Глава 17

Видно было, что изначально роль оратора всецело предназначалась Григорию.

– Ну что, в общем, Максим, мы, настоящие патриоты и сыны Кубани, хотим вывести нашу родину из состава России. А для этого нам нужно уничтожить российского президента.

«Алиса удивилась, как это она не удивилась, но ведь удивительный день еще только начался и нет ничего удивительного в том, что она еще не начала удивляться.» Да да, я не удивился. Слишком абсурдными были последние дни. Если я заходил в бар «Ветерок» еще имея какие-то шоры на глазах, то сейчас мой мозг был открыт к любым сообщениям, к любым вводным. Никогда не пробовал наркотики, но по отзывам знакомых некоторые из них работают именно так. Ты не удивляешься никакому сюру. Оказывается, у меня не будут пытаться отнять бизнес. Я всего-то оплачу покушение на президента.

– Парни, я что-то не пойму, – я реально был в замешательстве. – Вы, как мне показалось, хорошо выполнили домашнее задание и подготовились ко встрече со мной, изучив меня вдоль и поперек. И что же в моем прошлом натолкнуло вас на мысль, что я стану спонсором убийства? Я конечно понимаю, во мне ваша чертова инъекция и без ваших антидотов я могу умереть, но и переводить вам деньги я не собираюсь, я скорее войду в историю как жертва убийства, нежели как спонсор убийства.

Нет, разумеется я не думал так, как говорил. Я ни в коем случае не герой, и при угрозе моей жизни я в последнюю очередь буду думать о деньгах. То есть если у меня будет альтернатива, отдать деньги или умереть – для меня тут без вариантов. Я отдам деньги, а потом уже буду решать, как их вернуть. С процентами. Но с первой минуты показать контрагенту, что я ни при каких обстоятельствах не выполню его требования – это простейший способ отжать себе лучшие условия. Вы готовы продать товар за сто рублей, но вы молчите. Ваш контрагент предлагает вам за ваш товар сотню. Вы смеетесь ему в лицо и говорите, что такие смешные предложения вы даже не рассматриваете. После серии торгов вы выходите на сделку с ценой сто двадцать. Вы готовы были продать за сотню, а продали за сто двадцать. Итого, ваше молчание и правильная стратегия приносят вам доход не меньший, чем ваш товар. Такая же история и в закупках. Во всем. И сейчас такие же стандартные переговоры. Только товар – моя жизнь.

– Вы, в самом деле, о чем думаете? Вы реально запланировали себе, что вколите мне отраву, и я переведу вам сколько? Почем нынче убийство президента? Сто? Пятьсот миллионов? Миллиард? Так миллиарда у меня нет. Или вы подстраховались, и сейчас спрячете меня в подвале где сидят еще десяток бизнесменов, чтобы мы вскладчину оплатили ваше безумие? Что за бред.

Не нравится мне, как они смотрят на мое выступление. Почему-то они не смущены, не расстроены, вообще ничего. Не могут все быть отличными актерами, это редкий талант, значит я не попадаю по их нервам.

– Максим Александрович, мы не нуждаемся в ваших деньгах. Вернее, они нам конечно нужны, но в более глобальном смысле. Мы, как я уже говорил, хотим привлечь вас на свою сторону. И мы понимаем, что для добровольного партнерства мы тоже вам должны что-то дать. – Григорий уже совладал с собой и говорил мягко, но при этом уверенно. – Это как раз та редкая история, которая не только про калькулятор, но еще и про любовь. Вы нам нужны, но нужны добровольно, сердцем.

– Помимо антидота, который ты непременно будешь получать вовремя, ко времени окончания действия препарата я надеюсь мы уже подружимся и станем настоящими бизнес партнерами. – Рыхлый мужик, хозяин кабинета, хрюкнув выпил очередную порцию виски, его лицо уже приобрело красноватый оттенок.

