В понедельник ровно в восемь часов утра мы собрались в кабинете Тарасова на утреннюю так называемую пятиминутку. Суходольский предусмотрительно расположился подальше от начальства, зато поближе к графину с водой. И, тяжело вздыхая, глотал минералку стакан за стаканом. Я же прекрасно выспалась и была готова к новым подвигам. Тарасов молча долго ходил взад-вперед по кабинету, явно ожидая кого-то. Когда же наконец адъютант доложил о прибытии фельдъегеря, генерал облегченно вздохнул и, поспешив к двери, буквально выхватил из рук у вошедшего майора пакет. Быстро расписался в получении и сразу отпустил офицера. Потом, водрузив на нос свои любимые очки, несколько минут внимательно изучал. Закончив чтение, снял очки и, легонько постучав в задумчивости золотой дужкой по столу, наконец изрек:
– Вчера вечером, пока некоторые из вас предавались блуду и иным порочным развлечениям, – он выразительно посмотрел на Мишку, – я сделал запрос в наш архив. И вот, пожалуйста, ознакомьтесь, – протянул он мне папку. – Читай внимательно, Ростова, учись работать, пока я жив. А майору Суходольскому, с твоего разрешения, я пока коньячку плесну, а то помрет еще болезный.
Я с интересом открыла папку:
«15 ноября 1943 года
…Органами НКВД СССР за пособничество немецко-фашистским оккупантом и измену Родине разыскивается особо опасный преступник Шварц Вольдемар Маркович, 1879 года рождения, уроженец г. Дорогобуж Дорогобужского уезда Смоленской губернии. По имеющимся данным, гр. Шварц причастен к многочисленным военным преступлениям на территории СССР. В том числе под его непосредственным руководством проводились карательные операции по ликвидации Дорогобужского партизанского края, сплошные зачистки отдельных деревень, массовые расстрелы мирных жителей и военнопленных…»;
«11 декабря 1944 года
…По донным НКВД СССР, Шварц В.М. 1879 года рождения – крупный помещик, имел несколько обширных поместий в Одесской и Херсонской областях. Жена гр. Шварца, урожденная Дарья Аладушкина – дочь купца Складушкина, купившего в конце XIX века имение в д. Семкино Дорогобужского уезда. Расстреляна в 1921 году. Шварц – активный участник белогвардейского движения. В 1919 году, после разгрома частей Деникина под Астраханью, бежал. Предположительно, сначала в Боку и потом в Германию (отец Шварца – по национальности немец). Есть непроверенные сведения об активном участии гр. Шварца в бандитском формировании атамана Махно. Вплоть до начала Великой Отечественной войны проживал в г. Кельне, в собственном доме. Рейхсдойче. В СССР объявился под Смоленском в 1941 году в звании зондерфюрера СС в качестве коменданта специальной абверкоманды. По имеющимся донным, летом 1943 года в результате наступательных действий Красной армии ушел со Смоленщины в сторону Белоруссии, вплоть до сентября 1943 года находился в Кричевском районе БССР».
– Прочитала? Какие есть мысли по этому поводу? – генерал хитро подмигнул мне. – А у Шварца-младшего генетика еще та. Боевой, видать, у него дедушка был.
– Честно говоря, чтобы делать какие-либо, пусть и предварительные, выводы, информации маловато, – не согласилась я. – Пока мне непонятно одно. К моменту появления Шварца-старшего на территории СССР ему уже было… – я заглянула в папку, – 62 года. Что заставило его приехать на родину жены и заняться столь хлопотным делом? Со всеми этими арестами, пытками и расстрелами? Обычно людей его возраста больше тянет внуков нянчить. Нет внуков? Тогда хотя бы мемуары писать. Тем более рассказать было о чем. И еще вопрос, почему именно Смоленск? Не Одесса или Херсон, а именно Смоленск? Неужели заявился просто проведать оставшихся в живых родственников, причем даже не своих, а по линии жены? Все это очень странно. Это первое. Второе, на сентиментального дедушку он явно непохож. Поэтому версия, что приехал мстить за жену, расстрелянную коммунистами, мне кажется несостоятельной. И потом, если он такой идейный и приехал насмерть драться с советской властью, то почему не дрался до конца вместе с немцами? Насколько я понимаю, после Смоленщины он отправился со своей зондеркомандой в Белоруссию. А дальше? Правильно, как в воду канул! Он что, вдоволь не навоевался в Гражданскую? Может, я, конечно, не права, но складывается впечатление, что Шварц выполнял в смоленских лесах какую-то архиважную задачу. А борьба с партизанами – просто прикрытие. Тем более что в Одессе на этом поприще тоже было где развернуться. Одни Одесские катакомбы чего стоили. Или я не права? Я так думаю: приехал, выполнил задачу, зачистил «хвосты» и уехал. Все грамотно, как по учебнику.
