Когда процедура закончилась, Андрей хотел спросить – сколько должен за раскраску. Он не знал, как будет отчитываться за нее перед бухгалтерией. На нее ему денег не дали. Скорее пойдет она по статье «непредвиденные расходы». Но, похоже, эта опция входила в контракт по перемещению сознания. По крайней мере, служитель муниципалитета про оплату покраски не заикнулся.

– Отлично! – сказал ганопусец, осмотрев Андрея со всех сторон и отлепив медуз от его тела. Медузы уже не так сильно прилипали к коже. Они заметно потускнели и стали почти прозрачными. – Наши тоже будут транслировать фестиваль. Рад, что о нем узнают и земляне. Надеюсь, вам у нас понравится.

– Я тоже, надеюсь, – сказал Андрей.

– Тогда хорошего фестиваля трабунеков.

Распрощавшись со служителем, Андрей наконец-то смог выплыть на волю.

 Вокруг него остроконечными башнями вздымались красноватые коралловые стены, изрезанные туннелями и светившиеся множеством огней. Огни исходили из раковин, которых некоторое время держали почти возле самой поверхности и там они насыщались светом. Раковины украшали кораллы, дно, часть из них складывалась в иногда понятные, а иногда совсем неведомые фразы. Например: «Приветствуем гостей фестиваля трабунеков», «Медузы от Зомшака как прилипнут, так и отлипнут» или «Без тронгада нет лексада». Андрею надо было делать репортаж о фестивале и то, что он ничего не понимал в местном рекламном рынке, его нисколько не огорчало.

  Ветвистые кораллы поднимались с самого дна, образуя нечто схожее с земными парками. На их ветках колыхалась трава, в которой кормились пестрые рыбки. Изредка, чем-то испуганные, они срывались с места и со всех ласт мчались прочь.

   Мимо Андрея проплывали хаотично раскрашенные во всевозможные цвета ганопусцы и сновали мелкие рыбешки. Какие-то из рыбешек были в намордниках. Андрей догадался, что это домашние животные, которые служат здесь эквивалентом собак, а значит в пасти у них острые зубы, как у пираний.

 Раскраска Андрея, показавшаяся ему на первых порах бредом художника, специализирующегося на боди-арте, ни у кого усмешек и косых взглядов не вызывала. Напротив, пару раз он заметил восторг в глазах проплывающих.

 Каждый третий из них, крутанувшись вокруг оси, пускал в Андрея струю из хобота. То ли это было приветствие, то ли таким образом аборигены выказывали ему своё почтение и, если им не ответить тем же, это плохо воспримут. На всякий случай Андрей тоже начал окатывать встречных.

   Из глубин сознания возникла карта города, на которой, как в навигаторе светящимися точками обозначились его собственное местонахождение и стадион, где пройдет фестиваль трабунеков.  До него было рукой подать, вернее «ластой махнуть».

– Это мое тело, вор! – на него внезапно набросилось существо, внешне напоминающее краба. Оно неуклюже восседало на чем-то очень схожем с торпедой, и хлопало угрожающего вида клешнями.

– Вы ошиблись, – сказал дружелюбно Андрей.

– Нет! Я всегда арендовал это тело. А из-за тебя мне пришлось арендовать это неудобное подобие живого существа, – не унимался незнакомец.

 Андрей догадался, что это тот бедолага, у которого продюсеры успели перехватить последнее, сдаваемое в аренду тело. Но он и не подозревал, что неудачник окажется таким мстительным и будет поджидать обидчика неподалеку от конторы. На что он рассчитывал? Что Андрей отдаст ему тело? Нет уж. Не дождется. Андрей готов был защищаться всеми своими ластами и хоботом.

Вокруг них собирались туземцы. Они с любопытством взирали на происходящее.

 Андрей, конечно, мечтал стать центром всеобщего внимания, но лишь после какого-нибудь удачного сюжета. А сейчас был совсем не тот случай. Скандальная известность ему не нужна. Поэтому он поспешил быстрее уплыть прочь.

– Стой вор!  – кричал ему вслед краб, стараясь не отстать. Вот только с торпедой своей он управлялся совсем неумело. Для него это, видимо, было незнакомое средство передвижения.

