Глава 1. Крым накануне и в начальный период войны

1.1 Социально-политическая обстановка в Крыму накануне войны

Вопреки распространенному мнению, следует отметить, что накануне войны в Крыму национальный вопрос не стоял в принципе. Исходя из социологических постулатов, всевозможные противоречия (межэтнические, социальные, религиозные) обостряются в том регионе, который живет чуть хуже соседей, или в регионе, где идет ухудшение условий жизни по отношению к ранее достигнутому уровню. Крымская АССР же являлась достаточно развитым регионом, со стабильным, достаточно высоким уровнем жизни.

На момент начала войны Крымская Автономная Советская Социалистическая Республика являлась частью РСФСР. Несмотря на автономный статус, это не была национальная автономия.

Особенность Крыма заключалась в том, что полуостров изначально был заселен многими народами, среди которых были немцы, швейцарцы, итальянцы, греки, чехи и т. д. По данным Всесоюзной переписи 1939 года в Крымской АССР числилось 1.126.000 человек населения. Национальный состав по данным переписи 1939 года был следующим:

– русские 558 481 человек 49,6 %

– татары^[10] 218 179 человек 19,4 %

– украинцы 154 120 человек 13,7 %

– евреи 65 452 человек 5,8 %

– немцы 51 299 человек 4,6 %

– греки 20 652 человек 1,8 %

– болгары 15 353 человек 1,4 %

– армяне 12 873 человек 1,1 %

Остальные 2,6 % (29,27 тыс. человек) приходятся на крымчаков, швейцарцев, чехов и другие национальности.

Подробная информация о национальной политике, проводимой в Крыму, содержится в краткой докладной записке Крымского обкома ВКП(б) (см. Приложение 1).

В 1937 году Малая Советская Энциклопедия писала в статье «Крымская АССР»: «Крым превращен в передовую индустриально-аграрную национальную республику».

По данным «Военно-экономической справки Крымской АССР», составленной военно-мобилизационным отделом СНК Крымской АССР в 1939 году, на территории республики были размещены и давали продукцию:

а) 10 предприятий оборонного значения, подчинявшихся руководству 6 Наркоматов СССР (судостроительной, авиационной, морского транспорта, обороны, путей сообщения);

б) 144 промышленных предприятия республиканского и местного подчинения (на них работали 27 955 мужчин и 17 762 женщины);

в) 220 мастерских различного направления.

В состав 10 предприятий оборонного значения входили:

– завод № 201 в г. Севастополе (Севморзавод) Наркомата судостроительной промышленности СССР;

– электромортрест в г. Севастополе Наркомата судостроительной промышленности СССР;

– связьмортрест в г. Севастополе Наркомата судостроительной промышленности СССР;

– авиаремонтный завод № 45 в г. Севастополе Наркомата авиационной промышленности СССР;

– авиамастерские Качинской авиашколы летчиков Наркомата обороны СССР;

– железнодорожные мастерские и депо станций Симферополь, Сарыголь (г. Феодосия) и Джанкой Наркомата путей сообщения СССР;

– морские порты: Керченский, Феодосийский, Ялтинский Наркомата морского транспорта СССР;

– завод № 238 (в г. Феодосии, в двухякорной бухте) Наркомата судостроительной промышленности СССР;

– строительство объекта «Южная точка» (не далеко от г. Феодосии) Наркомата судостроительной промышленности СССР;

– Севастопольский Главный военный порт Наркомата Военно-Морского Флота^[11].

220 мастерских различного направления:

– 46 автотракторных ремонтных (работал 1831 человек);

– 24 авторемонтных (ремонтировались машины типа «А» и» Б»);

– 7 для обозного ремонта;

– 55 обувных,

– 77 портновских,

– 21 шорно-седельных.