– Ты хочешь сказать, что Шварц-старший тоже что-то искал в смоленских лесах со своей зондеркомандой? – подал голос опохмелившийся и наконец воспрявший духом Суходольский.
– Похоже на то. особенно если учесть сильный интерес его внука к этому лесному массиву, – согласилась я. – Заметьте, если внук так упорно продолжает начатое дедом, почти со стопроцентной уверенностью можно утверждать: у Вольдемара Шварца задуманное не получилось. Скорее всего, ему помешало крупномасштабное наступление Красной армии летом 1943 года. Мое мнение – нужно как можно быстрее брать этого Шварца-младшего за мошонку и «колоть». Я уверена, он что-то знает про пропавший в 1941 году груз. Почти наверняка все крутится вокруг этого самого золотого обоза.
– Я так понимаю, нашего «героя» вы сами спеленаете? – генерал опять хитро посмотрел на меня, – Спецгруппу, надеюсь, вызывать не нужно? Ну и ладненько. Тогда за ордером на арест зайдете через час, а пока свободны.
– Товарищ генерал, разрешите вопрос? Личного характера, – спросила я, задержавшись у дверей.
– Валяй.
– От Егора[6] ничего нет?
– Нет, пока ничего. Заброска прошла удачно. Он выйдет на связь, как только внедрится. Да не переживай ты так, он опытный сотрудник, не впервой. Ничего не случится с твоим Егором. Если у тебя все, то иди и работай спокойно.
Во вторник утром мы с Суходольским отправились на задержание Шварца. Погода стояла прекрасная, мотор «Лендровера» урчал едва слышно. И я даже задремала под убаюкивающий шелест шин по асфальту. Проснулась только в обед, когда машина свернула на улицу Карла Маркса и затормозила около отдела внутренних дел по Дорогобужскому району Смоленской области.
Информация, которой по-братски поделились местные опера, ничего нового, как и предполагалось, нам не дала. Поэтому, быстро уточнив адрес проживания нужного нам объекта и не теряя времени на дальнейшие расспросы, мы выехали на место. Как оказалось, Шварц жил в собственном роскошном кирпичном особняке на улице художника Брюсова. Затормозив у высоченного кованого забора, за которым сквозь стройный ряд великолепных туй виднелся внушительных размеров красивый дом, крытый черепицей, Мишка завистливо присвистнул:
– Ничего себе домик. Хорошо же живут местные менты, хоть и бывшие. Пожалуй, как вернемся, сразу напишу рапорт о переводе. А чего? Городок мне понравился, зеленый такой. Вот только дороги подкачали. Но это ничего, моему «Лендроверу» эти ямки по барабану. А к пенсии тоже перееду в такой домик у леса. Свежий воздух и все такое. Ты как, может, присоединишься?
– Да ну тебя к черту, балабол, с твоими идиотскими шутками, давай звони, – кивнула я на кнопку видеодомофона.
Суходольский уже минуты две жал на кнопку, но тщетно. Стало понятно, что общаться с нами явно не хотят. Тогда Мишка со злостью сильно дернул дверь калитки, и она вдруг бесшумно отворилась. Я быстро расстегнула наплечную кобуру и, выдернув пистолет, поставила его на боевой взвод. Мой напарник боком просочился на территорию особняка. Перебежками миновав опрятный газон, мы приблизились к дому. Входная стеклянная дверь приоткрыта, из сумрачной темноты холла не доносится ни звука. Рывком открыв дверь, мы ринулись внутрь. Знаком показав, что за мной осмотр первого этажа, Мишка стал осторожно подниматься по лестнице и через мгновение скрылся в коридоре наверху. Я уже закончила осмотр, как увидела Суходольского, с удрученным видом спускающегося по широким ступеням деревянной лестницы.
– У меня ничего, – развела я руками.
– У меня тоже, если можно так выразиться. – Мишка выругался вполголоса и прошипел: – Все псу под хвост, иди сама посмотри.
Уже догадываясь, что произошло, я бегом преодолела два лестничных пролета и, оказавшись в темном холле второго этажа, чуть не споткнулась о распростертое на полу тело.
– Вот черт, – не в силах сдержать эмоции, тоже выругалась я.
Сомнений не было – на полу с несколькими пулевыми ранениями в груди, широко раскинув руки, лежал Шварц-младший. По привычке приложив три пальца к сонной артерии распростертого тела и убедившись, что передо мной труп, я обессиленно опустилась на пол.
Обшарив весь дом и не найдя ничего интересного, мы связались с Тарасовым.
– Опоздали? – только и спросил он. – Вызывайте местную милицию. Процедура вам известна. Если что – звоните, – быстро отдал он приказание и отключился.
Поздно вечером, голодные, злые и смертельно уставшие, молча выпив по стакану водки, мы завалились спать в местной гостинице.
