20

– Кажется, на хвосте у нас – два прокурорских дебилоида! – сказал Тимур тоном, в котором, как показалось Дровосеку, было мало оптимизма.

Хотя, вполне возможно, что ему так лишь и впрямь почудилось!..

– Ну, не совсем на хвосте… А так! Копают они там что-то!

– Клад, что ли, нашли?! – невпопад сострил Дровосек.

– Ага! Сокровища Монтесумы – бывшего депутата Государственный Думы!.. Слыхал про такого?!

– Нет!.. Я… Как его?.. Про Монте-Кристо читал!..

Стараясь обратить все в шутку, Тимур давал понять Дровосеку, что контролирует ситуацию: иначе и быть не могло!..

– Так, вот! Разберешься хотя бы с одним из мусоров для начала, но без самодеятельности!..

– А ты уверен, что у меня получится?

– Это ты должен быть уверен, а не я!.. За убийство своей жены ты уже заработал пожизненный срок! Разве не так?.. И не заставляй меня лишний раз напоминать тебе об этом!.. Пусть лучше будет одним мусором меньше, чем одним уркой больше!.. Слишком много и тех, и других развелось! Уже по улице спокойно пройти нельзя: или в КПЗ заберут, или кошель, не успеешь моргнуть, из кармана выудят!..

Тимур умел убеждать!

– Это – твоя следующая ступень на пути к свободе!..

Дровосек с облегчением вздохнул, словно и впрямь ощутил ту самую свободу, о которой говорил ее ярый приверженец из преисподней…

Тимур догадывался, что по своей, уже отчасти подпорченной плесенью житейских невзгод сути, его странный зомби был философом. Иначе говоря, несколько трусоват. Поэтому, прежде, чем решиться на что-то, он должен был обосновать для себя целесообразность этого поступка. Это придало бы ему гораздо большую уверенность в себе, а, значит, обеспечило бы успех в том, в чем, как считал Тимур, сосунок этот, еще не очень-то и преуспел. Хотя нельзя было сказать, что Тимур был чересчур недоволен Дровосеком. Нет!.. Не чересчур, а так, самую малость…

– Это – тебе на чупа-чупсы!

Скомкав, Тимур швырнул к нему через стол несколько долларовых банкнот. Прямо на колени!

Лучше бы он не был с ним так пренебрежителен и груб! Дровосек испытывал двоякие чувства к своему Учителю. С одной стороны, он ощущал все большую нужду в деньгах, которыми регулярно снабжал его Тимур, поскольку был теперь в некотором роде человеком семейным. С другой, он все больше начинал откровенно недолюбливать Тимура. Но тот, как будто бы этого не замечал… Или делал вид?..

21

Макс ужасно злился на брата. Что ему других баб мало? Зачем ему – Ксю? А она-то – тоже хороша! Мозги всем подряд пудрит, а сама!..

Макс хотел как-то повлиять на Фому, чтобы он прекратил водить шашни с несовершеннолетней. Но в ответ на вполне определенные намеки младшего брата, тот делал удивленное лицо: мол, о чем ты братишка?.. И обезоруживающе улыбался.

– Смотри, на секцию сегодня не опаздывай!

Макс тотчас вставал в стойку и набрасывался на Фому, который охотно принимал вызов. Понятное дело, что все это была лишь игра. Иначе, Максу крепко не поздоровилось бы… Но Фома никогда не переходил грань дозволенного. После того, как родителей не стало, кроме младшего брата у Фомы никого не было. Макс прекрасно понимал это и отвечал Фоме взаимной любовью. Нет, конечно же, у Фомы с Ксю не было ничего серьезного! Иначе, он признался бы ему… Не чужой, все-таки! И его настоящий соперник… «Но почему? Почему все должно доставаться таким, как Беловы?» – думал Макс. Всегда сытый, и опрятно одетый Белов немало раздражал Фому. Но это был его друг…

Рукопашный бой! Это являлось единственным, в чем Чернов превосходил товарища. Но Дэн как будто бы ничуть не досадовал на это. Или не показывал вида… Он стоял напротив Макса, утирая ладонью в кровь разбитый нос.

– Запомни! Ты никогда не справишься со мной!.. До тех пор, пока я тебе этого не позволю!

Это было не только соперничество. Это еще была и месть за то, что девушка, в которую они были оба влюблены, в конце концов, предпочла Дэна. Макса это тихо бесило.

– А – ну, еще!.. Еще разок!..

Макс давал шанс Белову отыграться.

– Да, хорош! Не хочу я больше… Силы надо поберечь!

– Для чего тебе их беречь?

– Как, для чего? Для учебы!

– А я думал ты для Ксеньки их бережешь! Что, не так скажешь?

– Это тебя не касается!

– Почему не касается? Что, разве ты – мне уже не друг, раз поделиться со мной своим самым сокровенным не хочешь?

