Учительница окинула взглядом присутствующих на родительском собрании и, положив на стол классный журнал с извивающимися на нём небольшими нефритовыми драконами, еле слышно произнесла привычное человеческому уху: «Здравствуйте!»
Хотя людей, в прямом смысле этого слова, была здесь только четверть класса. И то почти все присутствующие – потомки в десятом поколении знаменитых волшебников, чьи портреты украшали не только коридоры школы, но и актовый зал, являющийся, по сути, неким подобием музея «Лиги волшебников».
– Валькирион Ольга Адамовна, – учительница посмотрела поверх очков, которые невероятным образом держались за кончик её носа.
С последней парты мужчина молча поднял руку.
– Ага, наконец-то я вас увидела. Значит, не всё так плохо, как говорила ваша дочь…
– Внучка, – поправил учительницу мужчина и густо покраснел.
– Внучка? Ну что ж, внучка так внучка. Вы в курсе, что она обещала старшеклассникам оторвать головы за их шутки? Нет, конечно, я понимаю: дело чести, и всё такое. Но оторвать головы? Хотелось бы вам напомнить, что у нас здесь не армейский полигон, не спецшкола для стронгменов, а самое обыкновенное учебное заведение, и я лично не потерплю никаких оторванных голов! Максимум, перелом конечностей! Максимум! Все мы живые существа. Важно находить в общении золотую середину, а не отрывать головы! Вам всё понятно?
Мужчина кивнул в ответ, и цвет его лица изменился с красного на зеленый.
– Теперь вопрос к вампирам. У нас в классе их восемь. Хотела сказать – человек, но в связи с новыми веяниями в политике скажу по-другому: восемь гематогеносов. Вы видели, что ваши дети берут на обед?
– А что не так? – женщина на первой парте с огромными красными зрачками уставилась на учительницу, словно видела её в первый раз.
– Как – что? Хвастаются перед другими одноклассниками бессмертием! Задаются тем, что они проживут больше остальных только по той причине, что пьют кровь крокодила! Крокодила! Вы серьёзно? С каких это пор крокодил стал мерилом бессмертия? Помню, в средние века кровь была исключительно прерогативой человека, и никакие заменители не способны…
– У мужа на работе по карточкам выдают только крокодилью… – женщина не сводила взгляда с учительницы и внимательно следила за каждым её движением.
– Вашего супруга зовут Серджио?
– Ну, допустим, – женщина несколько раз моргнула, и зрачки её глаз стали полностью чёрными.
– О Серджио, Серджио! Кстати, ваш сын очень похож на супруга. А вашему супругу пятьсот лет назад я вручала диплом об окончании школы! Ох, как быстро летит время, словно это было вчера. Так, о чём это я? Ах, да, крокодилы. Так вот…
– Как – пятьсот лет назад? Он говорил, что ему только двести! Получается, он меня обманул?
– Знаете, по большому счёту, это ваши с ним дела. Но, если тысячелетний мужчина выглядит на двести лет, то я могу вам только позавидовать.
– Тысячелетний? – глаза у женщины ещё больше вылезли из орбит, и она, выхватив из кармана айфон и на ходу набирая номер мужа, выскочила в коридор.
Учительница с ухмылкой проводила взглядом до двери женщину, обманутую старым вампиром Серджио, и, вновь сделав серьёзное выражение лица, продолжила:
– Итак, никакого бахвальства бессмертием! Другие дети не должны быть ущемлены никоим образом. Тем более что в соседнем колледже начали набирать в группу по отлавливанию преступивших закон гематогеносов. Ловцов, короче говоря.
Вампиры одновременно зашипели.
– Я сказала, преступивших закон! Законопослушным гражданам не стоит переживать. Хотя вы в курсе, какие в вашей общине есть непредсказуемые личности.
Шум постепенно смолк, а учительница, не глядя на стол, открыла классный журнал.
– Так, Вервольф Отто фон Винтер!
Возле окна мужчина поднял волосатую руку, которую украшали огромные острые когти.