Григорий с, как мне показалось, какой-то брезгливостью, взглянул на толстяка и, сжав и разжав кулаки, сказал:

– А давайте-ка, Максим, поедем пообедаем. Что мы в казенном доме дружбу, пусть и будущую, обсуждаем. То, что мы хотели вам показать, вы увидели. Вернее, вы начали смотреть. Мы для вас целый сериал подготовили. Не Рабыня Изаура, не пятнадцать серий, но тоже, старались, а главное вы там в большинстве сюжетов в главной роли.

С этими словами Григорий направился к двери, за ним последовали все присутствующие, только толстый мужик остался сидеть, вновь потянувшись к бутылке.

– Максим Александрович, ты четко принял тот факт, что без антидота ты в течении пары дней умрешь? – Зима смотрел мне прямо в глаза.

– Принял. Когда-нибудь мы по этому поводу отдельно поговорим, а пока что да, я принял этот факт.

– Вот и отлично, тогда без фокусов вместе спускаемся в машину, – говоря это Зима подошел к столу и взял уже почти пустую бутылку виски. – А если что, мы тебя просто пьяным представим и бесчувственного в машину погрузим, в этом здании к таким вещам привычные люди работают.

Говоря это Зима вытянул пробку из бутылки, зажал пальцем горлышко и выбрызгал остатки золотистого напитка мне на толстовку.

В машину, серебристый Mercedes Sprinter, сели втроем. Григорий во втором ряду, я уселся на первом, у окна, Зима расположился у двери, вероятно инстинктивно блокируя мне выход. С мягким шорохом электропривод захлопнул дверь. Молчаливый водитель вывез нас с территории администрации и повез на северо-восток города. Мы проехали почти весь Фестивальный микрорайон, Екатериновку, и спустя еще минут пять подъехали к шлагбауму, перекрывающему въезд в какой-то коттеджный поселок. Сплошной забор высотой метра четыре, за которым зеленели деревья. Удивительно, как у нас быстро появляются такие поселки.

Казак-охранник явно узнал машину, но все равно подошел к водительскому окну и, козырнув, посмотрел на водителя. По видимому его все устроило и он произнес какую-то команду в гарнитуру. Шлагбаум поднялся, мы медленно въехали на территорию.

– А вот и наша вотчина, так когда-нибудь вся Кубань будет выглядеть, это тебе не московская Рублевка, тут обычные люди живут, – с явной гордостью сказал Зима.

Картина чем-то напоминала импортные фильмы. Вдоль неширокой дороги тянулись чистенькие тротуары, за ними были посажены какие-то не высокие то ли кусты, то ли пушистые деревья, далее располагались достаточно большие и, главное очень ухоженные лужайки. Вправо и влево от дороги отходили подъездные дорожки, ведущие к очень большим двухэтажным домам. Дома все были разные, но в них чувствовалось что-то общее. По-видимому, все они были построены одной строительной компанией по одному общему дизайн-проекту и составляли единый ансамбль.

– Глянь в виконце, нешта не красота? Как видишь, мы тут живем дружно, никаких тебе заборов. Но сразу предупрежу, охрана у нас тут дюже строгая, не забалуешь. Чужака увидят в миг. Казачки у нас и на лошадках ездят, и оружные. Ну и вдобавок камеры на каждом фонарном столбе, мертвых зон тут нет. Так что, милости просим, но хозяйский устав нарушать не рекомендуем. – Григорий внимательно смотрел на меня. – Ну, что скажешь, Максим, нравится моя деревенька?

– Знаешь, Гриш, я всегда считал, что если у мужчины нет большой семьи, но есть большая машина или дом, значит он что-то мелкое в своем организме компенсирует. А детей я что-то на улицах не вижу.

– Да что ж ты Макс такой колючий та все время? Погоди, сейчас потрапезничаем, опосля баньку справим, авось отойдешь, сердцем оттаешь, к разговору по душам готов станешь. Вот тогда и побалакаем душевно, может и люльку выкурим.

– Гриш, у меня очень хороший слух, я слышу, что твои попытки говорить, как какой-то герой Островского или Гоголя, это не твоё, ты в этот псевдо купеческо-кубанский говор рядишься как в чужое пальто. Хочешь говорить – говори нормально.

