Мы, как две галактики в скоплении,
А между нами космос, нем и пуст.
В нём кружимся вечно мы, как пленные,
В плену давно забытых нами чувств.
 
 
Чем дальше друг от друга, тем заметнее
Слепого безразличия разбег,
Но стоит пересечь черты заветные,
Как снова нас влечёт любовь к себе.
 
 
Шар
Вселенной необъятной вертится.
Жаль,
В нём двум галактикам не встретиться.
И по жестокому закону гравитации
Во тьме скитаться им…
 
 
Путь галактик быстрых извивается
Вдоль линии созвездий-городов.
Он влечёт нас, но сбивает сам
С дороги тех, кто к встрече не готов.
 
 
Ведь на просторах, где летят Вселенные,
Так просто свет надежды растерять.
Но снова мы кружимся в нём, как пленные,
Приняв когда-то глупо страсти яд.
 
 
Но знай, что тьма не вечна, и уже не ей
Решать за нас судьбу. А мы с тобой
Остановить не сможем притяжение,
Столкнувшись на орбите мостовой.
 
 
А может, в нашем старом доме шансы я
Найду, где боль вонзается в виски,
И после тысяч лет пустого странствия
Сольются двух галактик завитки.
 

 
Ты так любила шелест платьев той листвы,
Что вальс кружила плавно в осени шершавой.
А я вот как-то от тебя уже отвык
И от кружений тех, что осень совершала.
 
 
Я отвыкаю от туманности кудрей,
В ночах которых часто звёзды отражались…
А может, просто мы становимся мудрей
И не испытываем к прежним чувствам жалость?
 
 
Но никуда не деться полночью от снов,
Они, беспечные, сгорают, точно спички.
И мы все – пленники их сладостных костров,
Они в плену нас держат силою привычки.
 
 
Ты так любила бабье лето, ночь и парк —
В нём в это время небо так свежо и ясно.
Быть может, были мы тогда из прочих пар
Счастливой самой, самой искренней и страстной.
 
 
Так что ж, сентябрь, воспоминанием согрей
И брось уснувшей светлой грусти дерзкий вызов…
А впрочем, видно, мы становимся мудрей
И не испытываем к прежним чувствам близость.
 
 
Ты так любила распускать шальную прядь.
Я в эту ночь её вновь в мыслях поцелую,
Коснусь рукой её неслышно, и опять
Она исчезнет под сонату под сырую.
 
 
И я себя вновь убеждаю поскорей,
Что всё, что было между нами – всё банально…
Наверно, всё же мы становимся мудрей,
Уже не видим в наших прежних чувствах тайны…
 

 
Мягкая ночь не выпускает когтей,
Ложится на маленький столик —
Он не заказ, он ничей.
В широком бокале цветистый коктейль
В кругу апельсиновых долек,
В интимном мерцании свечей.
 
 
Дождь – чёрный музыкант,
Как пьяный, грубо бацает
По клавишам карниза.
Там, за забытым столиком,
Как тень немая грация
Мелькнёт и пропадёт капризом.
 
 
Могли б танцевать с ней при полной луне,
Но та под бушующим ливнем
Растаяла в ночь за окном.
Растает на нежных губах пралине…
Во взгляде прозрачном, наивном
Мы вместе как будто мелькнём.
 
 
Я не потерял ещё шанса, ведь час —
Уже далеко не минута
Вдвоём с незнакомкой ночной.
Но снова тот столик ничей, и свеча
Чуть тлеет, вот только задута,
Оставшись прекрасной мечтой.
 

 
…И ночь была ещё длиннее дня,
Метель в окне то вверх, то вниз сновала.
Луна, двузубцем память леденя,
По изморози город рисовала.
 
 
Окутала пространство жажда ласк,
Ладонь слилась, забывшись, с чашкой кофе…
Там женщина грустила и ждала,
С напитком боль проникла прямо в кровь ей.
 
 
Швырнула полночь ярко, броско штрих —
К ногам её узорные каменья.
Она отвергла ложь и роскошь их,
И смолкли небеса в недоуменьи.
 
