Глава четвертая

Стоило нам выехать за пределы поселка, как электромобиль ощутимо затрясло по ухабам грунтовой дороги.

– Асфальт надо укладывать! – Арсений наклонился ко мне. – А то высокие персоны со стороны колониальных властей зачастили к нам в гости. Вот губернатор напрашивается.

– Пока никаких контактов. Только с представителями Ордена и короля Унерланда. Как дела у Алексея? Кстати, где он?

– М-мм.… Тут такое дело: как было решено на совете, Алексей налаживает тесный контакт с этими, представителями Ордена. Особо внимательно он подошел к налаживанию контакта с легатом Жедалом. Этот легат оказался тертым калачом. Как и положено сановнику Ордена – жаден, честолюбив, одержим манией забраться на самый верх власти. Ещё одна черта – женолюбив, любит хорошеньких простушек. После хождения Алексея в высшие круги светского общества Афеции, этот Жедал уговорил нашего главного инженера, и они отправились в храм любви. Выбрали самый лучший.

Я фыркнул от смеха:

– Что, посетили храм Тиассы?

– А вы откуда знаете? – в свою очередь удивился Арсений.

– Не так уж и большой секрет! Я видеоролик смотрел, там гвардейцы трепались об этом храме любви.

– Ясно! Так вот они прихватили Михатя, это посол торговой республики, хотя он такой же посол, как я император Тибота! Шпик он, наверное, ещё и резидент. Держит целую сеть шпионов и соглядатаев. Так вот они втроём зависли в храме любви у озера Белых Лилий. Алексей здорово подналёг на местное винцо. Понесло инженера на подвиги конкретно! Скажу по секрету, вино это изготовляют жрицы любви. Очень дорогое по местным ценам! –

Арсений наклонился ко мне и таинственно прошептал:

– Говорят, они в него добавляют содержимое семенников самцов зелёных обезьян!

– Вот как! Надо будет попробовать. Ты давай не болтай, следи за дорогой, улицы узкие – кто тут автомобиль видел?

Автомобиль тут никто не видел. Поэтому, увидев, многие просто замирали от изумления, а потом бросались наутёк.

– Включи фары, и, когда выедем на площадь, посигналишь!

Точно, едва мы свернули на брусчатку центральной площади, свет фар, звук сигнала заставил толпу замолчать и расступиться, и мы прямиком подъехали к губернаторскому особняку. Стоявшие на крыльце люди с изумлением взирали на наш автомобиль.

Не знаю, что заставило Арсения поступить так, но он жестом руки попросил меня пока не выходить из машины, выдернул откуда-то толстенную золотую цепь, сплошь увешанную бляхами, в центр которых были вставлены крупные рубины, накинул её мне на шею:

– Сидите, пока я не позову! – Арсений вышел из машины, зачем–то прихватив с собой чехол из пушистой синтетики, обошел автомобиль, открыл дверцу и зычно бросил в толпу:

– Их великое высочество, великий бог и король всех богов – светлейший Ксанд!

Подал мне руку и, зажав под мышкой чехол, рухнул на колени.

Люди в толпе, словно под гипнозом, последовали за ним. Местная знать, потрясенная моим прибытием, а ещё больше моим нелепейшим нарядом – а был я в банальном синем спортивном костюме, поверх которого болталась золотая цепь якорной толщины – следом за моим охранником немедленно опустились на колени.

Арсений и дальше повел себя более чем странно: вскочил с колен, подал мне руку и провёл меня на крыльцо. Бросил на пол роскошно – белый пушистый чехол от сидения и заставил встать на него.

– Люди Горни! Встаньте с колен! Великий бог синевы Ксанд намерен выслушать вас и говорить с вами!

Никогда я не слышал такой тишины, когда толпа разгорячённых и возбужденных людей вставала с колен. Легкий ропот послышался среди знати, одежды которых резко отличались от остальных.

– Король Ксанд! Сам великий король пришельцев!

Вдруг вперёд выскочил плешивый и рыжебородый монах:

– Люди порта Горни! А откуда известно, что это король Ксанд?! Где его пышная свита?

