– Один день —

Один день, много это или мало?

***

Когда впереди вся жизнь, то, что такое один день, такой самый обычный и ничем не примечательный. Ничто. Он может быть с легкостью вычеркнут из жизни, без сожалений и без последствий.

Но если Вам осталось жить всего один день, целый, большой, огромный день, то Вы проживете его на полную, тем более, если этот день – Ваш День рождения.

***

Альберто Рамос де Сан-Луис посмотрел на свою руку чуть выше запястья. Еще вчера там была надпись «64—365», а сегодня вживленное электронно-биологическое табло на его руке показало уже новую, пугающую всех цифру «65—1».

Вы можете спросить: «ну и что же такого пугающего в двух простых цифрах?». Но не торопитесь с вопросом. Я все Вам расскажу по порядку.

Человеческая цивилизация из века в век стремится к утопии, правда, в основном на словах. Ею всегда движут благие намерения и несбыточные желания. В обычной жизни и грубой реальности вместо утопии всегда рождается монстр. В итоге, все человечество семимильными шагами движется в сторону прогресса и собственной погибели, а спираль, по которой развивается цивилизация, не раскручивается, а все больше закручивается, стремясь к точке невозврата.

Тяжелый труд, воспетый революционерами и борцами за права трудящихся, сопровождал развитие нашей цивилизации, и можно сказать, создал ее своими руками. Все люди с детства, на бессознательном уровне, знают, что нужно трудиться. Это стало аксиомой, войдя в пословицы и поговорки, передаваясь из поколения в поколение на уровне рефлексов и генетической памяти. Однако, утопия не дремлет, и желание избавится от тяжкого труда, как впрочем, и от любого другого, всегда находит своих адептов.

Бурно развивающаяся промышленность с ее производительностью труда стремится интенсифицировать оный, повысив при этом прибыль. Но человеческие резервы не бесконечны, а рабочий день весьма ограничен. Что делать, как быть? Три смены и без выходных? Возможно, но профсоюзы тут как тут. Возьмем количеством, построим тысячи заводов и фабрик. Построили, но прибыльность опять не та. Сократим расходы, понизим зарплаты, увеличим нормативы. Неужели у нас упало качество продукции? Где все рабочие, уволились? Не может быть. Опять что делать, как быть? Неужели тупик? Хватаемся за голову и кричим ай-ай-ай.

Но человеческий гений опять не подкачал. Решение нашлось, и было гениально в своей простоте. Машины должны делать сами машины. Заработали конструкторские бюро и отдельные чудо-изобретатели. Прошло совсем немного времени, в мировом масштабе, и в промышленных цехах и на конвейерах людей заменили роботы. Они работали четко, быстро, точно, и главное, без перерывов на обед и перекур. Прибыль и производительность труда повысились. Но люди не привыкли останавливаться на достигнутом. Роботы должны стать еще быстрее, умнее и неприхотливее. Кто хочет, тот добьется. И вот уже роботы стали управлять станками и механизмами, а потом грузовиками, погрузчиками, кранами, а за ними автобусами, такси, поездами и самолетами. Постепенно роботы стали занимать сферу услуг. Роботы-продавцы, роботы-официанты, роботы-повара, роботы-парикмахеры и так далее в том же духе. Роботы-официанты обходились без чаевых, а роботы-продавцы никогда не обсчитывали. Робот-повар никогда не пережаривал стейк, а у робота-парикмахера не бывало кривых чёлок и недокрашенных корней.

Вслед за сферой услуг роботы стали внедряться и в личное пространство и быт. Автомобиль с роботизированным управлением, ну разве не чудо. Не нужно учиться водить авто, заучивая сотни дорожных знаков, а потом разминать затекшую спину в бесконечных многочасовых пробках. Не нужно разбираться с сотрудниками дорожной инспекции и страховыми агентами в случае дорожной аварии. Как только все автомобили стали с роботизированным управлением и включились в общую компьютерную сеть автоматического дорожного регулирования, исчезли пробки и аварии, а вместе с ними дорожная инспекция и страховые компании. Все дорожные проблемы стали решаться мощной компьютерной сетью без участия человека. Человеку лишь оставалось комфортно сидеть в автомобиле и наслаждаться поездкой, или сделать важные дела, или просто немного поспать в дальней дороге.

