Весна

Вот с таким багажом я к собственно своему кризису и подошел. Разве что можно добавить, что в очередной раз оказался без работы. Не то, чтобы совсем, но без постоянной точно. Остались периодические группы учащихся. Они то были, то нет, и хоть платили за них довольно хорошо, но без постоянства все это оставалось случайным заработком. Так можно было жить лично, но о семье и домашнем хозяйстве можно было только мечтать. Хорошо, что мне это не нужно и на такие темы даже и не мечтается.

Как раз началась весна. Это ведь зима у нас каждый год начинается неожиданно, а вот весну приходится ждать. Не люблю зиму. Точнее, не люблю мороз и снег. Мороз потому, что мерзнут руки, надо обязательно держать их в карманах или надевать перчатки. Нести тяжелую сумку в такой момент – вообще проблема. А если сумки в обеих руках – хоть волком вой. Снег сам по себе замечателен, только вот когда нападает от души, то некомфортно по нему идти, и когда тает – тоже некомфортно, к тому же ноги промокают, а на дороге сплошная слякоть.

Я люблю два времени года – весну и осень. Весна в моем понимании начинается тогда, когда снег уже растаивает, на земле появляется мать-и-мачеха, а на деревьях первые подобия листиков. А кончается весна, когда отцветают черемуха, сирень, вишни и яблони.

Иногда, когда весна ранняя, к ним присоединяется еще и ландыш. В основном же ландыш цветет в конце мая, для меня уже летом и ближе он не к вишне, а к липе, которая зацветает именно летом. А еще, начало весны совпадает с началом клева уклейки. И соответственно заканчивается, когда вода в реке прогревается, и уклейка клевать перестает.

А еще лучше осень, не когда все расцветает, а напротив, когда все увядает. Это примерно с середины сентября, когда начинают желтеть береза и лоза, и до конца ноября, когда все листья уже опадут, а точнее, до выпада снега и постоянных морозов. Пока же снег не выпал, а температура где-то около нуля, для меня все еще продолжается осень. Осень – это возможность доночной рыбалки днем.

Лето же для меня – это всего лишь загар на солнышке и ночная доночная рыбалка. А зима, в частности, когда снег уже постоянно – это время, которое просто надо пережить. Таким образом, я люблю те времена года, когда возможна летняя рыбалка без особого экстрима и днем. Я имею в виду, без предопределенного экстрима, то есть если выпал снег, если он интенсивно тает, если температура близка к нулю и ниже. Но если там сильный дождь, или низкое давление, или порыв северного ветра – это разовые факторы – как начались, так и закончатся, не сегодня, так завтра.

В общем, до следующей неожиданной зимы снег и морозы ушли в прошлое, но вместе с весной первой ласточкой нарисовался мой незабвенный религиозный кризис. Тогда же, как раз вместе с зимой закончились и Оля и Лариса. Лариса та самая, с которой я познакомился после разрыва с Аней.

Периодические Анины пропадания на несколько дней, последующее появление под утро совершенно пьяной, в слезах и соплях, скучающая по ней и при этом вечно лежащая под ногами ее собака – все это достало вконец. Я устал, и после очередного ее пьяного явления под утро просто подождал, пока проспится, и выгнал. Я все-таки сделал этот шаг, не смотря на умопомрачительный секс в любое время и в любом ее состоянии. И после нее вот как раньше было все, так сейчас сразу нет ничего, сухостой. То есть Лариса просто заняла временно пустовавшее место. Что называется, хоть шерсти клок.

Оля появилась позже Ларисы и ушла раньше. Помню, как войдя в учебный отдел института, я увидел заоблачной красоты и ухоженности молодую женщину. Похожую на «Чегемскую Кармэн» Анну Самохину в ее лучшей форме. Только еще лучше. Выразительные глаза в половину лица, высокие налитые сиськи, маленькая круглая попа, можно сказать европейский вариант представления о женской красоте, евростандарт. Кукла Барби, только в местном исполнении. То есть еще и относительно умная, хотя и без повышенного интеллекта.