Где воины его охраны? И почему из знаков богатства только цепь из солнечного металла?! Совсем недавно мы познакомились с его помощником – учителем Алексом. Он был богаче этого самозванца в тысячу раз! Это не король Ксанд! Это не король великих богов. Смотрите! Смотрите все! Это самозванец!

Я вспомнил, как психологи убеждали меня нарядить Алексея в наряды, которым может позавидовать разве что попугай. А его сундуки и ряженая охрана?

Увы, психологи оказались правы!

Величие человека здесь ценят по тому, сколько у него есть золотых и серебряных монет.

Не говоря ни слова, я активировал информационное поле системы, и тотчас ниоткуда, сбоку от меня, возник роскошный трон. Даже Арсений задохнулся от изумления и плюхнулся на колени. Все снова последовали его примеру. Я взял роскошный парчовый халат, каюсь, видел такой в музее бухарского эмира, набросил его себе на плечи. Короткая мысленная команда – и невидимые всем слуги, мои верные альдыге, схватили монаха, тот заблажил, почувствовав их железную хватку.

Картина, скажу вам, получилась!

Я сижу на позолоченном троне, в халате явно не по размеру, а предо мной, в воздухе висит и по-поросячьи верещит монах.

Я встал, монах замолчал.

– Люди, я слушаю вас! Кто будет говорить?

Тут всех словно прорвало, все сразу наперебой кинулись говорить – попробуй разбери хоть что-то в этом гвалте. Я поднял руку, но куда там: все старались перекричать друг друга.

Есть всё-таки польза от простых новогодних хлопушек! Резкий и громкий звук заставил всех разом замолчать.

– Выберите тех, кто может донести до меня ваши просьбы, пусть они говорят по очереди.

Я вновь активировал поле, и точная копия короны Российской Империи легла мне на голову. Тяжелая! Словно завороженные блеском бриллиантов, люди уткнулись в ладони и склонили головы. Я достал сотовый телефон и набрал центральную диспетчерскую:

– Это Холмин. Те бутафорские сундуки с золотом, что были с Алексеем, где?

– Здесь, у киношников, в их павильоне.

– Немедленно организуйте их доставку на центральную площадь. Обеспечьте человек двадцать сопровождения и направьте отряд гвардейцев, в полном вооружении, на площадь.

Из всех присутствующих только один Арсений понимал русскую речь. Он сразу всполошился:

– Александр Петрович! А гвардейцы зачем?! Вы что разогнать всех хотите?

– Нет, гвардейцы для почётного караула, разгонять мы никого не будем, нам нужно немного выждать, потянуть время.

– Понятно. А делать что будем?

– А вот что: – я встал и громко произнес: – Пусть от каждой улицы ремесленников говорит один человек. Пусть первой будет улица горшечников!

От группы людей, стоящих на коленях слева от моего трона, отделился один человек и на коленях стал пробираться ближе.

– Горшечник Кадис, встань, подойди ближе и говори!

Горшечник Кадис, изумленный тем, что великий бог знает о существовании его, ничтожного ремесленника заикаясь от волнения, обратился ко мне:

– О великий бог! Не карай меня ничтожного раба твоего! Выслушай, а потом суди! В чём провинилась моя жена? Она просто собрала вязанку хвороста в лесу, и, когда возвращалась домой, к детям и семейному очагу, грязные дикари из Тёмного Леса убили её! Я требую возмездия!

– Горшечник Кадис! Ты желаешь смерти женщины из племени ойюнов?

– Нет, я этого не желаю! Убийцы моей жены должны понести суровое возмездие!

– Скажи, горшечник, суровее, чем смерть, ты знаешь наказание?

– О, великий бог синего неба! Смерть и есть самое большое наказание!

– Так знай: почти все нападавшие на портовый поселок мертвы. Ты призываешь уничтожить всех туземцев в Тёмном Лесу? Скажи мне, горшечник, если люди посёлка пойдут войной на туземцев, то их войны будут равнодушно смотреть, как их жён, детей будут убивать?

– Нет, они будут защищаться!

– Те люди, кто призывает вас пойти войной на туземцев, посылают многих из вас на смерть! Туземцы у себя дома. Они в лесу видят и слышат лучше, чем вы, и уничтожат всех вас! Я, великий бог синего неба, запрещаю вам замышлять военные действия с туземцами! Тебе, горшечник, следует потребовать от вождя отдать одну женщину из его племени тебе в жены. Или самому перебраться вместе с детьми поближе к туземцам. Они нуждаются в творениях твоих рук.

