело.

Грохнула пара выстрелов, свистнули пули.

– Бросай оружие!

Уголовник резко повернулся, дважды выстрелил в сторону скуластого паренька – успевшего, однако, юркнуть под заросли шиповника.

– Вот, настырный попался, Ван-Гог ему в глотку! – сквозь зубы выругался ифрит.

Ростохин повернулся к нему – Михаил опять закрылся, как щитом, туловищем «братана».

Хлопнули выстрелы – и тут вдруг бесчувственное, как казалось, тело внезапно взвыло от боли и вырвалось из рук нежити. Бросилось бежать – однако тут же врезалось в стену кустарника и задергалось там, обеими руками держась за седалище.

– Да сдохни же ты наконец!!! – Ростохин прицелился в Михаила.

Но оперативник своего шанса не упустил – распрямился и чуть ли не очередью выпустил в сторону рецидивиста не меньше половины обоймы, сразу свалив преступника с ног. Торопливо продрался вперед, на прогалину.

Ростохин корчился на земле, скуля от боли. Скворцов попытался ногой выбить пистолет из его рук, но преступник внезапно прохрипел:

– Долбаный стукач… – вскинул оружие и уже знакомым оперативнику дуплетом выпустил две пули в опознавшего его свидетеля.

Юрий тут же выстрелил уголовнику в голову – но было уже поздно…

Оперативник поднял взгляд на Михаила…

Чуть подождал…

Подождал еще…

А потом уже сам начал медленно поднимать ствол:

– Кто ты такой?! Отвечай! Отвечай немедленно! – Полицейский сдвинулся чуть в сторону: – Нет, что ты такое?! Ты вампир?!

– О, великие боги!!! – тяжело вздохнул ифрит. – Мальчик, ты перетрудился! Какие вампиры, что за бред? Мы живем в реальном мире, а не в сказке и не в кино. Вампиров не существует!

– Я видел, как ты пил кровь!

– У этого? – Михаил кивнул на скулящего в кустах бедолагу. – Как видите, дружище, анемией он ничуть не страдает, бодр, жив и здоров. Не считая дырок от пуль, разумеется. Кстати, Юра, у вас проблемы. Очень трудно доказать факт самообороны, когда ваши пули засели у противника в жопе, а не в груди.

– Ты одной рукой швырнул человека на несколько метров!

– Он был тощим и легким, а я много лет занимался тяжелой атлетикой! – сходу ответил Михаил.

– У тебя были клыки! У тебя глаза горели!

– Так ведь ночь на дворе, Скворцов! – развел руками полицейский осведомитель. – Сумерки, тени, фонарь далеко. Мало ли чего примерещится в такой обстановке?

– В тебя дважды стреляли, Варишин! А ты даже не поморщился!

– Ерунда, уголовник промахнулся.

– У тебя на куртке две дырки от пуль!

– Куртка старая. Дыры протерлись уже давно.

– Тогда расстегни ее и раскрой… Смотри, на пиджаке тоже две дырки! И на рубашке, я уверен, тоже!

– Даже не знаю, что сказать, – пожал плечами Михаил. – Но я уверен, что любому событию, каковое на первый взгляд кажется очень странным, всегда найдется разумное и рациональное объяснение.

– Тогда валяй! Я хочу его услышать! Я хочу услышать это объяснение немедленно!

– Вы только что убили человека, Скворцов. У вас шок, вам мерещатся странные вещи. – предложил свой вариант ифрит. – Это нормально, случаются глюки и пострашнее. Но вы выспитесь, отдохнете, и это пройдет.

– Ты думаешь, это смешно? – выкрикнул оперативник.

– Я думаю, Юра, что вы пытаетесь испортить уже почти закрытое уголовное дело, – спокойно ответил ему Михаил. – Вы, наверное, не в курсе, но я уже очень много лет являюсь штатным полицейским информатором. Строить суд на основании одних только показаний платного осведомителя, это не комильфо, это даже в Америке не прокатит. Зато теперь у нас есть ствол, записанное на диктофон признание, и два свидетеля, которые с радостью свалят на своего дохлого дружка вину за все, что угодно, только выбирай. Кстати, второй из этих свидетелей уже зашевелился, и когда оклемается, сразу попытается сделать ноги. Так что очень советую убрать пистолет и достать наручники.

– Вот, блин горелый… – на миг оглянулся через плечо оперативник. – Ты хочешь сказать, что майор подставлял не тебя? Получается, вы на пару с ним подставляли Ростохина?

– Хотите побегать? – Ифрит указал подбородком на зашевелившегося уголовника.

– Вот же хрен… – На лице полицейского со всей яркостью проявилась бесконечная мука от необходимости выбора.

Через секунду паренек сломался: спрятал «ствол», крутанулся и прижал оклемавшегося дружка убийцы коленом к земле, вывернул ему руки за спину, застегнул браслеты. А когда выпрямился – его собеседника уже и след простыл.