Отдельные слова, намеки, переглядки, все говорило о том, что мы друг другу интересны. Ну и что, что она замужем, сердцу не прикажешь, а органам между ног тем более. Можно сказать, что мы были обречены на близость, вопрос только времени.

Ну и кто же сделает первый шаг. Мы два или три раза выходили вместе и шли метров пятьсот, пока было по пути. В конце этого короткого отрезка нас уже трясти начинало от взаимного желания. Но о своих желаниях оба молчали.

Все получилось само собой и естественно. Мы пошли вместе искать мне методичку, она повернулась спиной и чуть наклонилась, копаясь в шкафу. Я подошел сзади и тихонько обнял ее за плечи…

– Что-то мне подсказывает, что вы меня не оттолкнете.

Она повернулась, блеснули глаза и губы встретились. Некоторое время мы просто тихонько целовались. Нам помешали, кто-то пришел за методичками или же просто почувствовал запах желания и пришел на чужой каравай, раздувая ноздри. Пришлось уйти, но на лестнице мы процесс возобновили.

Потом несколько дней, когда у меня были занятия, при случае и уже страстно облизывали, мяли и ощупывали друг друга, оглядываясь и вздрагивая. Что делать – замужняя женщина должна быть осторожной, город маленький и все тайное быстро станет явным, а если не таиться, то еще быстрее.

Она пришла ко мне домой тайком. Увы и ах. Тело оказалось не таким вкусным, как казалось. Да, сиськи большие и упругие, как у нерожавшей девочки, только вчера раскрывшей свой пушистый сейф, но это и все. Как кукла резиновая с подогревом. А уж когда она сказала, что ни разу не кончала и знает об этом только понаслышке, то я только обреченно вздохнул. Как это в песне – до чего ж я невезучий.

Ну, что делать, как живую резиновую куклу, как спермоприемник и буду использовать. А при случае хвалиться такой красавицей, пряча при этом глаза, чтобы не догадались. Тем более, что как оказалось, говорить нам тоже было особенно не о чем. Она в основном рассказывала о своих трех подружках, и получалось у нее прямо как у классика: «А у тебя подруги, Зин, все вяжут шапочки для зим…».

Чтобы как-то разнообразить ощущения попытался проникнуть в попу, но светло-коричневая анальная звездочка была неприступной. Нет, сама Оля была не против, она готова была очень на многое, лишь бы кончить. Хотя бы разок попробовать – что это такое.

Но ни крем, ни ласки, в том числе губами и языком – ничего не помогало, закрыта как пасть дракона. Даже палец больше чем на сантиметр не входил. Оля говорила, что у мужа тоже ни разу туда всунуть не получалось, больше никто и не пытался, а сама что нибудь туда вставить она тоже никак.

Расстались мы буднично. Как-то я позвонил:

– Привет, давай сегодня встретимся.

Но в ответ вдруг неожиданное:

– Ты знаешь, ведь я изменяю мужу, это так неправильно – измена…

– И что?

В моем голосе скользнули нотки раздражения. Еще бы, вставить хочется, а в Ларису сегодня не в радость, надоела она мне порядочно.

Теория правильно говорит, что нужно, чтобы было две женщины. Одна постоянная, а другая на иногда, когда та приедается. Я помню, как на что уж Аня была просто упасть и не встать, и то я несколько раз встречался с бывшей ученицей Альбиной. Та ничего из себя в постели не представляла, но интимную жизнь надо разнообразить хоть капельку.

А когда Аня как-то пришла с женой брата Викой, стоило нам всем напиться, как я тут же, улучшив момент, залез на Вику. Все это неправильно, но хотелось, а если очень хочется, то правильно, и сейчас вот хочется.

– Ну я не знаю, надо ли нам продолжать встречаться…

Я вконец разозлился:

– Хорошо, я не настаиваю, не очень то и хотелось, скатертью дорога, леди с возу легче пони, таких как ты на шапку три штуки нужно.

И демонстративно положил трубку.

@

Со злости нахрюкался, с утра состояние соответствующее. Иду с жуткого похмелья с бутылкой пива по улице. Уже осталось на донышке, а похмелье и не думает рассасываться. Навстречу трое призывного возраста подростков или молодых мужчинков.

