Читать книгу «Творец государей» онлайн полностью📖 — Александра Михайловского — MyBook.
image
cover

Кстати, о пищалях. Я с удивлением узнал, что на пушечном дворе в Москве работает знаменитый пушечный мастер Андрей Чохов, тот самый который отлил еще более знаменитую царь-пушку. Знаменитый демонстрационный лафет на колесах для нее изготовят значительно позже, а сейчас эта чрезвычайно неподъемная бандура, установленная на дубовой станине была предназначена для производства единственного выстрела каменным дробом по ворвавшимся в пределы Москвы татарским захватчикам. Битву тогда, десять лет назад выиграли и без такого экстрима и осталась царь-пушка навечно нестреляющим экспонатом.

Недолго думая, я взял с собой на экскурсию по пушечному двору командира гаубичного дивизиона танкового полка, своего почти полного тезку, капитана Серегина Сергея Юрьевича и тот набросал Чохову схемы клинового и поршневого затворов, запальной трубки с терочным воспламенением, а заодно нарисовал в разрезе знаменитую секретную Шуваловскую гаубицу. Не знаю как осадные пищали крупного калибра, которыми был знаменит Чохов, но четырехфунтовые (87-мм) полевые казнозарядные пушки можно лить и из бронзы. Проверено историей. И дело тут даже не в нарезном стволе как это пишется в учебниках, а в резко увеличивающейся скорости заряжания, ибо теперь заряд со снарядом, не надо пропихивать банником через длинный ствол. Надеюсь, что в самое ближайшее время Андрей Чохов найдет, чем неприятно удивить польско-литовских интервентов, не меньше чем в нашем прошлом их удивил Иван Сусанин. А мы сумеем максимально быстро доставить его подарок к месту боевых действий.

По пути к Новгород-Северскому Скопин-Шуйский продолжал рассылать во все стороны разведывательные разъезды и совершенствовать воинское мастерство своего войска. В основном отрабатывались перестроения пехоты из походного порядка в боевой и обратно, а также кавалерийские контратаки остановленной на пиках и потерявшей пробивную мощь польской кавалерии. При этом отрабатывалась оборона, как в чистом поле, так и с использованием сцепленных особыми цепями обозных телег, или с применением специальных деревоземляных оборонительных сооружений. При первом варианте устойчивость обороны была минимальной, но он, же требовал меньше всего времени на перестроение, что было важно в условиях внезапного вражеского нападения. При последнем варианте устойчивости была максимальной, но на постройку этих самых укреплений требовалось несколько часов, что на войне не всегда возможно.

Но совершенствование в боевой подготовке занятие пусть и важное, но не самое главное. Самое главное заключалось в политическом эффекте, которое производила демонстрация хорошо дисциплинированного, обученного и вооруженного войска. Еще в Брянске, перед выступлением к Новгород-Северскому к армии Михаила Скопина-Шуйского присоединился отряд тульских дворян, численностью в пятьсот сабель под общим командованием тульского же дворянина Истомы (Филиппа Ивановича) Пашкова. А уже при завершении перехода, почти на месте, в Новгород-Северском войско нагнал рязанский воевода Прокопий Ляпунов, имевший в своем активе почти две тысячи конных, и пять тысяч пеших ратников, включая три тысячи стрельцов, то есть значительную часть гарнизонов Рязанской земли. Кроме того в войско постоянно вступали мелкие группы местных служилых людей. А всего-то надобно было объявить амнистию тем бывшим сторонникам Лжедмитрия, которые были готовы присоединиться к будущему царю Михаилу Васильевичу в деле борьбы с польской интервенцией.

