– На жизнь! На ее несправедливость! Я злюсь на всех, что счастлив сейчас Я злюсь на вас, что вы сидите здесь такая спокойная, лупасите меня своим идиотским вопросом. Вам достаточно!?

– Да, на сегодня хватит. Сколько сеансов вы готовы посещать в течение недели?

– Я не думал об этом.

– Подумайте, пожалуйста, от этого будет зависеть наш с вами результат. И еще поразмышляйте над вопросом, чего вы хотите получить от наших встреч? Каков ваш запрос?

– Вы шутите сейчас?

– Я серьезно.

– Хорошо. Я подумаю.

– До новых встреч!

– Угу…

С тех пор, с самого первого его появления в ее кабинете, прошло уже достаточно времени, он стабильно посещал ее раз в неделю. Для более мощного прогресса нужно было добавить еще один день. Он был не готов. Она не давила. Понимала все. К его ситуации они не приступали. Пока только очень аккуратно дотрагивались до его трагедии, слегка, словно перышком провели по щеке и не поймешь, было это касание или показалось.

Очень тактично она работала с ним. Пожалуй, тактичнее, чем со всеми другими пациентами. Они договорились, что будут общаться друг с другом – профессор и доктор Клементьева. Это была его идея, он словно боялся вновь сблизиться. Или, может, так ей показалось.

В любом случае, раз ему требовалась дистанция, она это давала. Она привыкла ко многим причудам, такова особенность ее работы. Если пациент говорит, даже если он смеется или плачет, уже хорошо. Главное, чтоб не молчал. Иногда, конечно, и это допускается. Но чувства должны выходить наружу, и это ее работа достать их оттуда, куда сами пациенты часто боятся заглядывать.

Ее размышления прервал стук в дверь.

Глава 3

– Доктор, теперь- то к вам можно? Время мое уже началось, а меня никто не зовет!

– Заходите, профессор. Что вы чувствуете сегодня?

– Началось!

– Вы должны уже были привыкнуть к моему любимому вопросу. И так, что нового?

– Вы серьезно?

– Конечно!

– Вы хотите знать, что нового?

– Да!

– Окей. Сегодня хотелось сдохнуть на три раза меньше, чем вчера.

– Профессор!

– Я говорю, как есть. Наверное, вам, как моему врачу, хотелось бы услышать что-то другое, более позитивное. Но вы ведь сами учили меня быть честным.

– Я готова вас видеть любым, главное – настоящим! Давайте сместим фокус с того, что хотелось бы мне, на то, что хочется вам.

– Так я и говорю, что все еще хочу сдохнуть, но, благодаря вам, хочу этого чуточку меньше. Доктор, это прогресс! – и он нервно засмеялся.

– Ну, то, что вы улыбаетесь – это действительно прогресс!

– Я не хочу вас расстраивать, но я не улыбаюсь, я скалюсь в ответ этой паршивой жизни. Она противна мне.

– Вы были на этой неделе в спортзале? – сменила она тему.

– Да, ходил. Я вам все еще нравлюсь?

– Вы… – она не сразу нашлась что ответить, – вы, безусловно, привлекательный и очень харизматичный мужчина.

– Но…– перебил ее он.

– Но дело в том, что я никогда не завожу романы со своими пациентами. Вы это знаете.

– Прям никогда?

– Конечно! Это непрофессионально!

– Похвально! Вы не только красивая, но еще и очень правильная. Где сейчас я такую еще одну найду?

– Спасибо за комплимент. Мы достаточно поговорили обо мне?

– Нет! – Почему-то этот ответ совсем не удивил ее. – Обычно, док, мы здесь трещим о моей личной жизни, а ведь вы еще та конфетка!

– Знаете, мне очень приятно, что вы не потеряли вкус к жизни и к женщинам в том числе.

– Зря вы так думаете. Я просто развлекаюсь. Вам меня совсем не жаль?

– Почему?

– Я не выживу, пока вас не будет. Сколько продлится ваше обучение?

– Мне надо уехать всего на две недели. Мы можем продолжать наши встречи в онлайн-режиме.

– Только не это. Я точно умру.

– Это шантаж! И вы знаете, что не имеете возможности перекладывать ответственность за свою жизнь на кого бы то ни было. Только вы отвечаете за ваше прошлое, настоящее и будущее.