– Мужик, дай пивка.

– На.

Не раздумывая, втыкаю бутылку торцом ему в репу. Но похмелье взяло свое. Удар идет по касательной. Противник легче килограммов на двадцать, надо бить или по прямой или сверху вниз, иначе удар его только отбросит. Так и получилось. Отлетает метра на три. Но лицо все в крови, удар то ведь не сравнительно мягкой ладонью, а торцом бутылки. Остальные в разные стороны. Разумеется, догонять не стал. И тяжело, и не нужно. Просто иду дальше.

Потом очень многие мне говорили, что так лучше не поступать, поскольку опасно. Слишком уж развелось всякого рода отморозков. Но здесь я совершенно не согласен. С отморозками и надо поступать как можно более жестоко. Иначе действительно на части разорвут. А если это были не отморозки, то тем более послужит уроком – не лезь.

И вообще, кому суждено сгореть, тот не утонет. Я помню, как муж моей одноклассницы, отставник, армейский капитан, и по должности и по натуре с неба звезд не хватавший, поехал на рыбалку. И на этой рыбалке был убит стрелой из арбалета. С дальней дистанции, просто так, как живая мишень для испытания штуковины. Вот жил всю жизнь как премудрый пескарь и так же кончил.

А моего собригадника с заводских времен просто выкинули из электрички, и он, падая, свернул себе шею. А был всю жизнь тише воды, ниже травы. И стоит ли после этого беречься? Может быть, специально приключений искать и не надо, но надо ли терпеть обдолбанную шваль.

И чего они все ко мне цепляются. Мы как-то гуляли с Аней, скорее выгуливали ее пса, когда к нам подошли трое ее друзей. Один из них, самый большой, привязался к нам как банный лист. Я потерпел пару минут и послал его по известному адресу. Этот гад сразу же попытался меня ударить. Да еще не просто ударить, а как боксер, двойкой.

Но просчитался, так сказать, обмишурился. Я легко блокировал оба его удара, просто сбив ладонями вниз, и ударил навстречу. Даже не ударил, а просто резко подставил кулак. На кулак он лицом наткнулся, но вместо того чтобы дернуться назад, непонятно почему стал падать вперед, на меня то есть. Расстояние было очень близким, почти вплотную, такого я не ожидал, и потому отодвинуться не успел. Он падал до тех пор, пока не уперся головой мне в грудь. Я чуть отодвинулся в сторону и сверху вниз ударил локтем по загривку, или, скорее всего чуть ниже. Как ни странно он не упал. Тогда я ударил еще и еще.

Если честно, удар этот я, в общем-то, никогда не отрабатывал, поскольку полагал, что ситуации его применения крайне редки. Возможно, что именно поэтому он все не падал и не падал, хотя в любом случае такое воздействие не может пройти бесследно. Тогда я зачем-то попытался в падении перебросить его через себя. Нет того, чтобы просто сбить с ног подсечкой. Но он оказался слишком тяжел, да и подзабыл я борцовские навыки, поэтому мы оба просто свалились.

Я поднялся, он остался лежать и мы с Аней ушли. Двое его друзей так и простояли как библейские соляные столбы. Ступор с ними, что ли какой-то случился. Но ведь если бы не это, то когда я упал они бы просто меня запинали.

Это стало поворотным моментом в моей технике. Все, хватит и высоких ударов ногами и тем более борьбы. Все должно быть как можно короче и незаметнее, никаких выпендрежей с растяжкой и акробатикой. То есть нет худа без добра, но можно было бы и без худа обойтись.

Примерно через год я позвонил в тот институт, где работала Оля, мне нужна была справка. Она мне справку сделала, вышла передать, мы немного потрепались.

– Может позвонишь?

– Нет, Олечка, все хорошо вовремя.

Мне действительно в тот момент не хотелось возобновления отношений. Может, просто на нее уже не стоял, а может она просто не вовремя спросила про ремонт, который я так и не сделал.

