Глава 2. «Летучий голландец»

Выйдя в Берингово море, сразу почувствовали, как отличается плавание по реке и по морю. Шли мы вдоль берега на вёслах.

– Батя, запаримся грести.

– Мышцы качай. В остроге подрядим рыбаков на каяке, на парусе дойдём до Кодьяка.

Так за разговорами отряд прошёл километров десять при лёгком волнении, которое в этих широтах за полчаса могло превратиться в хороший шторм. Вдруг вдалеке увидели мачты двух парусников, бросивших якоря недалеко от берега.

– Корабли, бать.

– Это плохо. В море для нас любой корабль враг, потому что непонятно, кто там. Ограбят – это полбеды, а если пристрелят? Гребём к берегу и идём на разведку.

Катамараны причаливали к берегу, парни выскакивали на берег, сразу вбивали в грунт деревянные колья и вытаскивали лодки, заякоривая их верёвками к колышкам. Управившись, я, Боб, Сит и Биг отправились на разведку. Корабли стояли километрах в семи от нашего места, так что часа через два мы добрались до нужного холмика и стали наблюдать.

Матросы с кораблей грабили стойбище инуитов, по ходу дела развлекаясь с девицами. Бледнолицые отбирали меховые шкурки, резали оленей, занося их трупы для разделки на палубы кораблей. Туда же загоняли молодых девушек.

– Сволочи!

– Да, Серж, разбойники без совести.

– Китобои?

– Судя по типу кораблей, склоняюсь к тому, что это охотники на более мелкую добычу, типа каланов или котиков. Как парусники называются? Вижу, на одном «Walrus» написано, а второй "Beelzebub".

– Чего это они корабль «Вельзевулом» назвали?

– Не знаю. Но под таким названием плавать я точно не буду.

– Дядя Мик, чего делать-то будем, поможем?

– Сейчас мы ничего не сделаем. Команда одного судна составляет человек сорок, здесь два корабля. Получается, что против десяти наших у них восемьдесят стволов будет, так что в открытую нападать не вариант. А вот вечером, когда команды разделяться, их пощипать можно.

– А если уйдут к вечеру?

– Тогда отложим расчёт.

В селении обстановка не радовала: у кого-то жилища, по-местному иглу, были развалены, у кого-то целы, возле некоторых на земле лежали убитые мужчины. Одни жители сидели возле разорённых жилищ, другие бесцельно бродили между яранг, плакали дети. Пища, рога, шкуры и пойманные для удовлетворения команды молодые эскимоски перевозились шлюпками на корабли. Бесплатно пополнив запасы, они снова уйдут на промысел.

К семи вечера стало смеркаться. Что надо мы высмотрели, поэтому отправились назад, а в сгущающихся сумерках расселись по катамаранам и погребли к кораблям. Суда остались на ночь, стоя на якоре метрах в двадцати от берега. На них шла пьянка. Подойдя поближе, мы вновь вытащили катамараны на берег, а последний разгрузили. На нём я с индейцем, Дэмом и Павлом направились к кораблям. Остальные шли пешком по берегу. В темноте нас было трудно заметить, а на берегу парни наткнулись на нескольких туземцев, которые отстранённо сидели, проигнорировав ребят и индейцев.

Мы подгребли к ближнему кораблю с названием «Морж». Индеец закинул лассо, зацепив его за выступающую надстройку кормы, а я снял куртку и полез наверх. Следом взобрался Пашка, а Биг и индеец погребли к берегу за новой парой бойцов. На палубе находилось четверо нетрезвых матросов, пьющих какое-то вонючее пойло, запах которого доносился даже до нас. Вместе с бугаем Пашкой мы взяли их в ножи, сдвинув трупы к борту судна под принайтованную шлюпку. Вскоре прибыла помощь из остальных членов отряда. На корме обнаружили ещё пятерых некультурно отдыхающих морячков. Навалившись толпой, зарезали и этих разбойников.