 
Струился месяц через злой прищур,
Застывший на лице вселенной хитрой.
И вдруг ветра без лишних увертюр
Качнули разом звёздные пюпитры.
 
 
Когда и эти отзвуки сонат
Не тронули её слепую верность,
Пыталась вьюга плакать, и стонать,
И умолять, раскачиваясь мерно.
 
 
А улучив, когда любовь замрёт,
Клыки луны вонзила в грудь вампиром
И вместе с загустевшею зарёй
Взлетела в утро над кровавым миром.
 
 
Ей вторили в выси: «Сгоришь дотла!»,
Но вьюга нить сплетала доли тяжкой
Той женщине, что искренно ждала,
Той, преданной, с пустой кофейной чашкой…
 
 
…Бродил по переулкам сон-бедняк,
Красив и молод – только чуть за двадцать…
А ночь была уже длиннее дня,
И поняла она – любви ей не дождаться…
 

 
Минуты плыли за полночь.
Старый циферблат
Мог молчание заполнить,
Тишину забрать.
 
 
Круг луны ваш вырвал профиль,
В мраке обличал,
Ветер пролил
Чёрным кофе
Гладь волос к плечам.
 
 
В полуночном наряде
Вы не ропщете.
Локон выбившейся пряди
По сырой щеке.
 
 
На колени опускалось
Платье из ночей,
Блеск бокала,
Снов усталость,
Что была ничьей.
 
 
А потом так внезапно
Ночь грозою зажглась.
Вот бы в полночь назад, но
Треснул ваш циферблат
 
 
Под изгибами молний,
Что луну расколов,
В ливень, полный
Злых ироний
Падали без слов.
 
 
Но вернётся усталость
До утра за той,
Что смотрела звёзд хрустальность
В туче грозовой.
 
 
Из ночей в том же платье
Хоть минуту вернуть
И играть ей
В циферблате,
Чтобы не уснуть…
 

 
Переплёты домов, точно стены прочитанных книг
Тесно жмутся на улицах-полках под пылью снегов.
Что таят на страницах они —
Одиночества сдавленный крик
Или, может, простую романтику искренних снов?
 
 
Жизнь моей героини – короткий, печальный рассказ,
Затерявшийся где-то меж ярких, смешных повестей,
Но в нехитром сюжете как раз
Так знакомая сердцу тоска,
Что бывает ночами пустыми порой по весне.
 
 
Эта ночь так безудержно, мягко в круженье влечёт…
Гордой женщине тоже порой нужно чьё-то плечо.
Не для целей своих и интриг,
А чтоб меж многотомности книг
 
 
Отыскать теплоту сильных рук и прижать сердце к ним.
На страницах удачных романов не каждому роль
Достаётся по воле скупого владельца пера,
Вот и вынужден чей-то герой
Тратить жизнь там, где скука и боль,
Где сегодня безумно похоже во всём на вчера.
 
 
У моей героини, увы, не сложился роман…
У моей героини на грудь льётся русая прядь.
И усталости глаз океан
Расплескает в пустые тома,
Чтобы вырвать страницу судьбы и в отчаяньи смять.
 
 
Впрочем, что-то наверное нам до конца не понять —
В одиночестве тоже есть место романтике снов.
Снов, которые душу пьянят,
Им реальность, увы, не догнать,
Ну а может, и лучше пропасть в оттисках адресов?
 
 
А моей героине открыть бы обложку дверей
И смахнуть пыль снегов с переплёта движеньем руки.
Только вот угадать разве ей,
Где, в которой квартире-главе
Её встреча с тем самым, родным, не с другим?
 

 
За окном по ночным переулкам
Проходили к дворам москвичи.
На столе тлела точка окурка
И фитиль от огарка свечи.
 
 
От него прикурила хозяйка
И на гибель его обрекла.
Впрочем, видно, одной стало зябко
От неоновых ярких реклам.
 
 
Лишь недавно от тайны свиданий
Замирало в красивой груди,
И цвет воска, огонь свеч тех тайный
Что-то нежное в сердце будил.
 