– Мое прошлое – ярче любой оскароносной драмы, там столько страдания и боли, что хочется его выпить разом и разбить этот стакан в мелкие осколки. Настоящее же противно до зубной боли. Это когда уже вроде не болит сильно, но постоянно ноет и мешает жить. И ты вроде все уже сделал, но оно продолжает, мразь!

– Мы договаривались, что вы не будете ругаться.

– Это же эмоции и мои чувства. Получается, я не имею на них право!?

– Имеете, при этом то, что вы делаете, не может нарушать границы другого и причинять ему дискомфорт. Мне неприятно, когда вы сквернословите в моем обществе.

– Простите! Засоряю ауру вашего кабинета.

– Скорее, своей души.

– Это вы сильно сейчас копнули. Продолжим. Вы еще упомянули будущее. Так его нет для меня и никогда не будет.

– Вы делаете большой прогресс!

– И сделаю еще больше, если вы согласитесь на мой эксперимент.

– Вы опять! Это очень опасно для вашей психики.

– В первый же день, как я зашел в ваш кабинет, я попросил вас об этом, и вы…

– И что я? Я не сказала «да»!

– Это правда, но и «нет» вы тоже не сказали!

– Хорошо, говорю сейчас: нет!

– Доктор, вы мучаете меня!

– Сами себя мучаете. А я хочу вам помочь!

– Это мое единственное спасение. А вдруг выгорит, получите шанс стать крутышкой.

– Кем?

– Ну, самой крутой психологичкой!

– Психологом! Эта профессия не склоняется.

– Соглашайтесь!

– Нет!

– Почему?

– Это крайне неэтично!

– Да кто узнает, кроме меня?

– Я буду знать, и моя совесть меня замучает.

– Ну вы и зануда. Вся такая идеальная, аж воротит.

– Вы сами выбираете дорогу в мой кабинет.

– Я просто других не знаю.

– Могу порекомендовать. Запишете телефоны?

– Не буду я ничего писать. Вы доктор, так и лечите меня!

– Я – ваш помощник. Вылечить себя вы сможете только сам, если захотите, конечно!

– Я захотел, но вы сопротивляетесь!

– Вы в своем уме? Вы предлагаете мне раскрыть вам врачебную тайну. Я должна вам рассказать историю другого своего клиента.

– Да, – дерзко согласился он. – И желательно семейной пары, которая смогла преодолеть какое-то серьезное испытание и еще остаться после этого вместе.

– Это бред!

– Хорошо, вы можете не упоминать имена. Только он, она, сын, дочь и так далее. Я ведь даже не смогу понять, про кого вы говорите.

– Имена здесь вообще ни при чем! Сам ваш эксперимент звучит для меня вызывающе!

– Я очень хорошо вас знаю, мы все-таки делили наше прошлое не один год. Вы ведь любите вызовы, тем более профессиональные!

– Профессор, а с чего вы решили, что чья-то жизнь будет интереснее вашей?

– Потому что моя ужасна! И я ее ненавижу!

– Но ведь каждый новый день – это еще одна возможность все изменить, сделать так, как вы хотите!

– Я не верю словам. Дайте мне реальный пример из вашей практики. В чем проблема?

– В интернете масса историй преодоления, есть книги на эту тему.

– Половина из этого вранье. Расскажите мне реальный случай.

– Вы меня удивляете. Вы допускаете, что я так же могу все придумать?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я вам верю, доктор Клементьева! К тому же я вижу по вашим глазам, что вы уже давно включились в игру и просто меня заводите, как раньше!

– Ложь!

– Не считаю так!

– Что вы о себе возомнили?

– А чего вы покраснели?

– Я в любой момент могу закончить с вами сотрудничество.

– Но вы его продолжаете!

– Я даю вам шанс.

– Док, дайте мне лучше машину времени, я метнусь в тот день и все исправлю. Вы можете это организовать?

– Нет!

– И я не могу. Так давайте будем реалистами. Жизнь – дерьмо! Но если вы докажете на примере других людей, что даже с этим можно жить, то, возможно, я буду мечтать о новом дне почаще!

– Хорошо, я подумаю.

