По дороге к холодильнику, который стоял близко к прихожей, парень услышал лёгкий шорох. Он прислушался и не сразу понял, откуда идёт звук. А слышался он из-за закрытой входной двери в квартиру. Парень на цыпочках подошёл к железной преграде, скрывающей его жилище от внешнего мира, посмотрел в глазок. Сначала ничего нового в привычном интерьере, состоящем из бело-зелёных стен, трёх дверей, лестницы и лифта, он не увидел. Всё так же территорию этажа освещала одна тусклая лампочка. Шорох прекратился, но Антон услышал чьё-то тяжёлое дыхание. Человек так дышать не мог, слишком долгими были промежутки между вдохом и выдохом. Через несколько секунд он увидел старуху. Она появилась так неожиданно, что молодой человек чуть не закричал. Вовремя сдержался, но, казалось, что старуха что-то почуяла. Она стала всматриваться в дверной глазок со своей стороны, но, разумеется, ничего увидеть она не могла. Её глаз не было видно вовсе, лишь две глубоких складки морщин в которых можно было рассмотреть лишь черноту. Это продолжалось не долго. Вскоре старуха развернулась, и пошаркала в сторону лестницы. Она ушла, с трудом преодолев несколько ступеней. Дальше была стена, которая скрыла её дальнейший путь от взора до смерти напуганного молодого человека. Старая женщина была одета во всё чёрное, чем ещё больше напоминала бабу-ягу. Парень никогда не думал, что будет так бояться мифического персонажа, живой подражатель которого только что чем-то был занят у двери его квартиры.

Очень жутко и неловко наблюдать за тем, как кто-то сходит с ума.

Наутро Антон раньше всех вышел из квартиры. Он был уверен в том, что на двери должны были появиться новые знаки, но дверь была чистой. Для него осталась загадкой цель ночного визита сумасшедшей старухи.

Вечером он всё рассказал за ужином своей семье. Мать ему не поверила, сказав, что это уже не смешно. Ей просто не хотелось связываться со старой ведьмой. Она её боялась. И отрицанием слов своего сына, она надеялась отвести беду от своей семьи. Поэтому разбираться по поводу возможных ночных визитов она не собиралась, как и отец. Он лишь отмахнулся, пригрозив вызвать психиатрическую бригаду обоим в том случае, если станет свидетелем неадекватного поведения со стороны старухи или Антона. Мужчину больше тревожили неприятности на работе – начальство предъявляло всё больше и больше претензий. До пенсии хотелось доработать без серьёзных эксцессов. Поэтому Василий был хмур. А Роман посоветовал брату написать об этом новое стихотворение. В общем, Антон снова пожалел обо всём, о чём только можно было пожалеть в сложившейся ситуации.

В этот же самый день Влад написал докладную руководству по поводу ненадлежащего отношения к своим рабочим обязанностям своего подчинённого Вениамина Матвеева. В документе он просил посодействовать руководящие органы в нормализации дисциплины сотрудника путём лишения виновного премиальных выплат за текущий месяц. Руководство завода согласилось на эти ограничительные меры, заодно сделав публичный выговор Матвееву. Не избежал выговора и сам Влад, правда, слова недовольства ему были высказаны в приватной беседе с руководителем подразделения. Большой начальник посетовал на недостаточный авторитет Бекетова, на его мягкотелость (за подобное нарушение следовало бы вообще уволить сотрудника). Так же в упрёк прозвучали слова об его инициативе по трудоустройству этого самого нерадивого сотрудника, нарушителя трудовой дисциплины. Разумеется, Влад пообещал нормализовать работу команды, и повлиять на самое слабое звено в некогда крепкой цепи трудового коллектива. Но мужчина совершенно не знал, как осуществить это влияние. Он лишь надеялся, что выговор и финансовые ограничения заставят молодого человека задуматься о лучшем исполнении своих обязанностей. Либо же это его могло заставить в очередной раз взяться за поиски новой работы.

Влад шёл по цеху, внутренне готовясь к неприятной встрече с Вениамином. Сегодня они ещё толком не виделись, и произошедшие события должны были как-то поспособствовать тому, чтобы у них состоялся разговор по существу, в ходе которого Влад хотел объяснить свою позицию по данному вопросу и предложить варианты действий для того, чтобы подобное больше не повторялось. О возможном увольнении намекать не хотелось, он всё ещё надеялся на добросовестность сына своего давнего знакомого.