Лариса не была моей ученицей в чистом виде, но одна из моих прошлых учениц была ее подчиненной. Так что сначала она пришла на консультацию, а потом, когда пришла еще раз, я со своим языком без костей напросился в гости. Дома она подошла к окну, я подошел сзади, обнял за плечи и тихонько прижался. Как всегда, или чаще всего. И тоже как всегда, или чаще всего, она резко повернулась, наши губы встретились. А потом мы прямо на полу между кресел друг друга поимели.

Потом она, как это принято в лучших домах, говорила, что ни разу такого не испытывала. Однако я не чувствовал, чтобы внутри нее что-то происходило, кроме разве что некоторого повышения влажности. Но это в чистом виде физиология, влагалище просто таким образом предохраняет себя от возможных травм. Вот если бы у нее было так со всеми, а со мной она, что называется, потекла, тогда другое дело.

То есть после Аниного игристого шампанского Лариса была просроченным жигулевским пивом. Но сухостой без Ани привлекал еще меньше. Так что не до жиру. К тому же первый раз, после перерыва в несколько лет, я вошел в женскую попу именно к ней. В Анину как-то не собралось, очень уж спереди все было вкусно, а в Олину, с которой потом периодически встречался тайком от Ларисы, пытался, но не получилось.

Тем более, что Оля была замужем и со мной встречалась также тайком. И хоть и говорила примерно тоже самое при близости, что и Лариса, но только очень уж боялась и нервничала. Она и в традиционном то варианте кончить не могла, чего уж говорить об экспериментах с задней дырочкой.

А попа Ларисы раскрылась достаточно легко. Может быть, что это был ее не первый опыт, и она просто обманывала, пытаясь таким образом поднять себе цену. А может так у нее получилось естественно. Она, правда, говорила, чтобы я там особо не задерживался, ей постепенно становилось больно, но я ведь и так туда входил в основном из интереса, чтобы разнообразить впечатления. И сперму слить туда, чтобы избежать возможных нежелательных последствий.

Плохо, что я тогда не сообразил, что можно это делать и лежа на ней, а не только стоя. Но если мне всегда нравилось тесно обнявшись, то Ларисе именно эта поза очень нравилась, она не гнулась буквой зю, а прогибалась в спине и оттепенивала задницу как потягивающаяся кошка, благо и рост и осанка и подготовка это позволяли. Еще бы, в недавнем прошлом альпинист и скалолаз. Входить в нее сзади было красиво и эффектно.

Что ей не нравилось, бывшему инженеру, случайному бухгалтеру и в последующем журналисту местной газеты, так это мой аскетизм и философский образ жизни, то есть подъем к полудню, довольно частые тренировки, походы в баню и на рыбалку, лежание на диване и работа от случая к случаю.

Она все чаще повторяла:

– Ты живешь как пансионер, в смысле на полном пансионе.

На что я отвечал постоянно примерно так, что мой образ жизни от нее не зависит, что я буду продолжать жить так независимо от того, есть она или нет, и менять ничего не буду. Что мне нужна женщина на потрахаться и потрепаться, и в общем-то все.

А на счет работы тоже имелось оправдание, даже два. Одно – старый я стал, чего не только девушки, но и работодатели не приветствуют. А второе – слишком умный, в некоторой степени непризнанный гений, что если для некоторых девушек может и привлекательно, то у работодателей популярности не прибавляет.

Лариса не выдерживала:

– Но ты же вообще ничего не хочешь.

Все равно нечего упрекать меня в безделье. Ко всему прочему я по натуре аскет, в том смысле, что мне нравятся простые физиологические радости, без излишеств. В этом я могу считать себя последователем эпикурейцев, которые ничего не отвергали, но говорили, что все надо в меру. Что называется, не пей последний стакан.

Соответственно у меня мало имущества. Можно сказать, что все свое ношу с собой, или вся жизнь в рюкзаке. Мне вообще мало что нужно, и ничего лишнего у меня нет. При случае, судебным приставам даже забрать будет нечего.

Мне нужен закуток, где можно от всех спрятаться, минимально необходимый набор вещей для самообслуживания, творчества, и увлечений. То есть как можно менее габаритная однокомнатная квартира, или номер в гостинице. Или даже строительная бытовка на двух сотках и всеми удобствами на тех же сотках. Амбиций творца тоже нет, то есть что написал, то написал.