– Сочинение явно написано не вашим отпрыском. И тема была «Как я провёл это лето», а не «Как мы охотились этим летом». Много ненужных подробностей в поиске и убийстве добычи. Если вы не в курсе, сочинения детей читают в Городском отделе образования. Повторюсь, нам не нужны лишние проверки с их стороны. Пишите о чем-нибудь другом, например, о превращении человека в волка. Есть же целая наука – ликантропия. Мы, кстати, будем её слегка касаться в последнем классе.
Мужчина согласно кивнул.
– И пару слов о выпускном. Напоминаю, что это не тот выпускной, что будет после окончания одиннадцатого класса, но всё же, мне хотелось бы, чтобы дети как следует запомнили и его. Обращаюсь к родителям из ковена ведьм: не нужно в эту ночь летать на мётлах, это не Вальпургиева ночь. Договорились? Ну, вот и ладненько. И напоследок: фото класса на фоне школы отменяется.
Родители начали переглядываться и недоуменно пожимать плечами.
– Я не договорила. Фото не будет по одной простой причине: в нашем классе есть дети гемотогеносов. Вы и без меня прекрасно знаете, что они не отражаются в зеркале, и их совершенно не видно на фотоснимках. Поэтому я решила нанять художника: он сделает тридцать три копии картины, которую на следующей неделе начнет рисовать. Поэтому в среду все должны быть в парадной форме. Так… Я думаю, на сегодня всё. До свидания. Да, и напоследок: берегите себя и своих детей. И, пожалуйста, почаще разговаривайте с ними… С любовью, и только с любовью. Жестокости в этом мире хватает и без нашего участия.
Беатрис робко зашла в королевскую спальню, словно ожидала встретить там кровожадного монстра, но, увидев испуганное лицо своего свежеиспечённого супруга, короля Альберта, с облегчением вздохнула.
– Уже и пожаловали, – Альберт поправил круглые, как два талера, очки на переносице и на секунду оторвал взгляд от шахматной доски. – Я надеялся хотя бы эту ночь провести спокойно: свадьба меня так утомила, что просто нет сил больше улыбаться вам. И вообще, если бы не отец, я ни за что не женился! У меня были совершенно другие планы на жизнь, и вы в них никак не входили!
– Если говорить начистоту… – Беатрис сняла с головы диадему с бриллиантами и положила в шкатулку с выгравированными на ней её инициалами. – Если говорить начистоту, то вы тоже не в моём вкусе. Напыщенный павлин, который привык, чтобы ему потакали во всём. Я мечтала о принце на белом коне, а не о дохляке, который без посторонней помощи не может покинуть карету!
– У меня камзол зацепился…
– И вообще я планировала немного поспать, а не слушать полночи ваше нытьё, сир, – Беатрис не стала дослушивать оправдания молодого супруга и, вздёрнув подбородок, медленно прошла возле него, нарочно задев рукой несколько шахматных фигур на доске. Позолоченные слон и ферзь, вырезанные из слоновой кости, упали на мраморный пол и закатились под диван, изготовленный в стиле позднего ампира.
– Эта партия ещё не доиграна! Как вы смеете мне мешать! Бесполезная кукла!
Альберт быстро вскочил на ноги и, спрыгнув с дивана, словно рыцарь – со спины поверженного дракона, плашмя упал на пол и потянулся за фигурами, которые успели докатиться почти до самой стены.
– Подумаешь, партию они не доиграли. Вы, кстати, какими играете? Белыми?
– Да, белыми. Я всегда играю только белыми! Все эти шестнадцать фигур – моя личная армия, а я их бессменный полководец! – Альберт засунул правую руку под жилет, желая как можно правдоподобнее походить на Наполеона с картины художника Жака-Луи Давида «Наполеон в своем кабинете», висевшей над диваном, и тем самым, сам того не желая, вызвал у Беатрис приступ неконтролируемого смеха. Девушка так долго смеялась над псевдо-Наполеоном, что, в конце концов, заплакала и как подкошенная от изнеможения рухнула на пол.
– Что с вами? – Альберт стушевался и виновато опустил голову.
– Если вы играете белыми, то через два хода вас ждёт шах и мат! – Беатрис поднялась на ноги и, глубоко вздохнув, показала рукой на доске выигрышные, с её точки зрения, ходы.
