В себя Руслан пришел в приемной Ивана Ивановича. Его появление не произвело на секретаршу никакого впечатления, она лишь подняла голову и сообщила, что Иван Иванович ждет его. Всё было обставлено так, словно Руслан явился по вызову академика. Поэтому он даже не поздоровался с хозяйкой приемной, поскольку точно знал: она перед этим звонила ему на мобильник.
В этот раз Иван Иванович не поднялся при его появлении, не протянул клешнястую руку для приветствия. Жестом показал на ближний стул возле приставного стола для совещаний. Лицо у него, крупное, словно изваянное скульптором для демонстрации мужественности, было уставшим и озабоченным.
– Не понимаю, Руслан Русланович, – академик распростер руки над своим столом, заваленным бумагами и папками. – Газеты как с ума сошли, пишут о вашем похищении инопланетянами, а вы едете из Сочи поездом в Москву, поскольку не достали билет на самолет. Мне об этом сообщил директор нашей базы, который узнал, что вы взяли билет на железнодорожном вокзале и уехали в Москву. С вами на базе была какая-то девушка, я понимаю, дело молодое, но откуда газетчики узнали о вашей докторской степени и вашей должности? Вы решили начать научную карьеру с мощного самопиара?
– Прибегни ко лжи во спасение, – пришел на помощь голос Учителя. – Ты разоткровенничался с Лидой, хотя знал о том, что за вами присматривает Андрей Платонович. Он же и продал знакомому телевизионщику информацию о твоей степени и должности. Твое столкновение с преисподней начинается…
– Я сам не понимаю, что всё это значит…
– А значит это то, что деньги, выделенные на вашу лабораторию, тут же куда-то исчезли. Нам их вроде перечислили, но они до нас не дошли. Вероятнее всего, их украли. У нас мошенников на всех уровнях власти – пруд пруди, вот кто из них и умыкнул… Теперь вы рассекречены, обращайтесь к богатеньким буратино, может, снизойдут… За рубежом заинтересуются, могут предложить вам что-то заманчивое. Кстати, сейчас перед нашими воротами собралось немало зарубежных корреспондентов… – последние слова академик произнес с явной горечью в голосе.
Трудно было понять: академик с неодобрением, но все же подсказывает ему, как в такой ситуации поступать, или же проверяет Руслана. А если дело представить так, что всё это выдумки прессы, никакой утечки закрытой информации не было, никакого похищения инопланетянами – тоже, поэтому не стоит всерьез относиться к фантазиям корреспондентов?
– Если мы не подтвердим фантазии прессы, то никакой утечки секретов не состоится. Вы можете предъявить меня прессе в качестве лаборанта, я им и удостоверение покажу, – неожиданно для самого себя Руслан предложил выход из ситуации.
Иван Иванович после этих слов оживился, встрепенулся, посмотрел внимательно на него, словно впервые видел, и широко заулыбался:
– М-да, далеко пойдете, молодой человек! Предъявлю вас прессе, предъявлю, вот он, мол, виновник сенсации, жив-здоров, нисколько не похищенный. М-да! Вы предложили лучшее прикрытие для закрытой лаборатории – кто же после такого конфуза поверит, что она на самом деле существует? Только деньги останется разыскать.
– Найдутся деньги, – с неожиданной уверенностью для самого себя сказал Руслан.
– Побудьте в приемной, Руслан Русланович. Пока я согласую кое с кем пресс-конференцию, которую проведем в Академии Наук. Поэтому не отлучайтесь никуда…
– Пал Палыч, ты перестал мышей ловить! – распекал Басаргин своего начальника службы безопасности. – Никто мальчишку не похищал, никакой он не доктор наук, а всего лишь лаборант. Вот газеты пишут о пресс-конференции в Академии Наук.
– Дыма без огня не бывает, – пытался оправдаться обескураженный таким поворотом событий Пал Палыч.
– И это ты, мои глаза и уши, решил меня успокоить расхожей поговоркой? Проснись, полковник! Газеты я сам умею читать, а ты проясни мне все тонкости самым доскональным образом. Чтобы я знал то, что мне нужно знать. Чтобы я мог правильно во всем ориентироваться и принимать правильные решения, а не выслушивать народную мудрость в твоем исполнении!