Юрий Скворцов остался наедине с компанией из трупа, раненого и громко матерящегося арестанта.

Между тем, на улице между кленами уже подпрыгивали сине-белые проблесковые маячки.

– Вот же хрен горелый! – еще раз громко ругнулся Скворцов.

Разумеется оперативника ничуть не удивило, когда вместе с двумя патрульными экипажами на место перестрелки приехал майор Чеботарев – каковому по времени полагалось давным-давно сидеть дома перед телевизором. Равно как не удивило и то, что тот догадался прихватить с собою мощный фонарь.

– Опаньки! – Яркое пятно света выхватило из сумрака сперва тело с простреленной головой, затем скулящего в кустах бедолагу с залитыми кровью штанами. – Надеюсь, Скворцов, у вас найдется всему этому зрелищу внятное объяснение?

– Он спас мне жизнь, Алексей Сергеевич! – неожиданно громко закричал от дверей в дом Михаил Варишин, свидетель по делу об убийстве гражданина Аксумова. – Вы не поверите, товарищ майор, но меня хотели убить! Этот, со шрамом, хотел меня зарезать! Но я вырвался, стал метаться, а они принялись стрелять в меня из пистолетов! Я думал, сейчас убьют, но тут появился этот паренек, и тут же бах, бах, бах – всех уголовников перебил! Господи, как же я испугался! Как же я ему благодарен!

Само собой, Михаил Варишин был одет уже не в простреленную замшевую куртку, а в длинную синюю парку, целую и невредимую.

Но кроме Юры Скворцова этого нюанса, естественно, никто не знал.

– Кстати, Алексей Сергеевич, мне очень повезло, – подошел ближе Варишин. – У меня в смартфоне при нападении случайно включился диктофон, и поэтому все случившееся попало на запись. Это ведь пойдет на пользу делу, правда?

– Это очень поможет следствию, свидетель, – кивнул Чеботарев и повернулся к подчиненному: – Поезжай домой, Скворцов. Завтра к полудню подробный рапорт о случившемся должен лежать у меня на столе.

– Я могу рассказать все прямо сейчас!

– Юра, ты бледен, ты запыхался, и у тебя трясутся руки, – отеческим тоном ответил майор. – Тебе нужно успокоиться и отдохнуть. Поезжай домой, выспись. Отчитаешься на свежую голову. Кругом, шагом марш!

– Слушаюсь, Алексей Сергеевич. – Оперативник внимательно посмотрел на свидетеля, потом на своего начальника… и смиренно побрел к машине.

– Как прошло? – негромко поинтересовался начальник убойного отдела.

– Ствол есть, признание есть, – пожал плечами ифрит. – Дело, считай, закрыто. Если бы не твой архаровец, взял бы всех живыми. Но, в принципе, так тоже неплохо получилось. Откуда он, кстати, взялся на мою невинную голову?

– Из участковых с повышением перевели, – вздохнул Чеботарев. – В личном деле куча поощрений и отличная характеристика. Кто же знал, что фраза «смел и инициативен» означает лишь то, что он постоянно лезет не в свое дело? За дурной характер, похоже, его куда подальше и сбагрили. Чего теперь с ним делать, ума не приложу!

– Как чего? Поощрять! – рассмеялся Михаил. – Повод есть, в одиночку завалил убийцу, да еще и двух преступников задержал. Пару раз благодарность объявите, к медальке представите, звездочку на погон добавите – и можно посадить куда-нибудь подальше с глаз долой мелким начальником отделения.

– На эту канитель года два уйдет, не меньше!

– Прощения просим, тут я не помощник, – развел руками ифрит. – Я, вообще-то, свое дело уже исполнил. Доказательства в наличии: ствол, гильзы, подозреваемый. Аудиозапись, как всегда, скину на ящик. Так что я, пожалуй, пойду.

– Спасибо, Михаил, – протянул руку майор.

– Всегда пожалуйста! Будет плохо, звони… – Штатный информатор пожал его горячую ладонь.

– Да, кстати, Миша! – перебил его полицейский, удерживая рядом. – Я тут недавно про тебя вспоминал.

– Хорошо или плохо, Алексей Сергеевич?

– Вспоминал твою просьбу рассказывать о случающихся странностях.

– Ага… – Ифрит весь превратился во внимание.

– У нас в последнее время случилось несколько заявлений о кражах в электричках, – понизил голос Чеботарев. – Пострадавшие утверждали, что у них пропадали некие суммы денег, причем прямо из карманов. Звучало это странно, ибо кража якобы случалась при большом количестве свидетелей. Пострадавшие высказывали подозрение, что их обокрали в то время, когда они находились в поезде, но заснули. Вроде как садились с деньгами, а выходили уже без них. Получается, имущество исчезло в вагоне. И все при этом помнят, как заснули. Это, так получается, единственный момент, когда посторонним удалось бы влезть им в карман.