Крым обладал достаточно мощной продовольственной базой. На двух крымских конезаводах выращивали лошадей. Всего, в республике насчитывалась 69 141 лошадь, из них предназначались для вооруженных сил страны – 27 212 шт. Из этого количества годных к поставке в части было 21 тыс. (77,17 %), из них кавалерийских – 3126, легкоартиллерийских – 888, тяжелоартиллерийских – 199, обозных – 12 362 шт.

1.2 Военный потенциал полуострова и призыв в армию

В СССР призыв в армию осуществлялся два раза в год: весной и осенью. Призыву подлежали все молодые люди в возрасте от 18 лет на срок 2 года в сухопутные части и на 3 года в воздушные силы и флот.

Крымский призыв имел свои особенности. Согласно сов. секретной Директиве командующего войсками Одесского военного округа № 4/2/00850/СС от 14 апреля 1940 года, военным комиссариатам запрещалось призывать в армию и на флот военнообязанных 15 национальностей. Это было связано не с национальной, а с военно-политической обстановкой. В число «непризывных» входили: финны, немцы, поляки, латыши, греки, болгары, румыны, турки, чехи, итальянцы, иранцы, японцы, китайцы, корейцы, цыгане, швейцарцы.

Крымскотатрское население полуострова рассматривалось, как часть братской семьи советских народов, и подлежало призыву на общих основаниях. Это же относилось к караимам, крымчакам, крымским армянам, и т. д.

Весной 1941 года из Крыма в РККА были направлены, в основном, призывники второй половины 1922 года рождения. Принцип распределения призывников в СССР заключался в том, что служить в родном краю, как правило, никто не оставался. Распределение призывников шло по всей стране, и, соотвественно, призывники из Крыма на территории полуострова, как правило, не служили. Молодежь, поступившая в Крымские военные училища, на период обучения, естественно, оставалась на полуострове, но после окончания училища выпускники распределялись по всей стране. С началом войны большая часть училищ, произведя досрочный выпуск курсантов старших курсов, была эвакуирована с полуострова.

По данным среднестатистических расчетов, исходя из численности населения Крыма, к призыву на срочную службу в РККА и РК ВМФ подлежали 20 тыс. человек. Данные расчетов почти сходятся с данными Крымского военкомата.

Всего по состоянию на 01.04.1941 года на срочной службе в других регионах СССР находились около 18 тыс. крымчан (без учета офицерского состава).

Изначально в Крыму находилась всего одна кадровая стрелковая дивизия, 156-я (командир-генерал-майор Черняев П.В.). Сформирована она была на базе 30-й Иркутской дивизии в 1939 году, и была укомплектована по полному штату, получив штатное вооружение.

В августе 1940 г. из Изяславля в Крым была передислоцирована 32-я кавалерийская дивизия, которой командовал весьма опытный командир полковник А.И. Бацкалевич. Это были полнокровные кадровые дивизии. В 156-й дивизии числились 11 тыс. 525 бойцов, в 32-й кавалерийской около 8 тыс.

Кроме этого на полуострове базировались:

а) части, непосредственно подчиненные командованию Одесского военного округа:

– курсы усовершенствования командного состава зенитной артиллерии (КУКС);

– 317-й зенитно-артиллерийский полк (обе эти части, в которых насчитывалось 2443 человека личного состава, располагались в г. Евпатории);

– 21-й дальнебомбардировочный авиационный полк (5-й дальнебомбардировочной дивизии) и 9-я авиационная база (аэродром Саки);

– 391-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион (д. Таганаш);

б) Симферопольское интендантское училище РККА;

в) Севастопольское училище зенитной артиллерии РККА;

г) Крымский военный комиссариат (в его состав входили 35 городских и районных военкоматов);

д) Качинская авиашкола РККА;

е) Черноморский флот.

Охрана побережья Черного моря возлагалась на пограничные части Черноморского пограничного округа НКВД СССР (штаб располагался в Симферополе).

Ряд исследователей указывает в составе войсковых частей, дислоцированных на полуострове, 9-й стрелковый корпус. К примеру, В.Резун (псевдоним – Суворов) в своей книге «Ледокол» утверждал, что на территории Крыма, был создан специальный, «особый» 9-й корпус, который готовили для десанта в Румынию.