– Да сколько можно?

– Слушайте, вы у меня не пару сотен просите занять. Вы хотите, чтобы я решилась на беспрецедентный шаг в моей практике. Я буду думать столько, сколько мне нужно! И хватит уже об этом. Давайте продолжать нашу терапию.

– Фу, как официально!

– Расскажите мне про тот день.

– Не хочу.

– А что вы хотите?

– Хочу говорить о тех, кто смог, кто справился. Хочу вдохновляться, ударяясь об их судьбу.

– Вы понимаете, что это может стать ловушкой!? Говоря постоянно о другом, вы еще больше отдалитесь от себя. Допустим, я расскажу вам о человеке, который после всего, что произошло в его жизни, продолжает искать баланс между отчаяньем и желанием жить дальше.

– Так это супер!

– Подождите. Тот человек шаг за шагом делает свою внутреннею работу. А что будете делать вы?

– Через его пример искать себя!

– Я еще раз вынуждена вас предупредить, что это очень опасный эксперимент.

– Мне нечего терять. Решайтесь, док! Возможно, в итоге мы оба что-то обретем.

– Вы не боитесь, что будете жалеть?

– Жалость – это отвратительное чувство! Оно разрушает того, кого жалеют, и того, кто жалеет. Они, как два паразита, питаются отбросами того низкого, что скопилось на дне их личностей. Прошу вас, не жалейте меня, просто сделаем это и посмотрим, куда нас заведет. Ведь если не это, то только сильнодействующие препараты. Вы хотите этого для меня?

– Нет, я верю, что вы справитесь самостоятельно.

– Вот!

– Хорошо, вы уговорили меня. После моего возвращения.

– Боже, какое мучение! Откройте хоть немножко дверь. О ком мы будем говорить?

– Хотелось бы о вас, профессор!

– Пока не готов!

– Тогда мы будем говорить про человека по имени Сергей, и он ненавидит море.

Глава 4

Сергей стоял и смотрел. Секунды и минуты отскакивали от его тела, время вообще останавливалось, когда он был один на один со своим главнейшим врагом. Он ненавидел любую форму воды. А океан или море были для него апогеем ненависти, ведь они являли собой вершину водной эволюции.

Вода – она была для него неуловима. Если б он только мог, он схватил бы ее и придушил. Но она утекала сквозь пальцы каждый раз, каждый день, и он ничего не мог с этим поделать. Уникальная форма существования. Гибкая, никому не подчиняющаяся, стремительная, скользкая и властная.

Он приходил к морю только в плохую погоду. Именно тогда, когда оно бушевало, когда оно психовало, когда оно тряслось. Именно в такие моменты он хотел его видеть. Ему казалось, что еще чуть-чуть и оно все выплеснется на берег и перестанет существовать. Он молил ветер, чтоб тот гнал волны сильнее, чтоб они разбивались о камни с невероятной силой, чтоб им было больно, невыносимо больно, как ему только от одной мысли, что оно есть, а его сына нет.

Вот так. Так тебе и надо! Получай! Но море словно смеялось над ним, потому что каждая разбившаяся у его ног волна тянула за собой новую, еще более мощную, еще более стремительную, еще более ударную. Складывалось впечатление, что море кайфует от себя. Ему так хорошо. Оно упивается своим существованием и энергией. Оно хлещет землю собой, словно волны – это инструмент пытки для всего земного. Словно волне не больно и никогда не будет больно. Словно воды столько, что хватит на миллион его жизней.

Она смоет все на своем пути, его воспоминания, его чувства, его гнев и боль. Она снесет всех. Никого не останется, а море будет бушевать дальше. Боже, как же он ненавидел его. И в те моменты, когда терпеть было невозможно, он скидывал с себя одежду и нырял в пучину. Оно хлестало его, наносило раны, а он, крича в ответ, преодолевал сопротивление и плыл вперед. Оно толкало его на берег, а он орал – забери меня, ненасытное! Оно плевалось в него своими брызгами, а он пропитывал его в ответ своим ядом. Он хотел, чтоб оно забродило, стало грязным и отталкивающим для всех, кто его любит и обожает.

Измотав себя очередной раз, он выползал на берег. Все еще живой. Он не понимал, почему море сдается в последний момент. Почему оно не заканчивает свое поганое дело. Почему оно проигрывает.