По всем южным окраинам Руси широко разошелся слух о том, что у короля Сигизмунда III Вазы нет денег на то, чтобы платить жалование своим оголодавшим войскам и поэтому он отдал им всю русскую землю на поток и разграбление. Первое – истинная правда, второе – опережающий черный пиар, который станет правдой через пару месяцев. Правда украинных казаков для Жолкевского уже набирают под разрешение грабежа, так что не так уж мы и поспешили. За счет этих прибытков войско численно выросло не менее чем втрое до двадцати пяти тысяч пехоты и девяти тысяч конницы, да только новоприсоединившиеся части, за некоторым исключением очень плохо управляемые, дисциплинированные и вооруженные, поэтому общая боевая мощь войска увеличилась незначительно, а может быть даже и упала. Единственно, кто сразу вписался в коллектив, так это гарнизонные стрелецкие сотни. А что касается остальных, то лучшими бойцами следует пополнять уже существующие подразделения, а всех прочих держать отдельно, чтобы они не путались под ногами. Охотно верится, что как раз именно из этого рыхлого конгломерата и должно было через год-полтора состоять войско Ивана Болотникова.

До Новгород-Северского в эти тихие дни то ли позднего лета, то ли ранней осени армия Скопина-Шуйского не спеша дошла ровно за десять дней, и там, в окрестностях сожженной и разоренной крепости, в знакомых Петру Басманову местах, снова встала лагерем на трехдневный отдых, разослав во все стороны кавалерийские разъезды. С этой позиции, которая перекрывает Жолкевскому прямой путь на Москву, Михаил Скопин-Шуйский намерен начать рассылать во все стороны кавалерийские отряды для прижучивания разбойничающих в округе банд запорожцев. Часть из них работают на гетмана Жолкевского фуражирами и разведчиками, а часть орудует на свой страх и риск, но разницы между ними нет никакой, грабят и режут местный народ они одинаково. Тем более, что и народу и так уже живется несладко, с тех пор как год назад по этим местам прошло войско Василия Романова (Лжедмитрия I) и нарушило привычный порядок вещей.

И вот сегодня в наш лагерь явились посланцы, присланные командованием черниговского гарнизона, городовых стрельцов и казаков, а также выборные от горожан, которые принесли нам слезную просьбу освободить город от осады, в которую ее взял гетман Жолкевский, а округу от мародерствующих банд. То, что Чернигов на этом направлении является воротами Руси, а также важным опорным и логистическим пунктом, понятно всем и каждому, не зря же и Самозванец начал свою кампанию именно с захвата Чернигова, горожане которого сами отдались «природному царевичу» и принудили к тому же московских воевод князей Татева, Шаховского и Воронцова-Вельяминова.

Тогда, год назад, черниговцы считали, что не случилось ничего особенного, состоялись внутрисемейные разборки, решающие кому сидеть на московском троне, а кому бежать восвояси и жесткость репрессий, которую применил к ним Борис Годунов и его воеводы, которые в будущем составили основу Семибоярщины, была им непонятна. Ведь в старину голос горожан, высказывающих свое мнение о том кому быть на княжении, нередко был решающим, и неугодные князья кубарем слетали с того или иного княжеского стола. Ну ошиблись и позвали на царство не того кого надо, ну с кем не бывает, ведь дело же поправимое. Так зачем класть пусту целые волости, без счета истребляя и служилых людей и крестьян?

Но гетман Жолкевский и польский король были для черниговцев людьми чужими и по крови и по вере, поэтому городские врата остались перед ними закрытыми, а на стены помимо гарнизона встало городское ополчение из ремесленников посадских, а также охочие люди, нанятые тряхнувшими мошной купцами. В нашем прошлом с началом открытой польско-русской войны польские интервенты опустошили и разорили Чернигов, также как это сделали орды Батыя во время монгольского нашествия и видимо в этот раз город ждет та же печальная участь, если не вмешается наше войско. Но, как и тогда стрелецкий гарнизон и горожане будут стоять перед врагом насмерть, ибо защищают свои дома, своих родных и близких, которым грозит поток и разорение.