Он пишет: «…Еще более мощными силами обладал Черноморский флот. Официально он морской пехоты не имел, но в начале июня 1941 года из Закавказья в Крым был тайно переброшен 9-й особый стрелковый корпус генерал-лейтенанта П.И. Батова. Корпус был совершенно необычным по своему составу, вооружению и направленности боевой подготовки. 18–19 июня Черноморский флот проводил грандиозные учения с наступательной тематикой, при этом одна из дивизий 9-го особого стрелкового корпуса была посажена на боевые корабли и затем произвела высадку на побережье «противника». Высадка целой дивизии с боевых кораблей до этого никогда в Красной Армии не практиковалась. Совместным тренировкам флота и войск 9-го особого стрелкового корпуса Москва уделяла исключительное значение. Эти тренировки проходили под наблюдением специально прибывших из Москвы командиров высокого ранга. Один из них, вице-адмирал И.И. Азаров, открыто свидетельствует: все участники учений чувствовали, что учения проводятся неспроста и скоро придется полученные навыки использовать в войне, не на своей территории, конечно.

Если начнется война и советское командование применит 9-й особый стрелковый корпус в соответствии с его профилем и направленностью его подготовки, то где же можно его высадить? Не на советской же территории высаживать корпус с моря! Тогда где? Теоретически есть только три возможности: Румыния, Болгария, Турция. Но где бы мы корпус ни высадили, его немедленно надо будет снабжать, и для этого надо будет или высаживать дополнительные войска, или советским войскам нужно стремительно идти на соединение с 9-м особым стрелковым корпусом, а это в любом случае через Румынию.

По странному совпадению в те же дни 3-й воздушно-десантный корпус тоже в Крыму проводил грандиозные учения с выброской управления, штаба корпуса и штабов бригад.

Советские историки никогда не связывали вместе эти события: тренировки 14-го стрелкового корпуса для высадки с кораблей Дунайской флотилии, 3-го воздушно-десантного корпуса – с самолетов и планеров, 9-го особого стрелкового корпуса – с боевых кораблей Черноморского флота. Но эти события связаны. Они связаны по месту, времени, цели. Это подготовка агрессии гигантских масштабов. Это подготовка в самой последней стадии»^[12].

Данная цитата является информационным вбросом, ложной информацией, которая часто встречается в различных публикациях 90-х годов.

Прежде всего, в книге Азарова «Осажденная Одесса», на которую ссылается этот автор, о войне «не на своей территории» ничего нет. Смысл цитаты из этой книги как раз обратный. В оригинале Азаров пишет «Как правило, учения на флоте проводятся ближе к осени. А тут оно начиналось в середине летней кампании. Откладывать его обстановка не позволяла. Еще XVII съезд предупреждал партию и народ о неизбежности военного столкновения между капиталистическими странами. А XVIII уже обращал внимание на то, что новая империалистическая война стала фактом. Она распространилась по всей Европе, охватила бассейн Средиземного моря, перебросилась в Северную Африку и даже на Тихий океан. Война неумолимо приближалась к нам. Почти каждый разговор в нашей, военной, среде, с чего бы ни начинался и где бы ни происходил, неизбежно сводился к обсуждению положения в Европе, на Балканах, в Африке, наполнялся беспокойством о состоянии обороны нашей страны. Иногда в откровенных беседах некоторые товарищи рассуждали, насколько реально категорическое заверение в том, что будем воевать малой кровью и бить врага на его собственной территории. Но большинство из нас удивлялись, слыша такие рассуждения, и неодобрительно смотрели на товарищей, которые высказывали их»^[13]. Налицо умышленное искажение информации, рассчитанное на то, что читатель не будет обращаться к первоисточнику.