Но разговора, как такового, не получилось. Веня, высокий молодой человек с модной причёской, появился внезапно, склонился вплотную над низким и полным начальником, схватил того за ворот рубашки, и высказал в глаза всё то, что он о нём думал. Его речь была не долгой, но красочной и лаконичной. Если опустить все нецензурные выражения и слова-паразиты, то смысл слов был сведён к тому, что он не уважает жабу за ябедничество и неумение руководить. Ещё он указал, куда именно нужно пойти начальнику со своими жалобами. Однако, выговорившись, парень резко удалился сам.

Влад так и остался стоять в растерянности посреди огромного цеха, которому он отдал значительную часть своей жизни. В горле застрял ком. Мужчина удивлялся наглости современной молодёжи. Была обида и на себя самого, за то, что Влад не смог ничего сказать в ответ. Может, от природной застенчивости, а может, и просто – от нежелания разговора в стиле «дурак – сам дурак». Так или иначе, в череде траурных и мрачных дум Владислава Бекетова, появилась и новая навязчивая мысль о той обиде, которую нанёс подчинённый своему добродушному руководителю. В это же время, высшее руководство завода пришло к выводу, что пора бы сместить Бекетова с заменяемой должности, раз он вконец расклеился, и не может удержать дисциплину в коллективе на должном уровне.

Но как только Влад переступил порог своей собственной квартиры, он забыл обо всех рабочих неприятностях. Ему просто стало ужасно одиноко. Не кому было пожаловаться на трудности, не кому было утешить его печаль. Хоть он и не был ранее замечен в таких вещах, но сейчас особенно хотелось кому-нибудь пожаловаться на всё. Чтобы от сердца отлегла тревога. Но ничего не изменится, не осталось близких людей в этом чужом мире. Тяжёлая депрессия обнимала его плечи, не давая расправить дряблую грудь, в которой билось больное, уставшее сердце. Скулящая тоска заставляла вечно опускать взгляд себе под ноги даже там, где дорога не предвещала никаких подвохов и неровностей. Горечь от всего прожитого, но не пережитого, отравляла воздух, пищу, воду, всё вокруг. Делала даже самые яркие краски тусклыми, не ласкающими взор. От пустоты в квартире и в самой душе становилось жутко. Очень часто именно эта жуть и мешала достать из шкафа бутылку водки. Больной желудок не смог бы справиться с большой дозой, и сердце точно отказалось бы биться после этой полулитровой порции яда.

Но Влад не спешил открывать бутылку и доставать гранёный стакан. У него ещё была какая-то надежда. Ему не хотелось размышлять о бесперспективности своих ожиданий. Ему для жизни было достаточно того, что они есть, но что конкретно они из себя представляют, ему знать не хотелось. Ожидание – робкое подобие надежды.

Несколько лет назад его жена рассказала ему, что у них в доме живёт бабушка, которая может предсказывать будущее, давать какие-то советы в трудных жизненных ситуациях, ещё она могла навести порчу и сделать приворот. Тогда они посмеялись над этим, но сейчас он в который раз вспомнил про ведьму, и ему захотелось сходить к ней и узнать… жива ли его дочь. Но нерешительность и нежелание знать страшную правду мешали этому. Да и немаловажным фактором было то, что он не верил ни в какие паранормальные явления. Но вдруг всё-таки не зря столько людей верят в бога, жизнь после смерти, порчу и предсказания? Вдруг то, что выходит за рамки логики, обыденности, нормальности, в конце концов… вдруг это и есть правда? Вдруг мир, успешно обоснованный в своём существовании великими учёными умами, допускает в себе и то, что нельзя объяснить никакими законами? Если это так, значит и в этом мире найдётся место для чуда. Или хотя бы для справедливости.

В ту ночь Владу приснился страшный сон, в котором он, обезумев от ярости, начал крушить всё вокруг. Все преграды перед ним разлетались в клочья, когда он махал своими руками во все стороны. Потом в его сне появился Вениамин. И ему тоже не поздоровилось – Влад с лёгкостью открутил ему голову. Но перед ним возникло ещё несколько Вениаминов, которые смеялись над ним. Они тоже получили по заслугам. Мужчина разрывал тела этих гадов с немыслимой лёгкостью. Разорвав последнего из сотни, он успокоился. И забылся в сладком сне.