Пустовалов вернулся под утро, до предела измотанный и промокший до нитки. Увидев капитана, Гудков почувствовал, как буквально гора упала с плеч.
– Потом, – Пустовалов отмахнулся от горячей еды и, взяв Гудкова под руку, увлек в сторону.
– Что, совсем все плохо? – спросил Гудков, разминая озябшими пальцами папиросу.
– Впереди нас немцы. Сокольники буквально забиты немецкой техникой. Одних танков я насчитал около полусотни. Так что, майор, дальше дороги нам нет. В Гусевке чем разжились?
– Бензин слили, пять автоматов забрали и мотоцикл со станковым пулеметом. Но самое главное – в штабной автомашине нашли на заднем сиденье рацию, – и, откинув брезент с заднего борта полуторки, показал на стоящий в кузове небольшой металлический ящик, тускло отливающий в темноте черным лаком.
– Вот это действительно хороший подарок, прекрасная машинка, – капитан похлопал Гудкова по плечу и сразу стал крутить ручки настроек. – «Телефункен», знаком я с этим аппаратом. Майор, давай-ка я сейчас помучаю эту красавицу, а ты выстави часового, чтобы мне не мешали. Мы и так уже пропустили несколько сеансов связи. В Москве, наверное, думают черт знает что. Добро?
– Хорошо, капитан.
Выйдя на связь с Москвой, коротко доложив обстановку и передав координаты колонны, Пустовалов наконец позволил себе задремать, устало прислонившись к стволу вековой сосны. Гудков же который час мерил карьер шагами и постоянно курил, папиросу за папиросой. Ситуация складывалась безвыходная. Ловушка захлопнулась. Ценности следовало доставить в Москву любой ценой, и Гудков не задумываясь заплатил бы эту цену. Но как правильно поступить, он не знал. Не знал он также, как давно они находятся в глубоком тылу у немцев. И как далеко теперь проходит линия фронта. Возможно, что следующий сеанс связи с Москвой как-то прояснит ситуацию. В который раз он развернул карту и стал прикидывать разные маршруты движения. Однако при любом раскладе выходило, что с таким количеством грузовиков просочиться сквозь районы, буквально напичканные войсками неприятеля, нечего было и думать.
На первый взгляд, сами собой напрашивались лишь два варианта. Первый: спрятать груз и, запомнив место «захоронки», самим пробовать перейти линию фронта. Шансов на это было немного, но все же больше, чем разделиться на несколько групп и прорываться хоть и порознь, но вместе с грузом. Риск потерять груз во втором случае слишком велик. Но и оставлять ценности на территории, занятой врагом, было тоже крайне опасно. А уж о том, что будет с самим Гудковым, если он выйдет к своим без ценного груза, да еще учитывая его прошлое, даже думать не хотелось.
Вечером вместе с Пустоваловым, после долгих размышлений и споров, они решились на отчаянный шаг. На карте в обход Сокольников была нанесена едва заметная тоненькая ниточка лесной дороги. Конечно, двигаться по ней на виду у немцев было чистым безумием. Но вот устроив ночью в деревне небольшой переполох, можно попытаться незаметно проскочить опасный участок. Главное – попасть на эту лесную дорогу, а для этого необходимо было примерно с километр двигаться по совершенно открытой местности в непосредственной близости от деревни.
Подготовка к диверсии заняла весь следующий день. Согласовав совместные действия и поставив задачи, к ночи приступили к выполнению плана. Первую группу возглавил капитан Пустовалов. Она, по общему плану операции, имела задачу под покровом ночи пробраться в деревню и заложить взрывчатку под технику неприятеля в дальнем конце деревни. Далее, осуществив запланированные отвлекающие взрывы, группа Пустовалова попытается навязать немцам бой и, отстреливаясь, будет уводить врага к непроходимым болотам, раскинувшимся на юго-востоке. Группа же Гудкова, как планировалось, воспользовавшись временным замешательством врага и соблюдая все максимально возможные меры предосторожности, проведет колонну с потушенными фарами через опасный участок на лесную дорогу и, форсировав небольшую речушку, уйдет как можно дальше вглубь леса. Также решено было сократить количество грузовиков до трех, перегрузив в них ящики и залив весь бензин. Один грузовик поступал в распоряжение старшего инкассатора. Иван Тимофеевич предложил установить в кузов полуторки имеющийся у них в хозяйстве пулемет «максим» и прикрывать прорыв замыкающим колонны.
«…Сообщения Советского Информбюро
за 2 августа 1941 года
Утреннее сообщение
В течение ночи на 2 августа продолжались бои с противником на Новоржевском, Невельском, Смоленском и Житомирском направлениях.
На остальных направлениях и участках фронта крупных боевых действий не велось.
Наша авиация во взаимодействии с наземными войсками продолжала наносить удары по мотомехчастям, пехоте и артиллерии противника.
О проекте
О подписке