– Вообще-то это Шолохов, ну может чуть-чуть Шевченко, – то ли пошутил, толи всерьез сказал Титов и вышел из машины.

Уже подходя к двери особняка Григорий чуть обернулся и бросил.

– У меня деды и прадеды так говорили, и внуки мои так говорить будут.

Мне отвели комнату на втором этаже. Метров сорок-сорок пять. На двери с внутренней стороны замка не было. Я подергал ручку, заперто. Осмотрелся. Огромное глухое окно разделено четырьмя импостами, открыть створки даже на проветривание нельзя. Тяжелые гардины в пол сейчас раздвинуты и за окном виднеется зеленая улица. В комнате встроенный шкаф, кровать с высоким матрасом под покрывалом, три подушки. Рабочий стол с проводным телефоном и кожаное кресло. Еще одно большое кожаное кресло у маленького журнального столика. Стены покрыты полосатыми обоями в светло бежевых тонах. Над кроватью оригинал какой-то картины, пейзаж в стиле Моне. Дверь в совмещенный санузел с большой душевой кабиной. Если бы не знал, я бы сказал, что попал в стандартный одноместный номер в любом Хилтоне или Редиссоне. Может чуть больше метров, но в остальном все то же самое.

В шкафу были аккуратно разложены вещи. Очень, очень интересно. В шкафу ровными стопочками лежали мои вещи. Мои джинсы, мои футболки. На плечиках висели несколько моих рубашек и пара моих пиджаков. Я выдвинул ящички для белья. Мое. Прямиком из гардеробной в моем доме. Даже не наклоняясь я уже знал, что внизу найду пару моих кроссовок и вероятно одну-две пары ботинок. Во-первых, количество одежды говорит о сроке моего предполагаемого пребывания «в гостях». Ну а во-вторых… Без каких-либо расспросов мои домашние сотрудники отдали бы вещи только моему помощнику, Сергею Давыдову. Но он мертв. Значит вещи он передал заранее, чего он сделать никак не мог. Мы вместе вернулись из командировки, затем вновь встретились через несколько часов. Если бы он за это время заезжал за вещами, горничная обязательно бы упомянула об этом водителю, когда тот брал вещи для меня. Это все опять подтверждает, что это не Давыдов. Единственным кандидатом, на котором все в очередной раз сходится, является мой безопасник, Руслан. Какие из этого выводы? Как минимум моей пропажей никто заниматься не будет. Руслан профессионал, он легко замотивирует для всех отсутствие и мое, и Давыдова. Как плохо та.

Я снял трубку телефона. Длинный гудок. Набрал номер Дзантиева. Тишина. Попробовал через девятку, потом через ноль. Тот же результат. В какой-то момент я нажал пальцем рычаг телефона и он тут же зазвонил. Сняв палец с рычага я приложил трубку к уху.

– Максим Александрович, вас приглашают в баню. В 16:30, через пятнадцать минут, за вами зайдут. После бани будет ужин, просили передать, что к ужину у нас переодеваться не обязательно, у нас все по-домашнему. – Судя по голосу говорила молодая женщина. – Еще мне приказано передать, что телефон у вас в комнате внутренний, он не имеет выхода на внешнюю линию. Если вам что-то понадобится, наберите тройку, вам ответит дежурная горничная. – Не прощаясь она положила трубку.

В бане я парился один, если не считать молчаливого чернобородого банщика, который замечательно меня попарил сначала дубовым, а потом и можжевеловым веником, а потом еще и размял все мышцы. К ужину я вышел уже чуть квелый от расслабленности.

За столом, кроме Зимы и Григория, сидели несколько не знакомых мне мужчин и женщин. Меня не представили и вообще, как будто не замечали. Девушка в белом переднике проводила к свободному месту за столом и подала отличный стейк с картошкой. Говорили обо всем и ни о чем конкретном, нормальная застольная беседа давно знакомых людей. Я практически все время молчал, да и ко мне никто и не обращался. После фруктов и сыра я отказался от кофе и извинившись встал из-за стола. Григорий, сидевший во главе, кивнул головой кому-то, кого я не видел.