И вообще, это черниговское посольство к Скопину-Шуйскому напомнило мне знакомую с детства картинку «Ходоки и Ленин». Вот напротив нас с Михаилом, выпрямившись, стоит стрелецкий полусотник, всех начальников старше чином забрал с собой Лжедмитрий, и терпеливо ждет ответа, положив руку на рукоять сабли. Рядом с ним мелкий купчик или зажиточный ремесленник из городской черной сотни, нервно мнет в руках шапку в окружении выборных рангом пониже, из посадских или даже крестьян, опустивших голову от стыда за прошлогодние свои художества. Но у меня сейчас совсем нет желания наводить критику на этих людей, с головами замороченными Смутой, которой немало поспособствовали неразумные решения предыдущего правительства, читай Бориса Годунова. Надоело повторяться, дело делать надо.

Решено. Послезавтра сворачиваем лагерь и выступаем к Чернигову, бодаться с Жолкевским. Дней через семь-восемь первая фаза войны уже разрешится и местные служилые люди, ранее колебавшиеся в выборе, в этой схватке будут на нашей стороне, обеспечивая связь и разведку. Не зря я советовал Михаилу не слишком торопиться к месту событий. Помимо возможности устроить учебный процесс без отрыва от марша, это дало местным жителям возможность по полной программе оценить польских гостей, вместе с их украинско-козацкими подхалимами, и окончательно выбрать для себя, на чьей стороне они будут сражаться. Также не пропал втуне и весь арсенал нашей пропаганды и агитации, который мы тоже использовали не стесняясь по полной программе, от подкидывания анонимных писем, до засылки распространителей нужных нам слухов. Какие могут быть стеснения, когда Родину спасать надобно, а всякий, кто выступает против этого, есть самый натуральный враг народа. И вот теперь нива полностью созрела, пора убирать урожай. Без этого могла получиться война всех со всеми, то есть явление крайне нежелательное и нам совершенно не нужное.

* * *

12 сентября 1605 год Р. Х., день девяносто восьмой, Полдень. Москва, Пушечный двор

Мастер Андрей Чохов

На Пушечном дворе, находящемся примерно там, где в наши дни расположен магазин «Детский мир», несмотря на прохладную осеннюю погоду, стоит невыносимая жара. Пышет огнем литейная печь, в которой плавится смесь из ста частей красной меди, восьми частей олова и десяти частей латуни, превращаясь в самую лучшую в этом мире венецианскую пушечную бронзу. Потом эта расплавленная бронза раскаленными тонкими ручьями по специально проделанным по земле каналам течет в расположенные вокруг нее заглубленные в землю специальные новомодные сборные литейные формы-жакеты предназначенные для отливки полевых четырех, восьми и двенадцатифунтовых пушек, в эти времена именуемые «малым нарядом». Эти необычные в эти времена орудия, которых заморский князь Серегин заказал для русского войска «чем больше, тем лучше» были предназначены не для разрушения крепостей, а всего лишь для быстрого и максимально эффективного истребления вражеских воинов на поле боя.

Мастер Андрей Чохов, в свое время учившийся у знаменитого пушечного мастера Кашпира Ганусова, прожил шестьдесят лет, но таких пушек и таких методов отливки до сей поры не видал. Сами готовые пушки выглядели странно. Гладкий, без узоров и рисунков сквозной бронзовый ствол, отлитый заодно с цапфами и чуть расширяющийся к казенной части, отдельно отлитый навинтной казенник с кованым из железа вертикальным клиновым затвором, винтовой подъемный механизм вместо вертикального клина, легкий скрепленный железными кольцами деревянный лафет.

Орудия выпускались трех типов Четырехфунтовка (87мм) с длиной ствола в двадцать калибров, вместе с лафетом, но без зарядного ящика, весила двадцать пять пудов (400 кг.). Восьмифунтовка (107мм) с длиной ствола в восемнадцать калибров, весила 32 пуда (500 кг.). Двенадцатифунтовка (120мм) весила 42 пуда (680 кг). Все эти пушки перевозились парой лошадей в пешей и четверкой в конной артиллерии, а также имели при себе пароконную зарядную повозку с готовыми выстрелами в закрытых и защищенных от непогоды ящиках.