Затем парни с оружием контролировали трюм, где слышались отзвуки пьянки, а я с Дэмом, Нэдом и Чайкой вломились в каюты капитана и старпома, стащив поддатых мужиков с голых дам, попутно набив им морды. Пока мы занимались начальством, парни спеленали ещё троих матросов, решивших подышать морским воздухом. У них выяснили, что команда шхуны составляет тридцать пять человек. Подождав с часик, когда команда совсем устанет и заснёт, мы спустились в трюм и повязали оставшихся членов экипажа, бросив их в трюме.

Затем перебрались на второй корабль, где провели аналогичную операцию, прошедшую спокойнее – команда уже спала, а полупьяных часовых я быстро и тихо оприходовал. После захвата кораблей, индейцы и ребята перегнали к кораблю все катамараны, на которых перевезли местных девиц на берег, передав своим родным. Проваландались мы до рассвета, отчего сильно устали, не выспались и вообще пребывали в злом настроении.

Пробуждение и протрезвление разбойников было неприятным. Мало того, что после эскимосской "мухоморной" настойки болела голова, так ещё все тело затекло и замёрзло, потому что находилось на полу в полураздетом и связанном состоянии. Утром оставшуюся команду "Моржа" перевезли на «дьявольский» кораблик, туда же подняли вождя, старейшин и женщин племени. Я роздал им ножи и махнул рукой, мол, можете поработать с пиратами. Девушки били, царапали, резали связанных моряков ножами, отдавая должок. Пожилой вождь что-то прокричал про гибель своего сына, а затем пробил костяным топориком грудь обоим капитанам и вырвал у них сердца, а шаман вырезал печень, выбросив всё это в море.

Затем я махнул рукой, отгоняя эскимосов от команды. Некоторым морякам на шею была накинуты верёвка, из-под ног выбита бочка, и их тела повисли на реях корабля. Всех матросов зарезали, расставив и привязав к штурвалу, на мостике, возле мачт и вдоль бортов. Эскимосы забрали своё имущество назад, а также добытые промысловиками шкуры моржей и каланов. Я так же забрал из каюты капитана и его помощника деньги и навигационный инструмент. Затем парни подняли паруса, выведя корабль на большую воду, и "летучий голландец" отправился в своё плаванье по Тихому океану, а ребята на шлюпках вернулись на берег.

Все мы смотрели на сотворённую своими руками легенду о корабле мертвецов с устрашающим названием «Вельзевул». На втором корабле нами была проведена ревизия имущества и глобальная уборка. Взяв природные красители у эскимосов, закрасили старое и написали новое название "Аляска". Затем я прочитал "Отче наш" и тремя перстами окрестил корабль. В качестве капитана и матросов мы поднимались на борт шхуны «Аляска», теперь принадлежащей нам.

А затем все мы сошли на берег и принялись помогать племени. В итоге мы подружились с племенем «Белого моржа». Проведя в стойбище несколько дней, помогли им восстановить жилища и подлечили раненых, коих можно было подлечить. Вождь Унсуэ поклялся мне в вечной дружбе, а я рекомендовал им перейти ближе к русскому поселению на Юконе.

– Когда придёт зима, мы будем заготавливать для тебя мех и мясо морского зверя, наш белый друг Михаил.

– Я привезу тебе хорошее оружие, инструмент и рыболовные снасти, мой друг Унсуэ. И ещё, твои воины должны пройти специальную подготовку в моём лагере, чтобы могли противостоять бледнолицым бандам.

– Я с радостью дал бы своих воинов, но тогда мы умрём с голоду.

– Ты можешь переселиться к острогу Александровский, а можешь всем племенем уйти со мной к далёкой реке. Там я подготовлю твоих воинов для нашей общей армии. Собери ещё племена. Вместе мы образуем союз, и наша армия станет сильнее. В ней уже девять индейских племён кучинов и хан. Твои самые сильные воины могут побороться с моими молодыми воинами, чтобы проверить себя.

– Наши самые сильные воины убиты, белый друг Михаил.

– Тогда само время требует того, что нужно воспитать новых сильных бойцов. Мы живём очень далеко отсюда, но за год твои люди научатся многому, а вернувшись, будут оттачивать свои боевые навыки и учить молодняк.