Дом стал образцом передовой инженерной мысли и роботизированных комплексов. Роботы управляли микроклиматом, освещением и доступом в помещения, а также другими, более простыми роботами-пылесосами, роботами-посудомойками, роботами-стиральными машинами и прочими. Домашний робот-повар мог приготовить практически любое блюдо из какой угодно кухни мира, а робот-пылесос не давал пыли ни единого шанса.

Через очень непродолжительный период времени роботы внедрились во все сферы жизни людей. Они были значительно быстрее и сильнее людей, даже в чем-то умнее, но уступали им пока лишь в одном – аналитическом мышлении и умении принимать нестандартные решения. Но прогресс неумолим. После долгих экспериментов ученые создали нейронный компьютер, электронно-биологический мозг, очень похожий на человеческий и обладающий задатками искусственного интеллекта. Нейрокомпьютер умел обучаться, сопоставлять, проводить сложный анализ и даже решать задачи на логику и нестандартное мышление. Теперь осталось только снабдить каждого робота нейрокомпьютером и продолжить их внедрение во все сферы человеческой жизни.

Шаг за шагом, роботы начали занимать все больше ниш и осваивать все больше профессий, которые раньше считались исключительно человеческими. Рабочие, инженеры, служащие, полицейские, врачи, учителя и тысячи других профессий стали вдруг легкодоступными для обладателей нейронного мозга и пластиковых комплектующих.

Заводы и фабрики теперь мало напоминали предприятия, на которых когда-то работали люди. Теперь это была одна большая машина, напичканная роботами и компьютерами, подчиненная электронному мозгу и имеющая механическую логику.

Конечно, у роботов были недостатки. Им были неведомы чувства и эмоции, но это с лихвой окупалось выдержкой, терпением, стрессоустойчивостью и возможностью работать день и ночь напролет. Полицейские теперь не боялись получить пулю, солдаты могли гибнуть тысячами без плача матерей, а судьи и чиновники стали неподкупны. Вместе с отсутствием эмоций роботы не переняли от людей их пороки и плохие привычки. Они остались мыслящими машинами, и только.

Доходы бизнесменов и правительств сказочно повысились, позволив выделить значительную их часть на содержание оставшихся без работы людей. А вскоре уже каждому человеку полагался определенный безусловный доход.

А что же люди? Чем им заняться в свободное от отдыха время? Для человечества начался второй ренессанс с бурным развитием науки и искусства. Театры, студии творчества и музыки росли как на дрожжах. Планету захлестнула волна фестивалей и праздников. Научные симпозиумы и конференции проводились ежедневно и каждый раз с аншлагами.

Но время шло, роботы умнели, впитывая как губка способности людей к абстрактному мышлению, философствованию и творческим порывам. Сначала один робот сыграл в спектакле второстепенную роль, потом второй, третий. И вот уже создался творческий коллектив, состоящий из одних только роботов. И даже режиссер был роботом. Конечно, роботам не хватало живых эмоций, зато они умели копировать и воспроизводить все в точности как у оригинала.

Роботы-киноактеры, еще недавно это звучало как насмешка. Но времена изменились, и вот уже роботы-продюсеры набирают на очередной кинофильм исключительно актеров с механической мимикой.

В науку роботы вторглись решительно и не без помощи самих людей, ведь электронный мозг неутомим и может рождать тысячи гипотез сутки напролет, анализируя и сопоставляя данные с другими такими же исследователями, подключаясь к глобальной информационной сети.

Наконец, настало такое время, что роботы стали делать всё лучше людей, а конкуренцию еще никто не отменял. Свободных вакансий для людей становилось все меньше и меньше, пока, в один прекрасный день, работы не осталось вовсе.

Закрылись училища и институты, а школы стали давать самый минимум знаний. Зачем знания, если их потом некуда применить?