«Забери меня, как ты забрало его! Или тебе страшно!? С маленьким ты справилось, а с равным слабо? Ты трус! Ты не море, а паршивая лужа. Грязная и вонючая канализация. Только и можешь, что пугать своими волнами. Только и готово, прикрывшись ветром, наносить удары. Ты ничто! Ты давно бы высохло, без дождя. Ты просто случайность. Ты заполнило собой часть земли и возомнило себя королем. Ты думаешь, что с тобой никто не справится!?

Я мечтаю, чтоб однажды тебя заморозило повсюду, чтоб лед сковал навсегда твои волны, и ты ощутило себя инвалидом, который не может двинуться. Чтоб ты орало о пощаде, а в ответ с каждым криком трескалось все сильнее и сильнее.

Я мечтаю, чтоб все вулканы мира пролили свою горячую кровь в тебя, и эта беспощадная лава дошла бы до самого твоего дна и иссушила до последней капли. Чтоб ты убегало, пряталось в своих речушках, но и там тебя нашли и уничтожили. Чтобы каждый забыл о том, что ты когда-то существовало. Недоразумение по имени Море. Пошуми своими волнами, недолго тебе осталось».

Ему так хотелось, чтоб однажды море подало голос. Чтоб оно что-то сказало ему в ответ. Нет, он не хотел извинений. Он никогда не сможет его простить. Он хотел лишь услышать голос того, кто в один миг сломал его жизнь. Того, кто посмел взять то, что ему не принадлежало.

«Ведь ты могло дать знак! – кричал он ему. – Ты могло сжалиться и отпустить! Ты могло… могло… могло. Почему ты его забрало? Почему? Что он тебе такого сделал? Он любил тебя! Он вдохновлялся тобой! Он обожал и боготворил тебя! Он мечтал жить с тобой рядом, и мы переехали сюда. Ты искушало его. Ты втягивало его. Ты управляло им.

А он маленький, доверял тебе больше, чем себе. При каждой свободной минуте он мчался к тебе. Просто побыть с тобой рядом. Вдохнуть твой аромат. Пробежаться вдоль тебя с воздушным змеем. Он был готов отдать тебе все, и ты, ненасытное, это все и взяло. Ты посчитало, что тебе мало периодических встреч с ним, и забрало его целиком. Ты сожрало его. Ты проглотило его. Ты наполнило собой его легкие и не отпустило его, пока он боролся за свою жизнь. Жадина!

Как, скажи, теперь жить нам!? Как находить повод, чтобы встретить новый день, в котором будут только воспоминания о нем и альбом с фотографиями. Там фрагменты, которым не суждено уже собраться в единую картинку. Или ты считаешь, что я могу дорисовать в своей башке его будущее, и мне этого будет достаточно? Ненавижу тебя! Я буду постоянно кидать в тебя эти камни и верить, что однажды одним из них ты подавишься!».

Эти разговоры не приводили ни к чему. Немного становилось легче, но рана, не успев затянутся, начинала кровоточить вновь. При этом он понимал, что без таких экзекуций над собой он давным-давно бы уже сошел с ума. Хотя кто сказал, что сейчас, именно в эту самую минуту, он этого не делает.

Со стороны он выглядел точно больным на голову. Мужик стоит на берегу моря и что-то кричит. Его крики пытаются заглушить вопли чаек, его жесты пытаются прорваться сквозь ветер, его мысли стремительно несутся туда, в прошлое, где все было так хорошо. Где все было почти идеально. Где все могло стать еще лучше!

Сергей хотел, чтоб этого дня никогда не существовало. Он мечтал, чтоб это было просто кошмарным сном. Он не мог поверить, что это случилось с ним, с его любимой Верой, что судьба может быть настолько жестокой и беспощадной. Он не мог найти ни единого оправдания тому, что с ними сделала жизнь.

Время, его обещали ему как самый надежный антибиотик. Все клялись ему, что оно вылечит. Не сразу, но день за днем будет легче. Чушь собачья! Ни хрена! С каждым днем все противнее, все невыносимее от того, что ты есть, а его нет!