Следующее смысловое искажение заключается в том, что 9-й стрелковый корпус был не «особым», а отдельным. Так указывается в первичных документах. Наименование «отдельный» обозначало, что он не входил в состав армии или военного округа. Состав его был самым обычным (если не сказать слабым): три дивизии, из которых две имели неполный состав. Третьей дивизией корпуса стала территориальная 106-я сд, переброшенная с Кавказа в мае 1941 года.

Наименование «особый» появляется только после начала войны лишь в отдельных документах, датированных 24–30 июля 1941 года, и имеет тот же смысл. «Особых» функций у корпуса не было. А оснащение корпуса, действительно, было «необычным» – в нем долгое время отсутствовала корпусная артиллерия, 106 сд была кадрированной и еще не получила свой приписной состав. У корпуса из всего набора корпусных частей имелся только 19 саперный батальон корпусного подчинения, прибывший в Крым в мае 1941 г. Как следует из приведенной информации, советскую группировку в Крыму сложно признать сильной, и уж тем более некорректно утверждать, что корпус готовился для проведения каких либо агрессивных действий.

И, самое главное: корпус был создан директивой Ставки ГК № 20466 24 июня 1941 года, т. е. уже ПОСЛЕ начала войны.

Тем не менее, судя по приведенным данным, В.Резун (Суворов) обладал определенной информацией по данному вопросу или сталкивался с немецкими разведывательными документами.

Некоторые немецкие разведдонесения содержат информацию, которая может быть истолкована, как признак готовящейся агрессии СССР против Германии. Так, 05.06.41 в штаб группы армий «Юг» поступило донесение агентуры о том, что на аэродромы перебрасываются 1500 человек в штатском и в форме. Подвозится взрывчатка. В основном молодежь, евреи из Польши, говорящие по-немецки и по-польски^[14].

В майских донесениях агентуры указывается, что в России созданы специальные подразделения, которые подготовлены для высадки в тылу немецких войск, и, действуя группами по 100 человек, они должны были производить подрыв мостов и важных объектов в тылу немецких войск. Формирование этих подразделений ведется в Крыму в казармах в районе д. Ангара из добровольцев, ранее служивших в Войске Польском. Добровольцы набираются в 4 лагерях на территории России и Украины (указаны номера лагерей)^[15]. В донесениях агентуры разведывательного «штаба Штауфена» (группа армий «Юг») содержится достаточно интересное донесение о том, что еще до немецкого нападения на Польшу, в августе 1939 года, из этнических белорусов, ранее проживавших в Польше, был сформирован отдельный воздушно-посадочный^[16] полк, который имеет номер 505. Полк формировался в Запорожье.

После раздела Польши полк не был расформирован, а послужил основой для формирования нескольких диверсионных батальонов, базировавшихся в Днепропетровске, номер которых неизвестен. Насколько достоверна эта информация – сложно сказать.

Складывается достаточно интересная ситуация: крымские поляки призыву в армию не подлежали, а некоторые бывшие военнослужащие Войска Польского вошли в состав РККА.

В донесении агентуры «штаба Штауфена» от 08.06.1941 г. указано: «Польские офицеры и унтер-офицеры, содержавшиеся в урочище Бабина Гора^[17] и в двух других лагерях, перебрасываются в Крым, где планируется сформировать польский легион под командованием генерала Андерса. Этот легион планируется использовать как воздушно-посадочное подразделение для использования в войне России против немецкого Генерал-губернаторства Польша»^[18]. Далее указывается, что полк формируется в казармах возле д. Ангара. Данная информация достаточно интересна, т. к. 505-й воздушно-посадочный полк после его переформирования стал 417-м стрелковым полком 156-й сд, и его формирование действительно происходило в казармах в районе пос. Ангара (совр. Перевальное).

Особый интерес представляет информация о том, что с апреля 1941 года генерал Андерс находился в Крыму. Вся эта информация вошла в итоговое донесение «штаба Штауфена» от 18.06.41 г.^[19] По «официальной» версии, рупором которой является та же «Википедия», дивизионный генерал Ладислав Андерс содержался во внутренней тюрьме на Лубянке до августа 1941 года^[20]. Эту информацию можно было бы проигнорировать, как недостоверную, если бы не стали известны некоторые дополнительные обстоятельства.