Эскимосы, а по сути, северные индейцы, разговаривали с нашими индейцами, изучая моё предложение. В итоге на борт судна взошли четверо 15-летних эскимосов.

Шхуна весело бежала по суровому северному морю, держась недалеко от береговой линии. Иногда мы встречали на берегу поселения эскимосов и русские деревеньки, а в море на небольших одномачтовых каяках рыбаков, ловящих рыбу. Иногда мимо проплывали китобои, ища китов и кашалотов, в летнее время поднимающихся в северные широты. Глядя на них, вспоминался роман Германа Мелвилла "Моби Дик" о противостоянии белого кашалота и китобоев одного корабля.

Пятеро парней, в своё время поплававших на Онтарио, по очереди исполняли обязанности штурманов, вахтенных офицеров и капитана, учась управлению кораблём на практике, а Олли Гулль был официально назначен чифом, то есть старшим помощником. Совсем «зелёные» бойцы совершали манёвры с парусами, стояли за штурвалом и выполняли прочую работу палубного матроса. Так что к концу пути в тысячу километров, двадцать один новоиспечённый моряк что-то в морском деле умел, а белые американцы получили практическое представление об управлении судном.

Впереди показалась уходящая в океан гряда Алеутских острова. Идя через проходы между ними, мы осуществляли промерку глубин лот-линем. Нужды в этом не было, тут явно было глубоко. Однако я часто озадачивал парней новыми вводными – пусть познают на практике, что должна делать команда в разных ситуациях.

Судно подошло к острову Кодьяк, где на сопке раскинулся городок с одноименной крепостицей. Увы, все увиденные мной здесь русские крепости были обнесены не каменным, а деревянным забором. Пополнив запасы провизии и воды, узнали новости и отправились в Ново-Архангельск.

Прибыв в порт, Павел ушёл домой, индейцы отправились на материк в своё племя с заданием навербовать будущих матросов, а остальной народ остался на судне. Я же сразу пошёл узнавать, как можно зарегистрировать на себя судно. Рассказав о событиях, чуть изменили их в том плане, что не мы напали на американцев, а они на нас, решив затрофеить наши лодки с мехами. Мы отступили, а ночью смогли захватить единственное судно. "Летучего голландца" я также решил убрать из этой истории. Рассказывал я об этом вначале коротко клерку, а затем более подробно начальнику порта. Намёк на быстрое решение вопроса с регистрацией судна я понял, сопроводив свою просьбу денежным пособием на ремонт здания.

Из морского ведомства я был направлен в полицию, дабы рассказать о гибели людей. Полицейские так же опросили меня и парней, которые рассказывали ту же легенду. Эскимосы на своём языке говорили о великом сражении, голосом изображая стрельбу и показывая пальцем то на нас, то на условных врагов. Начальник отдела полиции долго вздыхал, говоря о трудностях, связанных с написанием запросов в САСШ, чтобы проинформировать их о гибели американских подданных. Я спонсировал его конвертом с деньгами на новые шторы, которые по цене должны быть из золота. Мужик привычно отправил конверт в недра стола, сказав: «Я рад, любезный Михаил Александрович, что вы заботитесь о том, чтобы здание полиции выглядело обновлённым. Дам вам совет на будущее. Не стоит добывать корабль в бою. Для всех было бы гораздо проще, если такое судно плавало в океане без команды или стояло на якоре у необитаемого острова, а вы его случайно нашли».

– Я вас понял, господин майор. Впредь буду находить только такие суда, и помогать органам правопорядка содержать здание. Кстати, Андрей Валерьевич, я могу привезти из Америки для ваших сотрудников неплохие штуцера или более современные карабины Шарпса.

– Хм…

– Совершенно бесплатно. Мы должны иметь возможность защищаться от бандитов хорошим оружием.

– Господин Кирк, ловлю вас на слове. Прошу привезти двадцать карабинов, таких, что у вас за спиной, и патронов к ним, а так же три револьвера для меня и моих заместителей, которые вы сочтёте современными.