Андрей развернулся, набрал хоботом воды, буквально раздуваясь, как воздушный шарик и выпустил по крабу тугую струю, сбившую его с торпеды. Ко дну он не пошел лишь оттого, что был привязан ремнями безопасности. Краб закачался на них, как марионетка. Торпеда, потеряв управление, унесла его прочь, как уносит лошадь выпавшего из седла ковбоя, который запутался ногой в стремени. Краб все продолжал поносить землянина, но голос его становился всё тише, да и Андрей не очень разбирался в местных ругательствах. Туземцы восприняли происходящее, похлопывая ушами. Андрей не сомневался, что так они выразили ему своё одобрение.

– Здорово ты его. На фестиваль приехал?

– Ага, – у Андрея после одержанной над крабом победы было приподнятое настроение. Он отчего-то сразу догадался, что вопрос ему задаёт туземная девушка. Размерами она чуть уступала Андрею. В её раскраске преобладали красные, желтые и розовые цвета. Ганопуска окатила Андрея легкой струей, а он ответил ей тем же.

– Ты ж не местный. Откуда ты? – спросила ганопуска.

– А что это так заметно?

– Не очень, но я угадала?

– Ага.

– Так откуда?

– С Земли, – не стал скрывать Андрей.

– Это где? Я чего-то о таком городе не слышала. Маленький? За Большим барьерным рифом?

– Не, так планета другая называется.

– Да я и про планету такую не слышала, – всё любопытствовала туземка.

– Далеко, в общем, – не стал вдаваться в подробности Андрей. Он сам не знал сколько отсюда световых лет до Земли. Прерывать знакомство не стоило. Самый хороший источник информации – это местные жители. Он не знал, как продолжить разговор, но к счастью туземка сама разрешила ситуацию.

– Поплыли, что ль тронгада поглотаем, – предложила она. – До фестиваля еще три гребка. Делать там еще нечего.

– Поплыли, – охотно согласился Андрей. Он понятия не имел, что такое тронгад, будет ли это вкусно или его свалит от желудочных болей и тогда он уж точно провалит свое первое задание. Надо рискнуть.  Инструкции начальника он при этом нарушал. Тот же сказал, что надо сразу «дуть на фестиваль», но Андрей решил, что прежде лучше немного осмотреться и испытать на своей толстой шкуре местный колорит. Это явно пойдет ему на пользу.

– Как добрался? Все удачно? – навязчивый голос продюсера вторгся в его приятную беседу с новой знакомой. Звали ее Крисла. Андрей пробовал объяснить ей – откуда он и зачем прибыл на Ганопус, а она вызвалась быть его гидом и охранять от крабов, если те вздумают на него вновь напасть.

– Отлично, – сказал Андрей. Знаком он показал Крисле, чтобы она молчала.

– Ты не забыл, что через два часа должен включаться про фестиваль…, – последовала пауза, во время которой продюсер, видимо, вспоминал, какое же событие Андрей должен освещать, – трабунеков?

– Помню. Как такое забудешь?

– Молодец. Ты уже на месте?

– Ага, – соврал Андрей.

    Ему одновременно пришло сразу несколько идей. Во-первых, он мог вовсе на этот фестиваль не плыть и просто пересказать во время включения обрывки тех историй, которые в себя закачал, а во-вторых – он ужаснулся тому, какое впечатление произведет на зрителей его нынешний вид. Вернее, даже не на всех зрителей, а только на его родителей, которые мечтали наконец-то увидеть сына в выпуске новостей. Впрочем, не первым он вещал из тела не гуманоида и вряд ли будет последним.

  На веселый и бодрящий лад настраивал тронгад. Эту копошащуюся массу комками выстреливал автомат в виде шланга, приделанного к громадному бачку. Надо было заглатывать комки прежде, чем они разваливались на части и превращались в некое подобие планктона.

   Еще утром Андрея передернуло бы от одного вида такого кушанья. Но теперь он уже немного пообвыкся в новом теле и даже, узнав, что тронгад – это паразиты, живущие в желудках местной разновидности рыб, никакого отвращения и рвотных рефлексов не почувствовал.

  Андрей веселился, соревнуясь с подружкой – кто ж ловчее проглотит это угощение. Тронгад очень помогал справиться с волнением, которое всегда охватывает новичков перед первым, а то и перед вторым включением.