– Это невозможно! Разве великий бог синевы не знает, что между нами вражда и туземцы убьют меня и моих детей!

– Услышьте и запомните все! Отныне на материке Афеция, все войны, распри и вражда запрещены! Все те, кто будет призывать к насилию, будут подвергнуты суровому наказанию – высланы за пределы Афеции! Ты, горшечник Кадис, получишь одну монету солнечного металла, если оставишь свою хижину и переберешься поближе к племени ойюнов. Кроме того тебе будет оказана помощь в постройке жилища на новом месте.

– О, великий и светлый бог синевы! Твоя мудрость и щедрость безграничны! Пусть славится твое имя во все времена!

– Довольно славословий! Дай другим людям сказать!

Тут из толпы выскочила женщина с растрепанными волосами:

– Великий бог синевы Ксанд! А кто мне заменит мужа и старшего сына?! Мои кормильцы и защитники были вероломно убиты туземцами, кто поможет мне вырастить двоих оставшихся детей?

– Поселянка Мата! Великий бог синевы может привести к тебе двух мужчин из племени. Ты можешь убить их. Разве это заменит тебе мужа и сына? Ты и твои дети будут переведены в поселение учителей, где вы не будете знать нужды. Ты сможешь работать и выращивать овощи и фрукты, а твои дети будут учиться разным наукам и ремеслам – я предостерегающе поднял руку.

– Пусть мои слова долетят до ваших ушей, – возвысив голос, продолжил: – Все, кто пострадал при нападении людей племени, получат поддержку и помощь богов неба. Пусть из вашего сердца уйдет гнев и придет туда прощение. Сегодня и женщины племени ойюнов так же скорбят по своим мужьям. Пусть мои уши услышат другие просьбы!

Встав с колен, вперёд стал протискиваться невзрачный человек. Подойдя ближе, он рухнул на колени, трижды коснулся лбом каменной ступеньки лестницы, на которой я сидел:

– Великий бог синего неба! Не карай меня грешного! Дозволь молвить и пусть мои слова не покажутся тебе дерзкими!

– Встань с колен и говори!

– Я – сборщик налогов. Много лет я исправно взимал налоги и в казну короля, и в казну ордена. Сколько проклятий выплеснулось на мою голову! Сколько слёз пролито людьми при моём появлении! В последнее время и король, и Орден стали требовать больше налогов, говорят, что им надо готовиться к войне. Ты, мудрый и всемогущий бог, запретил все войны! Если король готовится к войне с Тиботом, так пусть и налоги собирает с Унерландии, а не с Афеции! Сделай великую милость – запрети губернатору брать часть налога себе в карман, огради от мздоимца!

В наступившей тишине я явно услышал, как губернатор, толстенький и наглый коротышка, пыхтя от злобы, бормочет проклятья. Я снова встал. Чиновник рухнул на колени и уткнулся лбом в пол.

– Люди портового поселения Горни! Слушайте все и передайте мои слова другим!

Отныне и навсегда власть в Афеции не принадлежит королю и Ордену Святителей! Править страной будет совет общественности, в который вы выберите достойных людей! Губернатор лишается всякой власти! Его дворец становится музеем. Сам он некоторое время может работать там, как экспонат. Будет изображать губернатора. Жалование ему назначит совет. Все корабли, стоящие в порту, должны будут загружаться товаром и отплывать к месту назначения. Капитаны получат фирманы, где будут оговорены условия торговли с Республикой Афеция. Ты, чиновник Фрик, войдешь в совет и будешь распоряжаться деньгами. Но не один, у тебя будут помощники.

Тут моего слуха донеслись приглушенные бормотания и слова, напоминающие проклятия.

Низенький коротышка, нервно теребя пуговицы своего камзола, что-то доказывал человеку, стоявшему рядом.

– Это губернатор Арми, рядом – начальник тюрьмы.

– Ничего, с ним не случится! Найдите ему помещение неподалеку от дворца, пусть переселяется!

Никогда не думал, что контакты двух цивилизаций могут принимать такие комические ситуации!