Началась золотая эра человечества – сытая, довольная и беззаботная жизнь на всем готовом. Очередная воплощенная утопия, которая закончилась весьма неожиданно, породив очередного монстра.

Не все люди хотели праздно отдыхать и не работать. Во многих головах начал вызревать протест против сложившейся системы. Кто такие роботы, чтобы оставить нас всех без работы? Мы их создали, или они нас? Они наши помощники, или хозяева? Человеческая раса вымрет, как динозавры, не выдержав конкуренции? Сегодня они лишили нас работы, а завтра лишат хлеба и зрелищ? Доколе?

Сначала такие вопросы задавались про себя, а затем они стали выносится на суд публики. В народе зрело недовольство, особенно в молодежной среде, жадной до всего нового и бескомпромиссного. Появились новые лозунги: «Хотим быть хозяевами своей судьбы и воли», «Свободу труду», «Хотим работы до третьего пота» и все в том же духе. А затем появились и другие: «Перекуем орала в мечи», «Очистим планету от этого механического хлама», «Смерть роботам».

После слов обычно следуют дела, и они не заставили себя долго ждать.

Началось «Восстание людей против машин», как окрестили его позже в учебниках истории.

У роботов был один существенный недостаток, который заложили в них сами люди. Роботы не могли противиться воле своих создателей и не могли в один прекрасный день восстать. Поэтому, люди не получили достойного отпора и действовали максимально агрессивно и безрассудно.

Человек всегда действует по принципу «До основанья, а затем…». Началась настоящая охота на роботов. Их громили везде и всюду. Первыми в утиль пошли домашние роботы с их бесконечными рецептами, уборками и стирками. Затем, твердая и безрассудная рука людского гнева добралась до сферы услуг и управления. Люди словно сошли с ума, наверстывая годы благополучия и благоденствия безумием и варварством. Закон окончился вместе с полицейскими-роботами, которые тысячами валялись на улице, разбитые вдребезги. Безумные, возбужденные толпы перемещались с одного заведения в другое, оставляя после себя горы искореженного металла и пластика, который еще недавно наливал кофе, делал стрижки, выдавал чеки, обучал, назначал, изучал, настраивал, выписывал, готовил, и так до бесконечности.

Правительства, в том виде, в котором они еще остались, не рискнули выдвигать на спасение роботов армию таких же роботов. Поэтому, военные склады с бесконечными галереями боевых армейских роботов не были подняты в ружье и тоже подверглись беспощадному уничтожению.

Безумие нарастало, и вот уже заводы и фабрики попали под каток всеобщей волны разрушения. Промышленных роботов разрезали, сжигали, взрывали, пока от заводов не остались одни пепелища.

На всех заборах были расклеены плакаты: «А ты убил робота?», «Хороший робот – мертвый робот», и все в том же духе.

Количество роботов неуклонно уменьшалось день ото дня, и этот процесс нарастал с лавинной скоростью.

Наконец, очень скоро настал день, когда на всей планете остался один-единственный робот, являющийся экспонатом в музее естественной истории. Он совершенно случайно не был уничтожен, а потом уже его решили оставить, как напоминание о славных победах.

Вместе с роботами исчезли правительства, закон и порядок. На планете наступил хаос, а за ним разбой, голод и смерть. Править бал стали вооруженные банды, а закон был на стороне того, у кого имелся пистолет. Наступили смутные времена, о которых мало кто хотел потом вспоминать.

Но люди все-таки иногда включают разум, ведь разбоем не вырастишь хлеб и не сошьешь пальто. Людей на планете стало слишком много, а хлеба слишком мало, и вот уже лидеры вооруженных группировок сели за стол переговоров с одной лишь целью – найти пути примирения и выработать стратегию выживания людей. О возвращении роботов не могло быть и речи, да и не создал бы их уже никто. Знания о роботах и прочие познания в науке давно канули в лету. Отсутствие учебных заведений и сытая жизнь сделали свое дело. Человечество откатилось на тысячи лет в своем развитии, пока роботы делали за людей всю их работу. Люди забыли элементарные вещи, понятные и доступные любому студенту конца двадцать первого века. Остались немногие, кто знал хоть что-нибудь из того профессионального багажа знаний, который накопило человечество за годы своего развития. Все, что люди умели сейчас хорошо делать, это быстро умирать.