– Спокойной ночи, Максим Александрович. Завтра за вами зайдут в 7:30. А сейчас вас проводят. – Сказав это Григорий отвернулся к сидевшему слева от него мужчине и продолжил прерванный разговор.

Ко мне тут же подошла одна из официанток, симпатичная девушка лет двадцати пяти, и взяв под локоть тихо шепнула, что проводит меня. Перед дверью в мою комнату она, чуть замешкавшись, достала из передника ключ-карту и прислонила к замку. Мигнул зеленый огонек и с негромким жужжанием механизм открылся. Пропуская меня в комнату она, как будто невзначай, прижалась ко мне и сказала:

– Если вы хотите, я останусь у вас.

– Спасибо, но я уже съел свой сегодняшний десерт. Вы меня просто закройте в комнате, пожалуйста.

– Вы мне правда нравитесь, я не только потому что мне сказали… Меня Яна зовут, если передумаете, наберите тройку, меня пригласят.

– Яна, вы очень красивая девушка, но у меня принцип, я не приглашаю к себе пока не схожу на свидание. Может быть когда-нибудь я приглашу вас в кино, потом мы поужинаем, тогда уже я вас с удовольствием приглашу к себе.

– Странный вы. А я вас между прочим узнала, у меня подруга у вас в офисе работает, она мне как-то ваше фото в интернете показывала, вы хозяин «Максима». Но вы мне и правда нравитесь, не поэтому, вы просто за столом… и сейчас… вы какой-то хороший. – Девушка залилась ярким румянцем.

Это интересно. Похоже я и вправду смутил какие-то чувства этой девушки. При всем желании вызвать прилив крови к лицу человек не может, ну не умеем мы искусственно сужать или расширять наши кровеносные сосуды, значит это натуральное смущение.

– Спасибо Яна, мне очень приятно слышать от вас такие слова. Но принцип есть принцип, не было свидания – не будет секса. Поэтому, спокойной ночи.

– Вы шутите. И вы добрый. В этом доме такие гости редко бывают.

– А я и не в гостях. Я тут в командировке. – И тут я спонтанно решился пустить пробный шар. – Я тут для того, чтобы Григория и его компанию наказать.

Нет, мне не показалось. То, как Яна вскинула голову, блеск в глазах, промелькнувшая на долю секунды улыбка. Все это тут же исчезло. Девушка быстро опустила голову. Даже покачала ею вправо-влево. Но я видел, я четко видел эти невербальные знаки. Она обрадовалась тому, что я хочу причинить вред Титову! Я только что нашел себе союзника.

Не говоря больше ни слова я зашел в комнату и прикрыл за собой дверь. Несколько секунд ничего не происходило, потом ручка двери чуть дернулась вниз, будто Яна в нерешительности взялась за нее с той стороны. Но через секунду ручка вернулась в горизонтальное положение и я скорее почувствовал, чем услышал, мягкие удаляющиеся шаги. Пауза тоже дала мне знак. Она не сразу ушла, а чуть помедлила. Значит не торопится поделиться с хозяином моими словами. Ну что ж, я меньше шести часов в штабе врага, и я уже не один. Горничная, которая по служебным обязанностям провожает гостей в их спальню – это конечно не самый надежный союзник, но все же, вечер прошел не зря. Я принял душ, побрился и тщательно почистил зубы. Даже бритвенный станок в ванне был не самый популярный джилетовский, а «Биг», именно такая модель, которой я всегда пользуюсь, и зубная щетка, моя любимая, достаточно редкая жесткая, с натуральной щетиной. Сколько же времени меня изучали, если до таких мелочей добрались. Можно невольно проникнуться уважением к Титову, предварительную работу его люди сделали отлично. Что ж, тем интереснее нам предстоит танец. Решив больше сегодня не думать ни о чем серьезном, я выпил бутылку воды, поставил будильник у себя в голове на 6:00 и лег спать.