 
Становилась свидетелем жарким
И безумно пьянящим ночам,
А теперь просто стала огарком
Потерявшая стройность свеча.
 
 
А погаснув устало под утро,
Символ ночи, безумья и лжи,
Её пламя сменилось окурком
И свеча отдала ему жизнь.
 
 
Подарил он хозяйке забвений
Хоть какие-то пару минут —
С ним она может быть откровенней —
Свечи стройные так часто лгут.
 
 
Застилали глаза дыма клубы,
Ложь и преданность как различить?
Целовали его её губы,
Падал пепел к подножью свечи.
 
 
Но, свидетель безумных событий,
Погасивши под утро огни,
Он к утру догорел и не видел,
Что навеки расстались они…
 

 
Весна, и взрываются почки,
И, кажется, всё для влюблённых здесь, но
Я снова сегодня на почте,
Чтобы отправить любимой письмо.
 
 
А там, у соседнего пункта,
Девчонка с причёскою цвета костров,
Наверное, тоже кому-то
Решила черкнуть о любви пару строк.
 
 
Взлетит в бирюзовую высь май,
И, может, в весеннее утро почтамт
Сведёт одинокие письма,
Заставив кого-то о вечном мечтать.
 
 
А нам вот мечты не хватило.
А может, найду ещё? Но вряд ли сам…
Расходимся по одиноким квартирам,
Как наши с ней письма по адресам.
 
 
Когда-то в сонливом проезде
Я так любил в ночь с девчонкой бродить.
Нам с нею не быть больше вместе…
А с кем этой огненной чёлке не быть?
 
 
Кому в майском море чуть зыбком
Не растерять с ней ночами весь стыд?
Кому эту горечь улыбки
Уже никогда, никогда не испить?
 
 
Толпа у соседнего пункта
Всё реже, и реже, и вот ей пора.
Нам с нею осталась минута,
А после – двух взглядов прощальных игра.
 
 
Что ж, ветры, любви нам не прочьте —
Мы судеб своих суетливых рабы,
И встречи случайной на почте,
Мы знаем, увы, продолженью не быть…
 

 
Зябкой ночи на ветру лист
Про любовь шептал.
Мы невольно обернулись
Под дугою звёздного хребта.
 
 
Всюду крался сумрак, но за
Этот долгий миг
Всё же вопреки прогнозам
Гром случайной страсти прогремит.
 
 
Звёзды, как в калейдоскопе,
Собрались в витраж.
Ночь плыла смелей, да скопит
Осень нам душистые ветра.
 
 
Их вплетёт прозрачной лентой
В облако волос —
Ради этого момента
Небо сотней молний взорвалось.
 
 
Стёрли тучи грозовые
Силуэты звёзд.
Что любовь – игра, забыли,
А ветра ударились внахлёст.
 
 
И, конечно же, никто не
Виноват ни в чём,
Просто в ледяном циклоне
Омут расставаний заключён.
 
 
Одно
Простое чувство на двоих
Уложит сон на холст любви
И смажет чуть,
А ночь
Кровавый цвет проявит ран
И на закате двум ветрам
Укажет путь.
 

 
Весенний снег уже почти весь стаял,
И скоро дождь апрельский зашумит.
Они случайно встретились в трамвае,
Зачем-то оглянувшись в один миг.
 
 
Он не был одиноким, но быть может,
Хотелось стать ему чуть-чуть моложе,
Ведь молодость ушла, а сны зовут к ней
Отвлечься хоть на день от серых будней.
 
 
Весенний снег уже почти весь стаял.
Запреты, предрассудки – это вздор!
Залила шумный город ночь густая,
И ветер – ночи опьянённой вздох.
 
 
И все упрёки и людская зависть
Им глупыми, ничтожными казались,
Но время набирало обороты,
Нарушив основной закон природы.
 
 
Весенний снег уже почти весь стаял,
Лишь редкие снежинки на ладонь
Спускались, плавно так часы листая,
Как звёзды во Вселенной молодой.
 
 
Пусть быстро так закончился апрель, но
Наверно во Вселенной параллельной
На улице в весенний вечер людный
Они бы встретились, устав от будней…