106-я сд, прибывшая в Крым в мае 1941 года, являлась территориальной. Термин «территориальная» является синонимом термина «кадрированная», т. е. дивизия прибыла с техникой, вооружением, офицерским составом, но без основного приписного состава. Приписной состав дивизия должна была получить в Крыму.

Но первым в дивизии появился не «крымский» контингент. Как следует из документов отдела 1С (разведка) группы армий «Юг»: «…из двух лагерей в Крым доставили 800 человек бывших военнопленных и интернированных военнослужащих Войска Польского, которых включили в состав 106-й сд»^[21].

Учитывая то, что сохранились воспоминания Ю.Тыля и О. Язвинского, в которых они указывают, что до отправки в 826 строительный батальон Приморской армии они числились в 106-й сд, куда были направлены, кроме того, 400 переселенцев-поляков с немецкой территории, информация получает косвенное подтверждение. После начала войны весь польский контингент был направлен на строительные работы и заменен на крымский приписной состав.

Протокол допроса перебежчика (фамилия не указана) из 397-го сп 106-й сд: «10 дней назад прибыл эшелон из Ворошиловграда (совр. Луганск) доставивший 800 человек белорусов и жителей западной Украины, из областей, отошедших к Германии. Они отведены в тыл для ведения фортификационных работ»^[22].

В допросе перебежчика Орлова (417-й сп 156-й сд) указано, что полк состоит из белорусов, ранее служивших в Войске Польском, которых в последнее время разбавили узбеками и военнослужащими, призванными из Крыма^[23]. Эту информацию можно найти даже в свободном доступе ОБД «Мемориал»^[24].

Сохранившиеся списки личного состава 156-й сд показывают, что дивизия действительно была укомплектована, в основном, белорусами и узбеками. Но стрелковые части этой дивизии приблизительно на четверть были доукомплектованы крымчанами, призванными из степной части Крыма. В основном встречаются татарские фамилии. Дивизия была доукомплектована местными бойцами после того, как часть личного состава (около 500 человек) была переброшена в район Днепропетровска.

К сожалению, до настоящего времени не удалось найти данных по 417-му сп этой дивизии, но наблюдается интересная тенденция: большинство офицеров этого полка, фамилии которых есть в воспоминаниях ветеранов, проходят по другим частям, не дислоцирующимся в Крыму, что наводит на определенные размышления.

Следует обратить внимание на то, что это информация из немецких источников, и она не стыкуется с другой немецкой информацией относительно расстрелов польских интернированных военнослужащих в Катыни, Старобельске (Ворошиловградская область), Медном и Бабиной Горе.

На территории Крыма находились четыре склада трофейного имущества (оружейный, артиллерийский и два склада вещевого имущества). Наряду с небольшим количеством стрелкового вооружения английского, американского и французского производства, захваченного в ходе Гражданской войны, и японским стрелковым вооружением, поступившим после Халхин-Гола, на складах находилось большое количество польского оружия и вооружения.

Трофейное вооружение Войска Польского было доставлено в Крым и хранилось на складах в районе Симферополя, Бахчисарая, Феодосии. На хранении находились 155-мм пушки французского производства, пулеметы MG-08, пулеметы чешского производства, большое количество минометов Стокса и Стокса-Брандта, английские 40-мм (двухфунтовые) противотанковые пушки, пистолеты VIS.35, винтовки Маузера, экзотические пистолеты-пулеметы «Mors 1939» и даже винтовки Мосина переделанные под патрон Маузера. Все это вооружение было использовано для оснащения крымских дивизий народного ополчения. Использование этого вооружения на территории Крыма однозначно подтверждается результатами поисковых работ. Так что не исключено, что немецкая информация имеет под собой какую-то почву.