Эмма

25 октября, суббота.

На следующий день не очень рано мы прибыли в Пальма-де-Мальорка: расстояние от Туниса до Балеарских островов большое. Я успел утром зайти к Эмме на ресепшен. Подождал, пока около нее никого не оказалось, и с независимым видом поздоровался. Она смотрела на меня с удивлением. Мол: «Что вам здесь нужно?» Но тоже вежливо поздоровалась. Дежурные смотрели на нас, пытаясь удержать улыбку. Я извинился за вчерашнее:

– Думаю, вы понимаете, почему я разыграл вчера такой спектакль?

– Нет, не понимаю. У вас есть какой-то вопрос к нашей службе? Вам опять не принесли расписание на русском языке?

– Кажется, принесли, я не посмотрел.

– Тогда что вам было нужно вчера, зачем был нужен этот ваш спектакль?

Она делала вид, что вот-вот готова рассердиться. Но по некоторым почти неуловимым интонациям я понял, что это для нее тоже игра. Просто она не хочет выглядеть смешной в присутствии подчиненных.

– Видите ли, Эмма, я не знал, как заговорить с вами. Представьте себе, подхожу сюда к вам и говорю, как ковбой со Среднего Запада: «А не пойти ли нам, дорогая, сегодня вечерком в театр или ресторанчик?» И как бы вы ответили мне? Вполне очевидно: вежливо послали бы меня куда-нибудь подальше. Конечно, подходит еще не лысый, но потертый временем весьма немолодой дядька и бесцеремонно приглашает куда-то.

Эмма заулыбалась, но сдержала себя. Зато все присутствовавшие девушки смены и тот самый негр расхохотались от души. Пустяк, а начало положено.

– А вот теперь, если я вас спрошу: «Не сидите же вы здесь двадцать четыре часа?», то, возможно, вы мне что-нибудь ответите.

– Да, отвечу: «У нас смена двенадцать часов. А у меня имеется жених».

– Но это прекрасно. Я тоже был уверен, что такая девушка, безусловно, не обделена вниманием. Но я ведь не предлагаю вам руку и сердце. Просто спрашиваю, когда у вас заканчивается смена? Кстати, меня зовут Андре.

Эмма наконец улыбнулась:

– Мы сдаем смену в восемнадцать вечера.

– Прекрасно, только это мне и нужно было знать. Больше не буду мешать.

Я удалился, не оборачиваясь, но слышал смех девушек и их одобрительные голоса. Они что-то втолковывали своей начальнице.

Балеарские острова мне нравятся, в городе Пальма я тоже был, но проехал по городу на кольцевом туристическом автобусе с удовольствием. Поглазел на королевский дворец, снова удивился строгим очертаниям замка первого короля Балеарских островов. С удовольствием пообедал в городе. Хотелось посидеть рядом с местными жителями, но оказался в гуще туристов. Никуда от них не денешься. И заблаговременно вернулся на лайнер. Собственно, мы стояли здесь довольно долго, так как до следующей остановки, в Валенсии, расстояние небольшое. А вечером по этой же причине игорный зал не работал. Без десяти минут шесть я спустился на шестой этаж к ресепшену. Оделся как можно более прилично.

Эмма была еще на месте. Она о чем-то беседовала с молодым парнем, наверное, руководителем другой смены. Другие члены ее команды стояли поодаль. Эмма заметила меня, так как я видел, что она пару раз бросила тревожные взгляды в мою сторону. Опасается, что бесцеремонно вмешаюсь в их разговор. Но я остался стоять в сторонке, дожидаясь окончания их переговоров. Наконец они кончили разговаривать, и Эмма двинулась в мою сторону. На часах было ровно восемнадцать ноль-ноль.

– Я надеялась, что все это шутки, Андре, что вы не придете.

– Почему? Разве я похож на шутника?

– Вот именно, что похожи. Всем своим поведением.

– Может быть, я и шутник немного, но девушек стараюсь никогда не обманывать. Если сказал, что приду в шесть вечера, то обязательно приду.

– Ничего вы не говорили. Просто спросили, когда я заканчиваю смену.

– Да, вы правы, Эмма. Но тогда я не был уверен, что не опоздаю на наш корабль.

– Опять шутки? Вы просто не знали, как будут развиваться ваши отношения с графиней Колсберг.

– Это вы о Лисбет?

– Да, о графине Лисбет Колсберг.

– Но наши отношения с Лисбет вполне невинны, смею вас уверить. Мы почти друзья. Кстати, я приятно удивлен, что вы посмотрели не только мое имя в списках пассажиров, но и имя моей вчерашней спутницы.

– И вчерашней, и позавчерашней.

– Откуда такие точные сведения?

– Вы случайно не забыли, что мы ресепшен? К нам стекаются все сведения о пассажирах.

– Боже мой! Я думал, что такая тотальная слежка могла быть только на кораблях Советского Союза.

– Теперь будете знать.