  Андрей не помнил какие на Ганопусе суточные. Ему их сразу пересчитали в местную валюту и перевели на счет арендованного тела. Денег вполне хватало, чтобы накупить гору тронгада, а ведь по местным меркам угощение это считалось не из дешевых. Расплачивался Андрей, прикладывая хобот к бачку с тронгадом. Деньги списывались со счета, видимо, по отпечаткам. Со стороны казалось, он уже так набрался, что с этим бачком целуется.

  «А что, может стоит здесь еще остаться на немного? Посмотреть все. Когда я здесь еще окажусь? – спрашивал он себя, пока продюсер что-то ему объяснял, и тут же отвечал. – Никогда. Да и когда меня опять куда-нибудь отправят?»

– Тогда свяжемся перед эфиром, – толдонил продюсер. – Связь проверим.

– Ага, – вновь сказал Андрей. Когда продюсер оставил его в покое, он продолжил разговор с Крислой; – контора звонила.

– А я думала, ты сам с собой разговариваешь, –  прыснула со смеху Крисла, – подумала, что у тебя раздвоение личности, а вместо фестиваля, тебя к врачу надо. Но нам уже на стадион пора.

  Из глубин памяти, тем временем, всплывали отрывочные сведения о трабунеках и фестивале точно они перемещались по пространству медленнее, чем Андрей и вот только сейчас его нагнали. Таким образом, отставшая информация могла до него долететь, когда в ней уже отпадет надобность или он повстречает ее на обратном пути. Лучше обо всем разузнать у Крислы. Андрей решил, что успеет расспросить ее по дороге.

  Идея оказалась не самой удачной. Чтобы не мешать другим проплывающим, им пришлось держаться не рядом, а друг за дружкой. Причем стоило Андрею подплыть чуть поближе, иначе он ничего не слышал, что говорила ему Крисла, как в лицо ему била ее выхлопная струя. Запах у нее был специфическим. Не сказать, что неприятным, но все ж Андрей предпочел держаться от нее на некотором удалении.

 Рассматривая раскрашенный зад подружки, он поймал себя на мысли, что картина эта ему нравится. Он старался не отстать от нее и не затеряться среди других ганопусцев, которых становилось все больше и больше по мере того, как они приближались к стадиону. Стоит ли говорить, что в такой обстановке не то что поговорить, а даже перекинуться парой фраз было проблематично.

  Дорогу к стадиону указывали светящиеся полосы, выложенные раковинами на дне, но и без них заблудиться было невозможно, поскольку все двигались исключительно в одну сторону, лавируя по широким каньонам, образованным жилыми кораллами.

   Основанием стадиона служил вулканический кольцевой кратер. Над ним высилась прозрачная сфера диаметром в несколько сотен метров. Вся конструкция напоминала многократно увеличенную игрушку – стеклянный шар со снеговиком или какой-нибудь достопримечательностью. В шаре была вода или раствор. Стоило его встряхнуть хорошенько, как со дна поднимались хлопья, которые в зависимости от цвета имитировали снег или осенние листья. Интересно, что поднимется со дна, если тряхнуть эту сферу? Но ее тряхнуть сможет разве что вулкан, над которым она была построена.

  Сферу густо, в несколько слоев, облепили многочисленные стаи ганопусцев. Крисла, не замедляя скорости, врезалась в зрителей и начала их расталкивать боками. Андрей следовал за ней, боясь, что его затрут. Сам он не решался действовать так же нагло. В этом скоплении ганопусцев ему сделалось страшно. Он не любил массовые мероприятия и не понимал – зачем болельщики ходят на стадионы, когда можно, не выходя из своей комнаты, ощутить то же самое, что и на трибунах.

– Отличное местечко, – подмигнула подружка. Добравшись до сферы, она дотронулась до нее хоботом. –  Видно все прекрасно.

   Действительно видно все было как на ладони. Но Андрей подумал, что, если он так скажет, даже заменив «ладонь» на «ласта», подружка его не поймет.

Они находились прямо над центром стадиона. Правда, пока он пустовал, смотреть было не на что, а участники фестиваля прятались в тени вулканического основания, заполненного слоем придонного питательного ила.