К тому же я лентяй в принципе, с той позиции, что если я что-то делаю, то значит, хочу это делать. Если не хочу, то не делаю. Вот если не хочу – но надо, или тем более не надо – но просят, то делаю медленно и лениво. Заставить можно, я не супермен, но надо постараться, и не факт, что получится.

– Поэтому смирись и не наезжай, менять я ничего не хочу и не буду. Я творец в чистом виде, мне сложно продавать результаты своего труда, не торговец я, даже свое время продать толком не могу. Хочешь от меня дохода? Стань моим менеджером, агентом, займись продажей моего профессионализма. Не можешь ведь? Только языком трепать. Ты ведь хоть и не без талантов, но по натуре рядовой исполнитель,.

Конечно, кому же такая философия понравится? Тем более не нравилось, что оформлять отношения я не хотел совсем. И уж тем более не нравилась моя образовавшаяся жилищная независимость, поскольку к тому времени наконец-то дом был сдан в эксплуатацию, и я стал полным хозяином собственной квартиры.

Пусть и однокомнатной, и без отделки, зато с видом на закат, который ничем, в смысле никакими строениями, не загораживался, и на горизонте угадывалась любимая речка. В общем, студия писателя, мечта поэта, так я ее и стал использовать. То есть рабочий стол, боксерский мешок и кровать. Можно было всласть мечтать, сочинять, тренироваться, пить подобно верблюду в пустыне и трахаться с кем придется.

А у Ларисы появился сразу же нездоровый к ней интерес, и вопросы об объединении имущества поднимались все чаще. Пока меня это не достало, и я наотрез отказался. Естественно, это не сблизило.

@

Однако, я несколько отвлекся. Собственно кризис выразился в безотчетной тоске. Чего-то хочу, а кого не знаю. А кого знаю, не хочу. Мне не хватало ни текучки, а концептуальности, не частностей, а принципа. За прошедшую зиму я перечитал множество книг по эзотерике и философии, но беспокойство только усилилось.

Хотя ни хозяйственных, ни социальных, ни интимных проблем никаких не было, это было явно что-то другое. А если трахаться и хотелось как можно чаще, то это от расцвета сил и здоровья, и на состояние беспокойства тоже не влияло. И кроме как снимать напряжение от избытка спермы ни Оля, ни Лариса, ни прочие особи женского пола по существу мне были не нужны. Разве что еще периодически выпить и потрепаться.

Когда я жил еще с Аней наша кровать покрывалась куском искусственного меха коричневого цвета с черными подпалинами. Периодически, если Аня приглашала меня к близости, а это случалась даже чаще, чем я ее, она говорила:

– Ну чего, на тигра? Или же, на тигренка?

Приходит так домой, начинает переодеваться, но стоит раздеться как сразу же:

– На тигренка?

И красноречиво кивает в сторону кровати. Я быстро сбрасывал одежду, если она в тот момент была, и мы на кровати сплетались в одно целое. В тот момент она была уже готова, поэтому входил в нее почти сразу же. Первой облизала мне попу.

– Что ты делаешь?

– А мне нравится.

– Но все-таки для мужчины подставить попу это определенный жест…

– Но я же женщина.

Когда я к этому привык и пригрелся, то уже не стесняясь говорил:

– Облизни кончик.

– С удовольствием.

И она облизывала и кончик, и весь член с яичками, и все вокруг. После нее я всех деливших со мной постель женщин старался подтолкнуть к этому же, в смысле постараться язычком. Не со всеми получалось, я никогда не настаивал, но ненавязчиво пытаться можно и нужно. Вдруг ей самой этого хочется, также как Анечке, но стесняется.

То, что нет больше ни Ани, ни даже Ларисы или Оли хоть и несколько напрягало, но не настолько, чтобы ощущать безотчетную тоску. Тем более, что к середине весны моя «тоска по Богу» обострилась.

Я даже заходил в православные церкви, хотя всегда убеждался в одном – Бога там нет. Не зря ведь Библия говорит, что Бог не живет в рукотворных храмах, священством называет вообще всех верующих и ни на какие конфессии их не делит.

@