Самым большим испытанием для него сейчас было зайти в его комнату. Он не мог переступить эту черту. Порог комнаты сына делил его жизнь на две половины. Там, в этой комнате, ему казалось, что он все еще есть. Там остался его запах. Там пахнет цитрусом. Потому что там бомбический задор, там искристый смех, сносящий на своем пути любое уныние. Там всего одна мечта, но зато какая!

Сын хотел стать капитаном. Он хотел покорить весь мир. Он хотел резать океаны килем корабля.

« – Папа, смотри!

– Чего, Славик!?

– Видишь, как нож входит в масло.

– Да.

– Возьми свой, попробуй!

– Ну!

– У тебя не так. Масло тебе сопротивляется.

– Есть немного.

– А у меня нет. Идет легко!

– Сын, в чем секрет?

– Я его нагрел.

– Масло?

– Пап, ну какое масло. Нож! Он теплый и поэтому масло так легко ему поддается. Я стану капитаном, которому будет под силу покорить любой океан. И знаешь почему?

– Расскажи!

– Я всегда буду горячим и страстным открывателем и смогу своим килем прорезать путь в любую точку мира. Вода будет кипеть подо мной. Ей ничего не останется, как расступиться и пустить меня туда, куда именно я захочу! Я буду рисковать жизнью корабля, потому что его жизнь будет моей жизнью. Мы просто не сможем с ним по-другому.

– Мореплаватель-недоросток!

– Сам такой!

– Ладно, я же любя!

– Папка, ты в меня не веришь?

– Слава, я… – и Сергей сделал паузу.

– Молчишь, значит, не веришь!

– Молчу, сын, значит, не могу подобрать всех слов, которые отразят мою гордость за тебя. Ты у меня такой молодец! И станешь самым крутым капитаном! Про Колумба все забудут, когда мой сын взойдет на палубу своего фрегата!

– Пап, хватит прикалываться!

– Серьезно, сынок! А пока давай-ка намажь масло себе на бутер, ведь нужны силы, чтоб забраться на судно. А еще взять крепко штурвал и уверенно держать курс к своей мечте.

– У меня их куча, этих сил, – и Славик подтянул кулак к плечу, показав зарождающийся бицепс».

После трагедии Сергей бежал от любых воспоминаний о сыне. Ему казалось, что стоит им поддаться, как они завладеют тобой и, словно наркотики, будут тебя порабощать с каждым днем все сильнее. Он тщательно пытался забыть все, что было в его прошлом, но в настоящем была такая дыра, что глядеть в нее было страшнее, чем оборачиваться назад. В будущее он принципиально отказывался смотреть, его не существовало.

Спустя какое-то время потихоньку он стал себе разрешать думать о сыне. Ведь воспоминания – это единственное, что море не смогло и никогда не сможет у него забрать. Они были от начала и до конца только его. Их можно было начинать и останавливать на любом понравившемся моменте. Как любимое кино. Прошлое надежно спряталось в тени настоящего и управляло им.

Жизнь смешалась, как фарш, и разделять ничего не хотелось. Было все равно от того, что тебе все равно! Можно сказать, что терапия с доктором Клементьевой немного спасала. Приходилось двигаться навстречу к себе, смотреть на ситуацию смело, отбрасывать все эти «может быть» и «вроде как». Нужно было все увереннее принимать жизнь такой, какая она получилась из этой мясорубки. Слой за слоем оголять память и говорить вслух то, что сказать изначально было невыносимо.

Да что сказать, думать об этом всем было невозможно. Этот день хотелось удалить. Говорят, что каждый новый день – это как чистый лист бумаги. Нагло врут. Он пробовал все стереть, но выходила дыра. Хотел вырвать или замазать, но и этого не получалось. Этот день набил на нем тату, свести можно, но шрам останется навечно! И ты смотришь на него и помнишь все: как он лег торжественно на твою кожу, как порвал твою плоть, как ранил тебя глубоко.

Психотерапия пришла в его жизнь тогда, когда без нее уже было нельзя. Этот случай не стал исключением, ведь часто мы обращаемся к врачу, когда уже прижмет. Профилактикой мало кто заморачивается. Решился он не столько ради себя, сколько боясь потерять ее, свою Веру. Он стал очень сложным в отношениях.