Под звуки марша Преображенского полка на площадь, чеканя шаг, охватывая её с двух сторон, входила сотня гвардейцев. Я мысленно фыркнул: «Додумались наши: закупили им форму МЧСников! Красиво смотрятся, но для местных непривычно»

Однако местные сразу притихли, слухи о действии оружия распространились быстро, да что там слухи: многие видели его в действии.

Раздавшиеся одновременно два автомобильных сигнала заставили толпу оглянуться. Медленно двигаясь и тесня в стороны людей, боящихся встать с колен, электромобили подъехали ко мне. Выскочившие из них люди были сама расторопность: выгружали сундуки, расставляли их по кругу возле трона. Возглас, скорее стон зависти, восхищения вырвался из уст сотен людей.

Богатство, явившееся их взору, было просто немыслимо.

– Люди поселения Горни! Расходитесь по домам! Завтра в доме губернатора все, кто пострадал от нападения людей племени ойюнов, получат помощь. Сегодня остаток дня и всю ночь гвардейцы будут нести охрану. Все, кто выйдет из дома после захода великого Солима, будут задержаны и три дня станут работать на пользу города. Завтра днём мои помощники выслушают ваши предложения и назначат выбранных вами людей в общественный совет. Через три дня я прибуду для беседы с выбранными людьми и помогу в создании нашего государства. Расходитесь!

– А с этим, монахом, что будем делать? – Арсений склонился ко мне.

– Да черт с ним, пусть катится домой! – Я отдал команду слугам – альдыге, и монах бережно опустился на землю. Торопливо замахал рукой в воздухе, чертя какие-то знаки, а затем пустился бежать.

– Запустить бы в него, чем – нибудь! – Арсений принял у меня халат.

– Тебе чего? – заметил он чиновника, не решавшегося подойти ко мне.

– Дозволено ли будет мне, ничтожному червю, предать нижайшую просьбу сиятельному богу неба?

– Подойди! – махнул я рукой. Чиновник, бочком, робко приблизился ко мне.

– Светлый бог синего неба! Великий Ксанд! Защити меня! Люди губернатора не простят мне моей речи. Не простят и моёго назначения в общественный совет. Убьют…

– Хорошо, ты, Фрик, поедешь со мной в поселение учителей. Пробудешь там, пока люди губернатора не будут высланы из страны.

– Напрасно вы, Александр Петрович, берёте этого человека в посёлок! Скользкий он какой-то! Никогда чиновник, тем более сборщик налогов, не будет свидетельствовать против губернатора! Нечисто тут что-то!

– Согласен. Ты вот что, Арсений, постарайся оставить нас наедине, да ещё, чтобы он оказался за моей спиной.

– Да вы что?! Какой тогда из меня телохранитель?

– Не волнуйся, я в полной безопасности. А вот этого типа проверим.

– Ладно! Только он хилый какой-то. Не иначе ядом воспользуется, тут это обычное дело!

Прибывшие люди грузили сундуки с бутафорскими монетами, деревянный трон, сплошь покрытый позолотой, запихивали парчовый халат в багажник автомобиля.

Арсений, многозначительно взглянув на меня, направился к суетящимся людям. Я спокойно повернулся к чиновнику спиной и через мгновение услышал сдавленный вскрик.

Когда я развернулся обратно, картина, скажу вам, была ещё та: чиновник Фрик, тряс рукой и расширенными от ужаса глазами смотрел на меня. В правой ладони торчал большой шип, кажется, игла от дикобраза.

– Великий Ксанд, прояви милость, спаси меня! Я не виноват: это губернатор заставил меня уколоть тебя ядовитым шипом. Только шип ударился обо что-то твёрдое и воткнулся мне в ладонь. Я скоро умру, спаси меня, великий бог!

– Жадность, жадность – вот что сгубило тебя, сборщик налогов! Сколько за меня пообещал тебе губернатор?

– Тридцать сентамов, светлый бог! – Фрик тряс рукой, словно шип мог от этого вылететь.

– И здесь тридцать серебряников! Не перевелись Иуды! Ты сам выбрал свою смерть.

Я повернулся и пошел прочь от пошатнувшегося сборщика налогов.