А на утро, выходя из своей квартиры на работу, он увидел на своей двери знаки, нарисованные мелом. Узорчатый крест, обведённый тремя кругами. Испугавшись этой шалости, он попытался поскорее всё стереть. Получилось это не сразу, и Влад чуть было не опоздал на работу. Весь день он провёл в мрачных мыслях. Не хватало ещё местных хулиганов на его голову.

Отработав смену, он возвращался домой, ведя аккуратно автомобиль по обледенелой после заморозков дороге. Чернел ноябрь, зазывая ночь. Мрачнели мысли мужчины. А что если символ на его двери был каким-то особым знаком? Знаком того, что пока есть хоть какие-то возможности в жизни, их надо использовать? Даже там, где бессильна реальность, пусть чудеса решат всё исправить.

Спустя час, в квартиру старой ведьмы тихо постучался Влад Бекетов. Он жутко нервничал, и ему было стыдно за то, что он решился связаться со всем этим паранормальным сумасшествием.

Он помнил, как его жена рассказала, что странная бабка денег не берёт, и за услуги ей платят едой. И не просто едой, а свежим мясом, свининой. Но Влад купил помимо свиного мяса, ещё и других продуктов: масла, молока, яиц, хлеба, консервов. Он хотел полноценно расплатиться за оказанное ему внимание и помочь пенсионерке с продуктами. В необходимости своей помощи он убедился, увидев убогое убранство маленькой квартиры. Впрочем, старуха заинтересовалась только мясом.

– Ты слаб, да. Твоя злость взаперти. Не сразу заметно. Хочешь быть сильным? – неприятным голосом произнесла старуха, когда они прошли на кухню, в которой тускло горела лампочка, свисающая с потолка.

Если бы Влада попросили рассказать о том, какой была кухня старухи, то он бы сказал просто: тут пусто, холодно и неуютно, будто здесь живёт не человек, а лишь его унылая тень. Странные мысли пришли в голову Влада. Он не любил ни метафоры, ни лишние словообразования, но в тот момент его фантазия вовсю трудилось над определением придуманного им словосочетания – тень человека. Себе он тоже дал определение тень человека. Тот, кто пытается жить обычной жизнью, не используя все её блага. Тихо, незаметно, без удобств. И этого достаточно. Тень человека не нуждается во всём том, в чём нуждается человек.

Но здесь не пахло лекарствами и старостью. Пахло чем-то другим. Но тоже не приятным.

– Сильным? – не понял Влад. Да, он хотел бы стать сильным, но его больше интересовало совершенно другое. – Я хотел бы узнать, жива ли моя дочь и где она находится?

– Скажу, да. Но, не всё, нет. Поспишь здесь, а утром поведаю, в каком из миров твоя дочь. В этом ли слабом мире. Или ушла куда всерьёз и надолго. Где именно она, невозможно увидеть, нет.

– Хотя бы, – не верил ей Влад. – Спать пока как-то не хочется. Может, я дома посплю?

– Здесь. Или уйдёшь. Да, – сказала бабка. С её губ обильно потекли слюни, и она поспешила их вытереть рукавом.

– Ладно, извините. Я всё сделаю. Спасибо вам!

– Сиди здесь, да, – старуха вышла из кухни, прихватив пустую стеклянную банку, ёмкостью в один литр.

– Да, спасибо, постою, – Влад стеснялся и немного боялся ведьмы.

Та вскоре вернулась. В банку было налито немного тёмно-зелёной жидкости. Бабка разбавила её водой из крана. Потом она положила ёмкость перед Владом на стол.

– Пей.

– Спасибо, но не хочется, – брезговал Влад. Его продолжали смущать капающие на пол слюни старухи.

– Значит, тебе не хочется знать про свою дочь, да! – сказала ведьма и медленно протянула свою костлявую руку к банке. Но мужчина опередил её. Он залпом выпил противное зелье и вернул пустую банку на стол.

– Хочется знать! – сказал он.

– Пройди в комнату, ляг спать, да, – сказала ведьма, показав ему на дверь.

– Спасибо, но пока не хочется, – сказал Влад, но в этот же момент у него сильно закружилась голова.