Чернов, полагая, что Ксю не питала никаких серьезных чувств ни к одному из них двоих, словно издевался над Беловым. Ему было завидно, что его товарищ имел все то, чего Чернов был лишен с самого детства. И хотя Дэн не умел читать чужие мысли, надо было Максу знать наперед, что, если от околицы до плетня рукой подать, то от дружбы до вражды – и того меньше. И в этом Чернов убедился очень скоро.

…Макс все чаще замечал, что в последнее время Фома частенько бывал не в настроении. То ли на работе у него не ладилось, или – еще чего, он не говорил. А Макс не хотел лезть на рожон и потому ни о чем спрашивать у брата не решался.

А в один прекрасный день Макс, как обычно, вернулся со школы домой. Он удивился, когда услышал голоса в комнате. Значит, Фома не пошел нынче на работу? Переступив порог, он обнаружил в комнате того, с кем хозяин дома вел беседу. Сидя за столом, он и его гость распивали полулитру.

– А, Макс! Знакомься, это мой – кореш, Герасим! Вместе в спецназе служили!

С самого первого взгляда спецназовец не понравился Максу. Было в его взгляде из-под темных нависших бровей что-то, точно ночь в диком лесу, пугающее.

– Это – не тот, который Му-Му утопил? – сам того не ожидая, съязвил Макс.

– А, братан у тебя – ничего! Острый на язык! – на свой лад отреагировал на подобную шутку Герасим.

– Му-Му! Тоже мне, невидаль какая! Нашел писатель, кого жалеть… – пьяно ухмыльнулся Фома. – Знаешь, сколько у моего кореша на счету смертей?.. И – ничего! Спит себе спокойно… Гады эти не заслуживали того, чтобы белый свет поганить!.. Мрази! Из-за них и меня списали со счетов. Теперь вот на тракторе серозем давлю…

– Брось, Фома, психику пацану ломать! Мал он еще, знать про такие вещи!

– Мал, говоришь? Да, ни хрена подобного!..

– Давай, лучше выпьем!

Они чокнулись и молча опорожнили стаканы.

– Фома говорит, что на службу в спецназ тебя и твоего кореша отправить хочет! Я правильно понял, Фома?

Фома согласно кивнул.

– Зачем спрашиваешь? Я ж тебе все в письме написал!

– Ну, мало ли! Вдруг пацаны возьмут да передумают!

– Не передумаем! – решительно возразил Макс.

Герасим посмотрел на него так, словно очередью из автомата насквозь прошил. Только, что крови нигде не было видно. И Чернов-младший оставался цел и невредим.

– Ну, коли вопрос ребром встал, похлопочу я у ротного за вас ребятки! В наше время таких отчаянных голов на вроде нашего брата или, как нас по-другому называют, добровольных самоубийц, днем с огнем не сыскать! Все жить хотят!.. И хорошо жить!

Когда Макс проснулся на следующее утро, то гостя в доме не обнаружил.

После его отъезда Фома загрустил еще больше.

– Да, что с тобой такое происходит, Фома? – наконец, не выдержал Макс.

– Много будешь знать, академиком станешь! А академики в спецназе не служат! Понял?

– Что же они делают?

– А то, не знаешь?.. Академничают на наши головы!

– У тебя на все готовый ответ имеется!..

Но Макс ошибался…

22

– Дэн! Ты… А, впрочем!..

Вид у Ксю был такой, словно она хотела ему сказать о чем-то важном, но все ждала подходящего момента, который вот-вот должен был настать, но этого почему-то не происходило…

Когда они шли через пустырь, Ксю все время оборачивалась и внимательно вглядывалась в полумрак, словно и впрямь боялась чего-то. Но, убедившись, что все ее страхи – пустые, на время успокаивалась. Потом она оборачивалась снова. И – так, по нескольку раз, пока пустырь не оставался далеко позади. Дэн же, словно не замечал ничего вокруг. Он был на седьмом небе от восторга оттого, что она шла с ним рука об руку, и хотел, чтобы это длилось, как можно, дольше!..

– Зайдешь в гости? – спросила девушка, когда они уже подходили к ее дому.

– Это еще – зачем? – забеспокоился Дэн.

– Мой батон с тобой поближе познакомиться хочет!

– Батон?..

Внезапно остановившись, она приблизилась к нему вплотную, так, что даже через одежду он явственно ощутил ее тепло и… Маленькие упругие груди! Она словно набросила невидимое лассо на шею своего обожателя. А он охотно позволил ей это сделать!

– Я так называю его потому, что он серый хлеб совсем не ест… Из принципа!

– То есть?

– Просто, серый – это не его цвет! Батон говорит, будешь есть серый хлеб в волка превратишься.

– А он, что – оборотень?

– Угу! – со смешком ответила она. – В обычные дни он – как все люди, а в полнолуние за полночь по лесу рыщет в поисках жертвы!..

Как сказала Ксения, это он настоял, чтобы лично познакомиться с Беловым.