– Хорошо, сдаюсь. Буду теперь знать, что каждый мой шаг просвечивается соответствующими службами. И не стану выяснять, какая сорока принесла вам на хвосте столько нехороших сведений обо мне. На самом-то деле я хороший, законопослушный.

– Это не мои проблемы. Всего хорошего.

– Подождите, Эмма. Я надеялся, что вы могли бы дать мне возможность загладить мои несуществующие провинности.

– Каким образом?

– Например, если бы вы уделили мне некоторое время сегодня вечером.

– А что вы можете предложить, какую программу?

– Если вы думаете, что на круизном лайнере в шесть вечера может быть предложена разнообразная программа, то вы ошибаетесь, хоть и знаете абсолютно все, что происходит на корабле. На мой взгляд, выбор не очень разнообразный: театр или одно из кафе. А потом в ресторан ужинать.

– В ресторан с вами я не пойду. Персонал ужинает в другом месте.

– Ну, в ресторан после ужина.

– Не уверена. А в театр можно. Но я тогда должна переодеться.

– Естественно. Я провожу вас и подожду.

– Нет, не так. На нашу палубу вам не стоит ходить. Подождите лучше меня в малом музыкальном салоне на восьмой палубе. Вы готовы меня ждать?

– Хоть вечность. Но лучше, если вы управитесь хотя бы за полчаса.

– Управлюсь.

Эмма ушла куда-то вниз, а я отправился в музыкальный салон. Когда-то я в нем был, вернее, проходил мимо и немного послушал музыканта, сидевшего за роялем и непрерывно игравшего не очень громко разнообразные мелодии. Я совсем плохо знаю современную музыку, но он играл давно знакомые мне вещи. И это не раздражало. Вот и теперь за роялем сидел все тот же музыкант, и мелодии тоже были мне знакомы. В маленьком зале кроме меня снова сидели только две пожилые пары. Как будто я вернулся на два дня назад, а может быть, даже в свое советское прошлое. Музыкант был явно из России или, как говорят теперь, из постсоветского пространства.

Ждать пришлось недолго. Но когда Эмма появилась, я даже немного растерялся. Это была не та строгая начальница, которая сидела, нахмурив брови, за пультом управления чего-то там. Эта была невысокая темноволосая молодая женщина в свободном серебристом платье, открывающем очень даже неплохие плечи. Большие карие глаза сияли. Как женщины умудряются достичь эффекта сияющих глаз? Я никогда не мог понять их секрета. Появление Эммы произвело сильное впечатление на музыканта. Он даже сбился и вынужден был повторить несколько тактов. Конечно, он знаком с Эммой, впрочем, ее знал почти весь персонал корабля, я в этом быстро убедился. Но, наверное, он не видел ее в таком наряде и таком настроении.

Когда я поднялся навстречу Эмме, музыкант еще больше удивился. И было чему удивляться. Все-таки я в два раза старше Эммы и выгляжу вполне на свои пятьдесят восемь.

А ей еще только двадцать восемь лет. Но это его дело – удивляться. У нас другие заботы. Мое восхищение было искренним и было высказано совершенно определенным образом. Предложил посидеть в кафе, которое практически рядом, выпить по чашечке кофе. Но Эмма сказала, что знает хорошее кафе на этой же палубе, и я, естественно, согласился.

Я не подозревал о существовании этого кафе, хотя проходил мимо не менее двух раз. Оно совсем крошечное и очень уютное: всего три столика, из которых занят был только один. Хозяйка широко раскрыла глаза, увидев Эмму под руку с таким пассажиром. Не знаю, что она подумала, но расцеловала Эмму и попросила познакомить ее со «спутником», как она назвала меня. Хозяйка тоже была весьма молодая, не более тридцати лет. Эмма церемонно представила нас:

– Андре, это моя подруга Зоя. Зоя, это Андре.

– Очень приятно.

Зоя усадила нас за столик в углу, вопросительно поглядела на Эмму, увидела что-то в ее глазах и, не спрашивая меня, пошла к стойке готовить кофе. Я похвалил уединенность кафе и спросил, давно ли девушки знакомы. Оказалось, что они живут в Риме в соседних домах. Когда-то Зоя рекомендовала Эмме пойти работать в эту фирму. И они плавают теперь на таких лайнерах уже более трех лет. Эмма хорошо знакома с семьей Зои, они иногда проводят вместе время, когда одновременно оказываются на суше. Правда, это обычно происходит у Зои, так как та не любит покидать в Риме свою семью: мужа и двоих маленьких детей. Предугадывая мой вопрос, Эмма сразу сказала, что детьми занимается мама Зои.