– Подождите, подождите. Как такое возможно? – Альберт поставил упавшие фигуры на место, снял от волнения очки и завопил во весь голос: «Чёрт возьми! Как это у вас получилось?»
– Легко, Ваше Величество, – Беатрис, не оглядываясь, подошла к небольшому столику с фруктами и двумя пальцами, словно ювелир пинцетом, отделила от виноградной грозди самую большую ягоду. – Это вам не зайчиков очками по стене пускать во время бала. Здесь думать нужно!
– Что? Да это просто случайность! Это роковое стечение обстоятельств. Меня никто и никогда в нашем королевстве не обыгрывал!
– А я понимаю, почему…
– Ну, и почему же? – Альберт снова надел очки и слегка прикусил от злости нижнюю губу.
– Чтобы один противный мальчишка не расплакался от проигрыша! Вот для чего!
– Итак, госпожа Беатрис, вы считаете, что я, как шахматист, никуда не годен?
– Я в этом просто уверена! – Беатрис подбросила вторую виноградинку и на лету ловко поймала её ртом.
– Пари! Я предлагаю вам пари! – красный как рак, Альберт замахал от негодования руками и затопал ногами.
– На что спорим?
– На что угодно! На что вашей душе будет угодно! – Альберт вне себя от ярости начал ходить по спальне взад-вперед, скрестив на груди руки.
– Тогда на поцелуй! На настоящий поцелуй! Вы, Ваше Величество, меня за всю церемонию бракосочетания ни разу так по-настоящему и не поцеловали! Мне ваши ужимки не нужны! Я хочу сильный и страстный поцелуй, с языком! Я видела: так целовалась фрейлина со своим любовником. Желаю, чтобы вы меня поцеловали точно так же!
– Фу, с языком…
Альберт скорчил лицо, словно ему в рот засунули лягушку.
– Струсили, Ваше Величество?
– Кто? Я? Идёт! Но если выиграю я, то мы с вами до конца жизни будем спать в разных спальнях…
– Идёт!
– И до конца жизни будем видеться только на приёмах…
– Идёт…
– И…
– Может, хватит уже? Начнем? – Беатрис расставила фигуры и взяла две пешки, спрятав их за спиной. – В какой руке?
– В правой…
С досадой вздохнув, Альберт взял чёрную пешку из руки ехидно улыбающейся девушки.
Спустя полчаса проигравший король носился по спальне как ураган и сносил буквально всё, что попадалось ему на пути.
– Меня… Мастера… Обыграла какая-то выскочка? Я… Я не нахожу слов! Я просто вне себя от негодования!
Беатрис победоносно посмотрела на молодого супруга и, сложив губы «уточкой», закрыла глаза:
– Альберт, я жду. С языком… Не забываем, с языком…
Король некоторое время ещё попенял на обман, уловки и свою усталость, но в итоге сдался и поцеловал девушку.
К его удивлению, поцелуй с Беатрис не показался чем-то противным и ужасным. Наоборот. Как бы сказал его отец, сделав глоток семилетнего коньяка: «Довольно приятное питьё».
Сладкий нектар с губ молодой жены настолько понравился Альберту, что он нарочно затягивал время поцелуя, чтобы попробовать досконально разобраться в новом вкусе, в новом чувстве и в новом состоянии его души, которая как-то странно начала ликовать, до этого момента игнорируя любые посягательства на свою невинность.
– Ещё партию? – отдышавшись, шёпотом произнёс Альберт.
– Что на этот раз желаете поставить на кон, Ваше Величество? – Беатрис слегка склонила голову набок.
– Если я проиграю, то хотел бы вновь поцеловать вас. А если выиграю, то приз тот же – поцелуй. В общем, при любом раскладе я желаю целовать вас вновь…
– Что ж, так тому и быть, – Беатрис поставила пешку с Е2 на Е4 и улыбнулась. Она вдруг вспомнила своего отца, который с детства учил её играть в шахматы, всегда приговаривая при этом одно и то же: «Победа, доченька моя, всегда достаётся тому, кто сделал ошибку предпоследним».
О проекте
О подписке