– Видно-то хорошо, – сказал он, – но думаю, нас пустят и дальше. Я ведь буду делать про фестиваль репортаж. Мне сказали, что там, – он кинул вниз, –  уже все предупреждены. Нас должны пустить. Как туда попасть-то?

– О, я об этом не подумала. Поплыли. Попробуем. Внутрь пускают через несколько мембран. Но зрителей туда не пускают. А меня пустят с тобой?

– Должны.  Я скажу им, что ты моя помощница, без которой мне никак не обойтись.

   Обычно, это не являлось веским основанием, чтобы пускать кого-то на мероприятие.  Оставалось надеется, что ганопусцы будут более приветливы, нежели земные и колониальные службы правопорядка. Функции эти выполняли по большей части андроиды, которым просто невозможно было что-то объяснить. Если тебя нет в списке, разрешающем посещение мероприятия, для них ты не существовал.

  Мембрана располагалась прямо над стенкой вулкана. Здесь совсем не было зрителей, потому что, если у тебя нет никаких надежд пробраться внутрь, смотреть отсюда за действом неудобно. По бокам мембраны лениво плавали два ганопусца в серой неприметной раскраске. Цветом она мало отличалась от естественной. По их виду было заметно, что они скучают.

  Теперь уж Андрей взял инициативу в свои… ласты, попросив подружку держаться чуть позади.

– Много вкусного планктона! – поприветствовал он охранников.  – Я с Земли. Буду делать сюжет о фестивале трабунеков. Пустите нас внутрь? Мне надо быть поближе к событию. Пообщаться с участниками.

– С трабунеками пообщаться? Попробуй, может чего и выйдет, – прыснул левый охранник.

 Он оценивающе посмотрел на Андрея, который готов уж был разразиться длинной речью, но ему даже не понадобилось ничего пояснять насчет помощницы. Мембрана открылась.

«Как все просто», – ликовал Андрей.

Оказавшись под куполом, он перво-наперво разыскал местных телевизионщиков. Они ему сообщили, что на Земле принимают трехмерную картинку с эмоциями в режиме он-лайн.

– А чего охранник смеяться надо мной вздумал? Что я такое смешное сказал? – поинтересовался Андрей у Крислы. Ему не хотелось выглядеть полным невеждой, задавая вопросы участникам фестиваля. Но что уж поделаешь, если вся скачанная им информация в голове не отложилась.

– Да не бери в голову. Конечно, главные участники фестиваля – это трабунеки. Но они не умеют говорить. Они вообще ничего не умеют. Я уж и не помню – пытался ли их кто-то дрессировать, но из этого точно ничего путного не вышло.

– Расскажи мне про этот фестиваль, ну и про трабунеков.

Слушая свою подружку, Андрей и не заметил, как к центру арены потянулись кильватерные линии ганопусцев. Подружка сама остановилась, прервала свой рассказ на полуслове, заворожённая зрелищем. Андрей с мгновение не понимал отчего у нее вдруг глаза остекленели, уставившись в одну точку за его спиной. Но тут купол огласил настоящий рев, ввысь почти под самый купол взметнулось пара десятков ганопусцев. Они дули в громадные раковины. Звуки эти, похоже, проникали по другую сторону купола и были слышны зрителям, потому что те завертелись на месте. Андрей ощутил, что тело его начинает само собой совершать какие-то танцевальные па. Рядом с ним танцевала Крисла.

 Андрей уже научился различать половую принадлежность туземцев. Помимо музыкантов на арене были одни лишь девушки. Их уши были просто громадными. При каждом гребке они прижимались к телам, пеленая их словно одеждой, а потом расправлялись, точно паруса клипера, черпнувшего воздух. Такой стиль плавания напоминал медуз. Ласты они прижимали к телам и плыли, получается, лишь за счет своих ушей, не используя даже хоботов и реактивных струй.  Левой передней ластой они прижимали к себе светящиеся раковины, а вот что было под правой и не разглядишь.

– Какие они красивые! – восторженно и с изрядной долей зависти прошептала Крисла.