Зоя принесла нам турку с ароматным кофе, сдобренным еще какой-то травкой, и маленькие фарфоровые чашечки. К кофе были предложены миниатюрные пирожные. Потом она присоединилась к нам и, заполняя паузу в разговоре, начала рассказывать Эмме что-то об общем знакомом. Я было обрадовался, что не приходится выдумывать на ходу новую тему для разговора, но она вдруг остановилась на полуслове, извинилась, что мешает нам разговаривать, и упорхнула к себе за стойку. Зато теперь я мог расспросить Эмму о Зое подробнее. Но ничего интересного не узнал. Обычная история: рано вышла замуж по любви с первого взгляда, ссорились, устали от неустроенности жизни (почти как в России, подумалось), разошлись. Поэтому очень ценит спокойствие второго брака. Да, обычная история.

Как ни тянуть кофе из таких маленьких чашечек, оно слишком быстро кончается. Эмма благодарила Зою, я пытался вытащить деньги из портмоне, но Зоя замахала руками:

– Что вы, это же моя лучшая подруга. Какие деньги?

Пришлось ретироваться, но за дверью я решительно заявил Эмме:

– Я так не могу. Давайте подарим что-нибудь Зое.

Мы зашли в ближайший магазинчик, и Эмма начала смотреть украшения:

– Смотрите, какая красивая цепочка, и камень приятный, как раз подойдет Зое.

– Но это искусственный. Синтетический гранат.

– А какая разница? Зато красивый.

– Если вы так считаете.

Я заплатил около ста евро, и мы возвратились к Зое.

– Что, случилось что-то?

– Нет, Андре хочет тебе показать…

Я вытащил коробочку, и Эмма с любовью одела цепочку на шею Зое:

– Посмотри в зеркало, как красиво. И тебе идет.

– Да, мне нравится. Кого я должна целовать?

– Его.

– Ее, она выбирала.

Мы еще посмеялись и пошли с Эммой в театр. Около театра была небольшая толпа, медленно втекающая в зал. На входе я еще раз убедился, что Эмму знают почти все сотрудницы. Увидев ее, улыбались, но внимательно рассматривали меня. Мне даже было немного не по себе от этих оценивающих взглядов. Конечно, будь я лет на десять-пятнадцать моложе, чувствовал бы себя увереннее. В зале увидел Лисбет и ее спутника. Они сидели недалеко от прохода, а мы сели с той же стороны зала, но на несколько рядов ниже. Проходя на место, вынуждены были обратиться назад лицом, и я успел рассмотреть спутника Лисбет. Не так уж плох. Высокий блондин, лет на пять младше меня, крепкий, уверенный в себе. По крайней мере, мне так показалось. Вероятно – американец. Если он еще и экономически крепок, что ж, нормальный вариант. Лишь бы не был женат. Ну, это их дело, меня оно не касается. Эмма тоже кинула быстрый взгляд, не на Лисбет, вероятно, она ее уже немного знает, а на мужчину. Естественно, женское любопытство. Лисбет делала вид, что не смотрит в нашу сторону, а мужчина, ничего не подозревая, глядел куда-то мимо нас, вероятно, на сцену.

На сцене уже началось движение. Конферансье вышел и начал свои приветствия, хотя в зале еще рассаживались зрители. Но к моменту выхода первой группы танцоров все успокоились на своих местах. Эмма немного посмеивалась, уже много раз слушала и смотрела выступления этой труппы. Я тоже видел почти все. Конферансье, например, в точности повторил свои слова, сказанные в прошлый раз. Но мы делали вид, что нам интересно, хлопали вместе со всеми в ладоши. Не понравился мне дуэт Лейлы и Надира «Осталось глухо сердце твое» из «Искателей жемчуга». Показалось, что даме не удались верхние ноты. Но я искренне хлопал, когда тенор остался один и исполнил романс «В сияньи ночи лунной…» из той же оперы. Конечно, не Собинов, но весьма прилично. Гимнастка, вытворявшая чудеса с обручем, тоже заслуживала самых высоких похвал. Мы честно высидели весь спектакль. Да и куда пойдешь на этом ограниченном пространстве?

После театра я с сожалением проводил Эмму до шестого этажа. Дальше она мне категорически не разрешила проходить. В ресторан тоже отказалась идти. Я только спросил:

– И все? Мы еще увидимся?

Она только улыбнулась:

– Если захотим, то увидимся, хотя это трудно. До Марселя я в первой смене, а потом уже во второй.

– Хорошо, я это интерпретирую как согласие.

– Понимайте, как хотите. Спасибо за вечер, до свидания.

– Вам спасибо. Надеюсь на встречу.

Ужин проходил как обычно, только повара и официанты устроили шествие с подарочными тортами, бенгальскими огнями и грандиозным шумом. Потом мы все получили дополнительный кусок торта к десерту. Пустяк, а всем приятно. Я искоса наблюдал за столиком Лисбет. Она договорилась с соседкой по столу, и рядом с ней сел тот самый мужчина, которого я видел в театре. Пришлось проглотить и это. Впрочем – неважно. Да, были два совместно проведенных вечера. И все. Не о чем жалеть. Ночь прошла абсолютно спокойно.