Он вспомнил, как вчера буквально допрашивал дочь, только что прилетевшую из Сочи. Лида и жена перед этим плакали – это Басаргин увидел сразу. Почему плакали, если Лида лишь прогуливалась с Русланом в Красной Поляне? Значит, всё-таки появлялся НЛО, и похищение Руслана было? А откуда пресса узнала о синем луче, в котором растворился Руслан? Этот луч не давал покоя ни газетам, ни телевидению, но кто его видел, кроме дочери?
– Ты видела или не видела луч? – добивался он от дочери однозначного ответа.
– Ну что ты, отец, разве так можно? – Валентина Александровна встала между ним и разрыдавшейся дочерью. – Приснился этот луч нашей Лидочке. Приснился, понимаешь? Она рассказала о своем сне Ларе, та еще кому-то, дошло до прессы, а там у тебя достаточно недоброжелателей…
«А Валя – умница! – подумал теперь Басаргин. – Какой великолепный ход: из сна девчонки акулы пера и объектива раздули сенсацию!»
– Ты специалист по информации и дезинформации. Организуй распространение слуха о том, что синий луч приснился моей Лиде, а акулы сварганили из сна девчонки сенсацию! Пусть облажаются, – дал он поручение Пал Палычу, но тот не уходил, намеревался еще что-то сообщить хозяину.
– Что у тебя еще? – спросил Басаргин.
– Я хотел еще сообщить, что Лида поехала к Руслану и сейчас находится у него.
– Вы что, следите за членами моей семьи, следите и за мной? – рассвирепел Басаргин.
– В пределах утвержденной вами инструкции для службы безопасности, Андрей Филиппович.
В интонации начальника службы безопасности ему показались нотки недовольства и желание оспорить его мнение.
– Выполняйте инструкцию. Но если обнаружу, что вы жучки расставляете у меня дома или здесь, в кабинете, или вешать их будете на меня или на членов моей семьи – голову оторву. Тебе первому! Свободен!
«Все-таки Лидуха втюрилась в мальчишку! Ну, ничего, выветрится блажь на английских газонах!» – подумал он и в уме подсчитал: до вылета жены и дочери в туманный Альбион еще три дня. И еще подумал о том, что все-таки правильно сделал, подарив дочери волшебный кулон, чтобы можно было контролировать ее, в том числе слушать разговоры с мальчишкой.
В этот самый момент Руслан, сам не понимая как, подсоединился к сознанию Басаргина и стал внимательно рассматривать ее сережки и кулон с александритом – этот камень Лида считала своим оберегом и носила не первый год. Он взял в руку кулон, выполненный в виде сердечка, перевернул, чтобы обнаружить следы вскрытия, но золотая окантовка была нетронутой.
– Что ты там ищешь? – спросила она.
– Как минимум микрофон, а, может, и видеокамеру.
– Какой микрофон, какая видеокамера?
– Спроси своего отца…
– Полагаешь, что он может следить за нами?
– За нами – не знаю, но за тобой – однозначно. Поэтому, пожалуйста, приходи ко мне без этого кулона, без сережек. А кулончик твой мы в стаканчик и отправим в холодильник… Пусть доложит об этом своему шефу начальник службы безопасности, как его – Пал Палыч? Вы на связи, Пал Палыч? Мы ваш прибор помещаем в холодильник, он там не прокиснет.
– У тебя мания преследования? – усмехнулась она, глядя на то, как он кулон закрывал в холодильнике.
– Маньки, увы, нету. Но есть точная информация о том, что ты из-за меня у своего бати под колпаком.
– Зачем ты обостряешь с ним отношения?
– Не хочу я никакого обострения, но быть готовым к ответу на его шаги – это моя обязанность. Да, я не бизнесмен, и бизнесменом никогда не буду, вот он и делает всё для того, чтобы мы расстались.
– Успокойся, милый мой, я с тобой не расстанусь, потому что люблю тебя!
Она обвила его шею руками, страстно впилась в губы. Кровь ударила ему в голову, самообладание вновь покинуло его – последовало безумие любви, ненасытное, могучее и нескончаемое…
– Я совсем запуталась. Своими глазами видела, как ты исчез в синем луче. По телику талдычат: никакого синего луча не было, он мне приснился! И ты на пресс-конференции заявил, что никакого синего луча не было. И что ты не доктор наук, не руководитель секретной лаборатории, а простой лаборант. А мне говорил обратное… Так где правда, а где вранье, Руслан?