Я уплатил официальный налог, и найденный у берегов Аляски брошенный командой корабль приписали к порту Ново-Архангельска. После этого нанял артель плотников, которые по моему указанию обновили многие элементы такелажа, а парни перебрали древнюю паровую машину.

Затем меня вновь вызвали в городское полицейское отделение на беседу по вопросу пропажи людей Парамона. Я был иностранцем, поэтому допрашивал меня не полицейский, а жандарм Пафнутьев Иван Иванович. Здесь же присутствовал главный полицейский города Чибисов Степан Степаныч, который периодически вступал в беседу, работая вторым номером. Пафнутьев оказался мужиком въедливым, но и я служил в полиции Нью-Йорка сейчас, а в прошлой жизни вообще был заместителем шефа Корпуса жандармов, так что на его вопросы отвечал спокойно и уверенно, периодически сам «наезжая» на него, козыряя фамилиями Петербургских боссов и нормативными циркулярами.

– Господин ротмистр, я иностранец, но имею определённые связи в самом Санкт-Петербурге. Так что не надо обвинять меня в пропаже этих людей.

– Господин Кирк, я вас вовсе не обвиняю в том, что вы убили людей Скоробогатова. Я лишь хочу выяснить истину.

– А я вижу, что вы пытаетесь сделать меня виновным в их пропаже, только не пойму по какой причине. Ваши вопросы напоминаете ситуацию: «Квас, медовуху, водку пьёте?

– Нет, не пью.

– Так и запишем: «Ненавидит всё русское». Пошу вас изучить сию купчую на владение землёй. Обратите внимание на размеры. Так что, господин ротмистр, если вы желаете дослужиться до пенсии, то извольте содействовать мне, а не вставлять палки в колеса. Если вы не прекратите меня обвинять, придётся побеспокоить очень уважаемых людей, которые вас в порошок перетрут, а прах по ветру распылят.

– Ёлки-зелёные, господин Кирк, это вы владеете такой территорией?

– Это только начало, так сказать, первый шаг той организации, которую я здесь представляю. Вы понимаете, какие у меня интересы, а вы ко мне с дурацкими вопросами лезете: «Куда я трёх холопов дел?»

– Простите, ваше высокопревосходительство. Недоразумение вышло.

– Ладно, господа. Вы же поставлены здесь блюсти российские интересы или нет?

– Да, господин Кирк, именно так.

– Скажу по секрету, что скоро в войну на стороне Турции вступят Англия и Франция. Тогда её отголоски и к нам докатятся. У англов с галлами в регионе сильные флоты плавают, а у нас вместо армии и флота только три буквы имеется.

– Это верно, сил у нас маловато.

– Да, господа. Кроме этого американцы давят на государя российского, желая купить Аляску. И русские её продадут, не сегодня, а чуть позже, но продадут. Так что, милостивые государи, вы должны понимать, кто тут через несколько лет станет хозяином. Поэтому прошу жить со мной дружно, а я добро не забываю. Вскоре иду во Фриско на своём кораблике, могу для вас товару прикупить, а вы здесь расторгуетесь. Прибыль ваша, за провоз не возьму ничего, покупать буду, как для себя. Так что, по рукам?

– По рукам, господин Кирк.

– Тогда списочек желаемого, что по разумной цене будет – куплю.

– Может, привезёшь, а мы оплатим.

– Либо мы доверяем друг другу, либо иметь дел смысла не вижу. Кстати, это Парамон на меня поклёп возвёл, что я избавился от его людишек?

– Из Америки извещение пришло о смерти его приказчика Лизунова Григория Данилыча. Пишут, несчастный случай произошёл, а двоих подручных так и не нашли. Поэтому Парамон воду и мутит, мол, американец его людей убил. Парамон Парамонович здесь большой человек, приходиться к нему прислушиваться.

– Спасибо.

Я ушёл, а два сотрудника внутренних органов переглянулись.

– А он точно американец?

– Не знаю, Степан, по-русски лучше меня чешет, речь дворянская, наши секретные циркуляры знает, словно свои собственные. А ещё называет такие указы и распоряжения шефа жандармов, о каких я и понятия не имею.