По стенке он проследовал в комнату, где лёг на старый диван. Что делала бабка, он не видел. Лишь только он лёг, не сняв куртку и даже не разувшись, то быстро начал проваливаться в бессознательность.

На стене он увидел огромный символ. Такой же он обнаружил на своей входной двери сегодняшним утром. Значит, это был знак.

Влад уснул тяжёлым сном.

Его организм привык просыпаться рано утром без будильника. В этот раз он проснулся тяжелее обычного. Но за окном ещё было темно, значит, привычка работала исправно.

Было утро субботы, на работе был выходной. Влад не сразу вспомнил, зачем он спал в чужой мрачной квартире. Теперь настало время всё узнать.

На кухне было так же темно, как и в комнате. Бабка сидела за столом и не двигалась. Влад очень напугался. Когда старуха заговорила, он напугался ещё сильнее. К её хриплому, булькающему голосу было сложно привыкнуть.

– Рано встал, да. Но, не важно, нет. Всё равно немного узналось, – сказала она.

– Что узналось? – спросил Влад. Во рту его пересохло, и он очень хотел домой.

Он не верил, что старая женщина скажет что-то толковое. Так и получилось.

– Свою дочь Агату в этой жизни ты не увидишь. Нет. Но она пока живая, она в этом мире. Да. Она проживёт дольше тебя. Дольше. Время быстрое, твоё здоровье плохое. Да, – сказала ведьма и замолчала.

– Если это всё, то я пойду? – разочарованно сказал Бекетов.

– Да, – повторила старуха.

Мужчина медленно вышел из квартиры. Его воображение рисовало ему страшные гримасы, которые были на лице старухи, когда она сидела на кухне в темноте. Ему казалось, что с ней точно было что-то не так.

С другой стороны, то, что она сказала, выглядело обычным шарлатанством. Но он не жалел о том, что пошёл к ней и отнёс продукты – так он хоть немного помог малоимущей пенсионерке. Но её словам была грош цена.

Мужчина поднялся на свой этаж, вошёл в пустую квартиру. Избавился от верхней одежды, сходил в душ. Сонливость его не отпускала, и, немного перекусив, он решил немного вздремнуть.

О старухе он вновь ненадолго вспомнил лишь перед сном. Она сказала, что его дочь зовут Агата, но Влад не называл её имени. Впрочем, они жили в одном доме много лет, она просто могла знать эту информацию.

* * * *

Субботним вечером в кафе встретились два брата: Рома, улыбчивый парень спортивного телосложения, и Антон, худощавый юноша, который иногда носил очки, которых ужасно стеснялся. Его зрение позволяло не использовать их в повседневности, если не нужно было писать лекцию, работать с компьютером или делать какую-нибудь работу с мелкими предметами, но сегодня его брат настоял на том, чтобы тот надел «свои окуляры», ведь в них он, по мнению Ромы, выглядел «старше и солиднее». Антон послушался, но чувствовал некоторый дискомфорт. Зато в них он реально лучше видел этот хмурый мир, в котором на время поселилась поздняя осень. Здесь всё приходит на время и очень редко остаётся навсегда.

Девушки немного запоздали. Подруга Ромы, и сокурсница Антона по учёбе в меде, стройная брюнетка Инна, привела на встречу свою подружку-ровесницу, тоже не менее стройную и симпатичную блондинку Анну. Свободную девушку хотели познакомить с Антоном и оторвать его от компьютера, которому тот стал посвящать слишком много своего времени. Парень был не против, да и Аню тоже интересовали новые знакомства. Подруги были чем-то похожи в своём поведении – обе вели себя позитивно, много шутили и смеялись. Парни тоже вскоре стали чувствовать себя раскрепощено, когда выпили немного пива, и влились в общее течение разговора, в котором девушки доминировали, наперебой рассказывая об особенностях своей учёбы. Если Инна, так же как и Антон, пыталась получить медицинское образование (обоим учёба давалось достаточно успешно), то Аня училась на экономиста. Роман вклинился в беседу, вызвав интерес к своей учёбе на юридическом факультете, желанием служить в полиции. Антон же изредка вставлял свои комментарии, особенно дополняя рассказ Инны о том, как они всей учебной группой ходили на вскрытие трупа, и им не стало плохо от этого зрелища, как некоторым однокурсникам, которые не смогли полноценно изучить эту процедуру.