 И тогда Андрей понял, что женскую красоту здесь измеряют размерами ушей. Их видимо с детства натягивают на раму, как холст, чтобы день ото дня они становились все больше и больше.  На земле ведь тоже, еще до генных модификаций, пытались, кто во что горазд, изменять свою внешность. Кто-то считал, что признак красоты – это маленькая ножка, другие – длинная шея, ну а третьи деформировали форму черепов.

  У участниц представления уши были раскрашены сложными узорами. Медуз, наверное, пришлось очень долго дрессировать, чтобы они не просто ползали по телу, а смогли оставить такие следы.

«Ай, как жаль, что я про это не выяснил, но как-нибудь выкручусь»

   Кильватерные лини встретились в центре, ушли вверх, переплетаясь, как волокна веревки, а достигнув купола, вновь рассыпались. Девушки поплыли вдоль купола все тем же стилем медуз.  Среди зрителей начиналось какое-то безумие.

– Трабунеки!!! – кричали туземцы, тыкались хоботами в купол и натягивали его. Андрей испугался, что тот прорвется.

 Признаться, он был бы только «за», окажись трабунеками эти девушки, а сам фестиваль неким местным эквивалентом конкурса красоты. Фраза охранника, насчет того, что «с трабунеками сложно пообщаться» играла на эту версию. Ведь Андрей знал, что с участницами конкурса красоты действительно поговорить сложно из-за многочисленной охраны, а если это и удается, выясняется, что «ораторское искусство» они не закачали и в результате не могут связать двух слов.

Тем временем, девушки опустились почти к самому дну. Они побросали раковины в ил и те сложились в сложный и очень красивый узор, а следом девушки кинули на дно то, что они прятали под своими правыми ластами – пузыри со спорами трабунеков.

    Трабунеки были быстрорастущими водорослями. За пару часов в плодородном придонном иле, устилавшем стадион, они вырастали чуть ли не до самой вершины сферы. Это зависело от сорта и от того, как рост водоросли будут поддерживать зрители. Крисла рассказала, что выводят трабунеков поколениями. Занимаются этим на специализированных фермах. Это очень трудоемкий процесс. В придонном иле стадиона они росли буквально на глазах, как тесто в кастрюле. Их форма и цвет во многом определялись мыслями участников и зрителей фестиваля, которые трабунеки могли улавливать. Номинация «самый высокий» – тоже была среди наград, но главной была номинация – «внешний вид».

Когда споры зарывалась в ил, эффект был, как он взорвавшейся петарды. Тут же вверх тянулись многоцветные отростки, они расцветали, колышущимися в легком течении, листьями, переплетались, образуя нечто схожее с моделью ДНК.

 Андрей и сам поддался безумию, тоже завопил: «трабунеки!» И надо же так случиться, что именно в это мгновение с ним связались из редакции.  Его крик точно там всех оглушил. Никак иначе нельзя было обосновать возникшую паузу.

– Чего? – наконец послышалось в его голове.

– Все нормально, – бросил Андрей, – только мне сейчас не очень удобно разговаривать. Что вы хотели?

– Узнать – всё ли у тебя в порядке?

– У меня всё в порядке, – сказал Андрей, добавив, – лучше не бывает.

Получилось это немного певуче, с завыванием, наложилось и возбуждение от воплей зрителей и эффект от тронгада, все еще не рассосавшегося в крови. Продюсер на Земле мог подумать бог весть что. Ну что еще можно подумать о человеке, который говорит, что «лучше не бывает», находясь в теле какого-то водоплавающего слона с ластами? Продюсер подождал пока выяснять – не понадобится ли Андрею психологическая реабилитация по возвращению, а просто пожелал ему хорошо выполнить свою работу.

– Вот ведь отвлекают, – пожаловался Андрей подружке, – на самом интересном месте. А уж затем хором они завопили: – Траааа-буууу-нееее-кииии!

  Андрей так увлекся, что едва не опоздал на включение. Обратного видео не было. Он не видел ведущую в студии, а только слышал ее голос и еще различил удивленный возглас, который она не смогла сдержать, когда Андрей возник на экранах. Она же его помнила совсем другим. Если вообще помнила.  Забавно он видимо все-таки выглядит. Вот даже ведущая этому удивилась. А как удивятся родители и знакомые. Потом еще подшучивать над ним будут.

Стадион ревел. Трабунеки вымахали уже на несколько десятков метров.