Лида по семейной привычке ходила по комнате-кабинету и произносила свой спич в такт своим шагам. Руслан любовался девушкой, ее румянцем на щеках, который она принесла с мороза, и румянец еще не успел погаснуть. Он сидел за ноутбуком, а когда она появилась, повернулся к ней на вращающемся кресле, хотел встать, чтобы обнять ее или хотя бы поздороваться, но Лида не позволила ему это, решительно обеими руками, положив их ему на плечи, придавила его к креслу.
Такой свою любимую он еще не видел. Обычно перед тем, как придти она звонила ему, а в этот раз появилась без звонка, буквально ворвалась в квартиру, открыв дверь своими ключами, швырнула шубейку на тумбочку с обувью и стала вышагивать перед ним. В ее глазах, синих-пресиних, в которые он любил всматриваться, теперь словно пылал ледяной огонь.
– Во гневе ты прекрасна. Не Лидок, а сплошной ледок…
– Руслан! – вскрикнула она и от возмущения даже притопнула. – Отвечай!
Он не спешил с ответом. В течение несколько секунд перед ним пронеслась картина разговора Лиды со своей матерью. Валентина Александровна пришла к дочери, когда та только-только проснулась и еще нежилась в кровати.
– Доча, нам надо серьезно поговорить, – сказала Валентина Александровна и присела на край кровати.
– Отец не передумал отправлять меня в Англию? – спросила Лида и приподнялась, чтобы разговаривать с матерью полулежа на подушке.
– Он не передумает. Особенно теперь, когда ты обманула нас, отпросившись покататься на лыжах в Красной Поляне, а самом деле поехала к Руслану.
– Мамуль, я люблю его. Я не смогу без него жить в Англии. Это будет не учеба, а сплошное мучение. Почему ты и отец так враждебно относитесь к нему? Вы Монтекки и Капулетти в одном флаконе. Разве я не понимаю, что отправляя меня за границу, вы, прежде всего, хотите разлучить нас?
– Мы любим тебя, Лидусенька ты наша, – Валентина Александровна протянула руку, чтобы погладить неразумное дитя по голове, но дочь не позволила ей это, отклонила голову в сторону. – Ради твоего будущего мы делаем всё, чтобы ты была по-настоящему счастлива.
– Мое счастье – Руслан.
– Какая ты еще глупенькая! Влюбленность – это еще не любовь. Она, как правило, проходит. Кто такой Руслан? Нищеброд, как выражается наш отец. Лаборант, в обязанность которого, наверное, входит мытье пробирок, с минимальной зарплатой.
– Ты его совершенно не знаешь, мама!
– Да, он способный юноша, только сегодня даже выдающийся талант без поддержки, в первую очередь финансовой, – ничто. Нуль без палочки.
– Так поддержите его, помогите ему. У нас же денег полно!
– Но сколько можно? Мы опекали, учили его, но всему есть пределы!
– Нет никаких пределов! К твоему сведению: мы живем с ним, как муж и жена.
Валентина Александровна вскочила с кровати дочери и остолбенела, ловила воздух полуоткрытым ртом, не могла совладать с дрожащими губами, наконец, выдохнула:
– Лида!!! Как ты посмела?
– Взяла и посмела. Вот возьму и вместо учебы в Кембридже сделаю вас бабушкой и дедушкой.
– Умоляю: не проговорись отцу. Я даже не представляю, что он сделает с тобой и Русланом…
– Теперь для меня ясно, что ты окончательно перешла на сторону отца. А говорила, что любишь меня…
Лида отвернулась от матери и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку…
Руслана поразила в этой сцене жестокость Лиды. Ее мать едва не свалила с ног новость, а Лида осталась к родительнице равнодушной, более того, пригрозила сделать отца и мать дедушкой и бабушкой. Между родителями и Лидой возник конфликт, однако Руслан был бессилен погасить его. Не только потому, что был сам, по сути, первопричиной, а и потому, что заглянув в будущее, увидел не конфликт Лиды с родителями, не ссору, а настоящую вражду. Разумеется, он будет Лиду уговаривать вести себя уважительно по отношению к предкам, как она их называла, однако это ни к чему не приведет. Лида в Кембридже словно с цепи сорвется, будет избегать встреч с матерью, исчезать, когда та станет приезжать в Англию. А Руслан ничего в этой ситуации не может сделать!
О проекте
О подписке
Другие проекты