– Да, вроде бы мы уже встречались с твоим предком, и наше первое знакомство показалось мне даже очень впечатляющим!

– А! Ты – про это! – рассмеялась Ксю.

– Тебе смешно! А у меня синяк под глазом сошел только через неделю…

– Ах, ты – бедненький мой! Ах, ты – мой пупсик!..

И он почувствовал, как ее влажные губы ткнулись ему в щеку. Дэн сперва даже не поверил своему счастью! Неужели Ксю его …? Нет, этого просто не могло быть! Наверное, ему так только показалось!..

– Значит, ты и есть наш зятек будущий? Или Ксенька тебя всерьез не рассматривает? Голову нам морочит… – перво-наперво, с усмешкой изрек родитель Ксю, как только Дэн очутился в доме Рощиных.

– Пап! Прекрати! Не вгоняй в краску моего ухажера!

– Ну, извини, дочь! Я не думал, что он у тебя – такой робкий…

– Я – не робкий! – запальчиво возразил Дэн. – Зря вы так думаете…

– А вот мы щас и проверим! Садись с нами за стол. Борщ будешь?.. А самогон?..

Дэн, не поморщившись, хлобыстнул целый стакан самогона.

– Вот! Это – по-нашему, по-мужски…

Можно было подумать, что лупить стаканами самогон, чем почти ежедневно занималась вся мужская половина деревни, причем с утра до вечера, было ее тщательно продуманной тактикой и стратегией, без которой нельзя было выжить!..

Больше Белову не хотелось заходить в гости к Ксении. Почти каждый вечер, не считая тех дней, когда посещал спортзал, он провожал ее до дому. Но возле калитки они прощались…

23

Как-то придя со школы Макс обнаружил на столе сверток. Это был тормозок Чернова старшего. «Наверно, в спешке забыл!» – решил Макс. Схватив его, он отправился на колхозное поле. Еще издали юноша увидел трактор Фомы. Но в этот раз он почему-то не взрыхлял землю, а был неподвижен. Приблизившись, Макс заметил рядом с братом, который стоял опершись ногой на гусеницу, еще одну человеческую фигуру. Когда до них оставалось метров сто, не более, Макс замедлил шаг. Прямо к пахоте жался небольшой березняк вперемежку с кустарником. Чернов, не задумываясь, юркнул туда, затерявшись среди деревьев. Вскоре он оказался так близко от Фомы и, как оказалось, его собеседницы, что мог слышать их разговор, оставаясь незамеченным. Она стояла к нему спиной, но не узнать ее он не мог. Это была Ксения!

– Я не могу больше так, не могу! Нам не нужно встречаться!..

Она резко повернулась, чтобы уйти.

– Да, постой же ты! Постой, говорю!

Он крепко схватил ее за плечи.

– Нет у меня кроме тебя никого! Нет! Ты мне веришь?

– Хм… Отчего же на тебя мужики из соседнего села зуб точат?

– Потому и точат, что я им, как кость поперек горла! Не даю свои правила в нашем селе устанавливать! Всякой дрянью пацанов и девчонок пичкать…

– А у меня совсем другие сведения! – горячо возразила Ксю.

– Какие же – это, другие? – подозрительно спросил Фома.

Было заметно, что он едва сдерживался, чтобы не закричать на девушку.

– А вот такие! Обрюхател ты на стороне одну несчастную бабенку… А она, не будь дурой, растрезвонила об этом на всю округу! Надо ж ей было как-то себя оправдать. И того, кто с ней сотворил неладное призвать к ответу…

– Чушь – все это, несусветная! Сплетни! Где – доказательства, что в этом есть хоть доля правды?

Ксения неуверенно пожала плечами.

– Я тебе ничего доказывать не буду! Даже, если это случилось, я все равно тебя люблю! Вот только любви нашей скоро конец придет, так и знай!

– С чего это, ты так решила?

– А с того, что уже вся деревня про нас – в курсе…

И потом, кажется, меня кто-то преследует!..

– Да, да! Ты рассказывала мне об этом…

Взгляд Фомы сделался задумчивым.

– Ты не знаешь, кто бы это мог быть?

Фома отрицательно покачал головой.

– Знал бы, так поверь мне, руки, ноги бы ему переломал…

– Я думаю, не к добру – все это! – заключила девушка, оглядываясь по сторонам. – Всё – против нас! Всё! Я боюсь за тебя и за себя! Я думаю, что хотя бы некоторое время нам не надо встречаться…

Ксения протянула руку и коснулась его лица. Прижав к губам, он стал страстно целовать ее тонкие пальцы. Но только этим дело не закончилось. Стиснув девушку в своих клешнях, вскоре Фома стал вытворять такое, что Макс поскорее зажмурился.

Стараясь ни чем не выдать своего присутствия, Макс стал потихоньку выбираться из березняка, решив, что его старшему брату в этот раз лучше обойтись без тормозка.