От идеи изготовления копии Шуваловских гаубиц2 капитаны Серегины, в конце концов, отказались, потому что те хороши были только в стрельбе картечью по плотным боевым порядкам противника, но были крайне плохо приспособлены к любым другим видам стрельбы. Так, например, заряжаемые поперек ствола овальные снаряды были в два-три раза сложнее и дороже в изготовлении, а летели, беспорядочно кувыркаясь, на меньшую дистанцию и с меньшей точностью, чем круглые чугунные ядра обычных для этого времени пушек. К тому же дебильной выглядела ситуация когда один заряжающий вкладывал со стороны дула снаряд, а второй подавал с казенной части картуз с пороховым зарядом.

В противовес этим узкоспециализированным мутантам, пушки Серегина, являвшиеся загрубленными гладкоствольными репликами бронзовых полевых пушек Круппа 1860-х годов, могли стрелять не только картечью, которая была для них скорее вспомогательным боеприпасом, но еще и цельнолитым чугунным ядром, цепным книппелем, фитильной фугасной бомбой и круглой осколочной или зажигательной гранатой. Все эти боеприпасы в один прием заряжали с казенной части в виде увязанного в один холщевый картуз снаряда, уплотнительного башмака и порохового заряда. В теле клин-затвора было высверлено отверстие в которое можно было вставить либо натяжной запал, работающий от вытягиваемого шнура по принципу детской хлопушки-салюта, либо набитую пороховой мякотью трубку-замедлитель, которую было положено поджигать пальником, как и при стрельбе из обычных местных пушек. Еще для этих орудий разрабатывались удлиненные оперенные гранаты с головным взрывателем мгновенного действия, внешне очень похожие на минометные мины. Но с этим дело пока не шло, такие гранаты были примерно вчетверо тяжелее обычных ядер, следовательно требовали усиленного порохового заряда и больших углов возвышения. Кроме того они оказались крайне дороги в производстве и снаряжать их черным порохом, имеющим очень слабую разрывную силу практически не имело смысла.

Но Андрей Чохов все равно был полон творческих планов. Одна лишь «жакетная» технология отливки пушечных стволов сократила производственный цикл примерно втрое, с восемнадцати до семи дней, а ведь ему еще был передан секрет знаменитой венецианской пушечной бронзы, так что как только будет выполнен наказ по малому наряду, то он сразу же приступит к изготовлению полупудовых, пудовых и двухпудовых длинноствольных стенобитных пищалей осадного наряда, соединяя отработанные при выполнения этого заказа полученные от пришельцев знания со своим собственным мастерством. Ведь всем были хороши его длинноствольные стенобитные пищали, и ядро из них летело далеко, и било мощно, но вот заряжать их с дула для пушкарей было истинной морокой.

А еще, в дальнем сундуке у Андрея Чохова лежала хитрая тетрадка, в которой было расписано, как лить пушки и вообще разные вещи из стали. Конечно, княжий сродственник всего лишь пушкарь, а не литейщик, процессы он описал достаточно приблизительно и много до чего Андрею Чохову и его ученикам придется доходить полностью самостоятельным путем. По крайней мере, сперва будет необходимо построить первую на Руси, да и во всем мире домну, массово производящую чугун или свиное железо. Все основные знания, необходимые для этого невиданного дела, тоже имеются в той же тетрадке, переписанные из книг, которые еще только будут изданы столетия спустя. Потом Чохову и его ученикам потребуется опробовать продувку свежего чугунного расплава воздухом для того, чтобы превратить его в железо и сталь и лишь затем можно будет приступать к попыткам отливки первых стальных пушечных стволов по верченой технологии.