Переговоры военных группировок длились долго, и результатом стало рождение монстра, названного «Кодексом жизни». Вот лишь некоторые выдержки из этого обязательного и жизнеутверждающего документа: «Право на жизнь имеет только работающий человек», «Любой человек обязан работать каждый день», «Трудоспособный возраст устанавливается с момента рождения и до достижения 65 лет», «По окончании трудоспособного возраста человек теряет право на жизнь».

Сложные времена требуют суровых законов, но этот превзошел все, когда-либо принятые. Его логика была проста и в то же время ужасна. Если ты не можешь работать, то не имеешь права на жизнь. «Работай, или умри» – так мог бы звучать лозунг тех дней. Молодые и сильные работают хорошо, бывалые и опытные тоже неплохо. Пенсионеры работают неважно. Им самое время уйти на заслуженный отдых.

«Пенсия и обеспеченная старость? Такой роскоши позволить себе мы не можем» – так рассудили новые хозяева жизни. А надо сказать, что мало кто из людей в те дни доживал и до сорока лет. Пожилых не было вовсе. И тем не менее. Хозяевам мира нужен контроль, и он был изложен в «Кодексе жизни».

Закон был донесен до масс и начал исполняться. Опять, в который уже раз, начались грандиозные стройки под дулом автомата, где лучшим другом была кирка и лопата. Работа шла на износ. Люди мёрли как мухи. Больные, немощные и старики пускались в расход без суда и следствия.

Поначалу, возраст людей, во исполнение «Кодекса жизни» определялся на глаз, с большой погрешностью. «Пожилой – в расход» – это была, пожалуй, любимая фраза сотрудников новой Службы Вершителей Кодекса, которые бесчинствовали не хуже разбойников с большой дороги.

Однако, время шло. Работа и труд сделали свое дело. Разбойников становилось все меньше, а порядка больше. Вновь стали складываться отношения, похожие на государственный строй, только во главе угла теперь стоял «Кодекс жизни». Ты жив, пока работаешь, и работаешь для того, чтобы жить, пока разрешает Закон. Неразберихи больше не было, как и не было несправедливо убиенных. Провели импровизированную перепись населения. Каждому человеку присвоили его личный номер и внесли в картотеку, указав его возраст на момент внесения. Были, естественно, некоторые сложности. Картотека была бумажной, к тому же, каждый хотел прожить подольше, и как мог уменьшал свой возраст. Доходило до смешного, когда здоровенный мужик с бородой указывал возраст 18 лет. Верили не всем. Последнее слово, как всегда, оставалось за государством.

Служба Вершителей Кодекса, или «Ангелы смерти», как называли их в народе, работала не покладая рук. Но теперь пожилых людей не убивали прямо на улицах. Сначала у них узнавали их личный номер, сверяли его с картотекой, и потом могли уже увезти в неизвестном направлении.

Никто не хотел умирать, а идентифицировать человека по внешности, описанной на бумажной карточке, бывает очень сложно. Отцы называли имена сыновей, матери вспоминали имена дочерей, а гордые одиночки запоминали личные номера своих молодых приятелей, похожих на них. Система начинала давать сбои. Служба Вершителей Кодекса не справлялась, а количество пожилых людей неуклонно увеличивалось. Но Закон всегда изворотлив, и вот, кто-то вспомнил про последнего целого робота, оставленного экспонатом в музее. «Вот если бы каждому человеку зашить под кожу его электронный номер, а данные с него передавать в единый центр информации» – предложил один из головорезов Службы. «Здорово, но где мы возьмем центр информации?» – скептически отозвался другой. «Я видел в музее последнего живого робота. Знаете, что это такое? У него электронная башка, которая может помочь в этом деле» – ответил первый головорез, поигрывая блестящим пистолетом.