По крайней мере уже получено согласие на все это митрополита Гермогена, который после ухода Михаила Скопина-Шуйского на войну оказался главой правительства и местоблюстителем царского престола. Дополнительная сталь в государстве никогда не будет лишней. Если не лить из нее пушки, то можно использовать для производства множества иных вещей, нужных и полезных в народном хозяйстве. Под Тулой при одном из монастырей на реке Упе, в краях богатых лесом для производства древесного угля и болотной рудой, уже выделено место для нового железоделательного и оружейного завода. Андрею Чохову осталось только закончить нынешний заказ и собираться ехать смотреть, что там да как.

* * *

15 сентября 1605 год Р. Х., день сто первый, Полдень. Русское царство, селение Березна в сорока километрах от Чернигова, полевой лагерь войска Михаила Скопина-Шуйского

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский

Примерно в двух суточных переходах от конечной цели нашего похода, Михаил Скопин-Шуйский остановил войско, выпустил вперед развернувшуюся в веер конную разведку, а пехоте и обозу дал команду окапываться, то есть строить вокруг лагеря деревянные острожки. Ведь польному коронному гетману Жолкевскому уже наверняка стало известно о нашем приближении и не сегодня-завтра следовало ожидать «внезапного» визита польско-козацкой конницы. Подчиненное Жолкевскому войско по-прежнему бесплодно топталось под Черниговом. За это время свежеприбывшие запорожцы, которым было обещано отдать этот город на трехдневное разграбление, два раза успели сходить на штурм, умылись при этом кровью, и теперь сидели и изнывали в нетерпении в ожидании королевских осадных пушек, которые по пыльным украинским дорогам сейчас тащились где-то в районе Житомира. Ну точно также как их потомки в наше время делали под Донецком.

Наверняка, в первых рядах Жолкевский бросит на нас не польскую гусарию, которая у него на вес золота и может только довершить главное дело, а вот этих отморозков, которым все равно кого резать и насиловать, то ли польских панов и панночек, то ли ливонских обывателей, то ли русских мужиков и девок. И вот как раз едва мы встали лагерем у этой Березны, Елизавета Дмитриевна на штурмоносце в несколько ходок доставила нам первую часть нашего пушечного наряда вместе с боекомплектом и обученными расчетами. Двенадцать двенадцатифунтовок, двадцать четыре восьмифунтовки и сорок восемь легких и маневренных четырехфунтовок. Все орудия Михаил тут же приказал расставлять по острожкам и при этом тщательно маскировать. До первого залпа картечью в упор противник не должен будет подозревать о том, что у нас есть хоть какая-то артиллерия.

* * *

17 сентября 1605 год Р. Х., день сто третий, Вечер. Русское царство, в сорока километрах от Чернигова, место битвы при Березне

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский

Как писал великий русский поэт: «Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий, слились в протяжный вой». Так уж получилось, что раз я впервые присутствовал на поле битвы, в которой массово применялось огнестрельное оружие на дымном порохе. Когда из цепи хорошо замаскированных острожков с полутысячи шагов по атакующей казацкой коннице жахнул картечной пулькой весь наш малый пушечный наряд, и все поле тут же затянула плотная пелена белого порохового дыма. Смешиваясь с грохотом пушечного залпа, раздалось отчаянное ржание раненых коней и отчаянные вопли искалеченных и помирающих «побратимов».

Но не успели уцелевшие украинные козаки проскакать и ста шагов, как пушки жахнули залпом картечью повторно, уже вслепую крестя смертное поле картечью, а потом еще раз и еще. Такая скорострельность в эти времена была невиданна, и уцелевшие казаки, в основном из задних рядов, нахлестывая коней, повернули вспять, подальше от этой едва заметной цепочки задернованных пригорков, откуда пушечными залпами плюется свинцовая смерть. При этом они проклинали нехорошими словами пана коронного гетмана, который сказал их козацкому гетману о том, что у москалей пушек нет, и не будет, а тут вон оно как вышло. Подставили на убой цвет козацкого воинства, собрали кровавую жатву, полили смертное поле православной христианской кровушкой.