Сначала решил поручить это дело лейтенанту, но тут же передумал. Лучше сделать это самому. В себе я был уверен, а вот если пойдёт кто-то недостаточно подготовленный, то может нарваться на засаду и зазря погубить людей. Единственное, что смущало – люди были для меня неизвестной величиной. Чего от кого ожидать – совершенно непонятно.

– Лейтенант – снова обратился я к взводному – у кого из этих бойцов есть боевой опыт? – Я кивнул на тех четырёх, что были со мной в бронепоезде. Они были как раз из взвода лейтенанта, и он, по идее, должен был знать, кто есть кто. Связиста я ещё раньше отправил искать обрывы телефонной линии. Взводный указал на двоих.

– Дайте мне ещё трёх надёжных людей. Схожу сейчас к укреплённому пункту, разведаю обстановку.

Через пару минут у меня уже было пять бойцов. Я приказал всем утеплиться и надеть маскировочные халаты. Когда всё было готово, мы вышли.

Спустя четверть часа мы добрались до стоящего впереди эшелона. Там ничего узнать не удалось. Как сказали тамошний лейтенант и начальник того поезда, они переговаривались с третьим от хвоста составом с помощью фонарей, но никакой конкретной информации оттуда не получили. Приказав усилить бдительность, я направился дальше.

Не доходя до третьего состава, решил свернуть в сторону от железной дороги. От того поезда до укреплённого пункта было не более полукилометра. Если вдруг, хоть в это и не хотелось верить, там засел враг, то они наверняка сейчас ведут за поездом наблюдение. И от них не скроется группа, направившаяся в их сторону.

К цели вышли с тыла, сделав приличный круг. Мы залегли метрах в трёхстах от невысокой стенки, сложенной из мешков, набитых землёй. Я достал бинокль и принялся рассматривать укреплённый пункт. Честно говоря, от такого громкого названия ожидалось что-то большее. Пять-шесть небольших строений барачного типа, вышка, по периметру – стена из мешков высотой чуть больше метра, да два ряда колючей проволоки. Вся площадь не более чем двести на двести метров, а железнодорожные пути делят этот квадрат ровно пополам. Часовой на вышке стоит, повесив карабин на плечо и переминаясь с ноги на ногу. Вроде, ничего особенного, но что-то не давало покоя. Слишком уж тихо, вообще, никакого движения. И ни одного горящего окна.

Вдруг с той стороны, где должны были находиться бронепоезд с капитаном и головной состав, ветер донес звуки боя. Их я ни с чем не смог бы спутать. Часовой на вышке не мог их не слышать. По всем правилам он должен был поднять тревогу, но вместо этого просто смотрел в ту сторону. Я посмотрел в бинокль туда, откуда доносились выстрелы и взрывы, но так ничего не смог разглядеть из-за холма, за который как раз и ныряла железная дорога.

В этот момент Луна вышла из очередного облака, и стало намного светлее. Я снова принялся рассматривать опорный пункт, теперь уже стараясь подмечать каждую мелочь. Вот прямо посреди прохода между строениями лежит патронный ящик, а то тёмное пятно – явно след разорвавшийся гранаты. И тут я заметил, что в бараках побита половина стёкол в окнах. Всё ясно – не так давно здесь шёл бой, а гарнизон уже ждёт приёма у Святого Петра.

Опорный пункт, несомненно, надо брать. Но сколько же в нём сейчас засело врагов? Если не больше десятка, то мы справимся своими силами. Наверняка большая часть их сейчас там, где идёт бой. Сколько ни всматривался я в строения и укрепления пункта, так и не смог ничего увидеть. Было понятно, что противник затаился и вряд ли даст себя обнаружить. Ближайший эшелон от них сейчас в полукилометре, и они наверняка предполагают, что за укреплённым пунктом с него сейчас должны наблюдать. Некоторое время во мне боролись два желания – сползать туда, чтобы всё разведать более досконально, или произвести налёт.

Неожиданно звуки боя усилились. Стало ясно, что времени нет – тем, кто сейчас находится в головном бронепоезде и следующим за ним эшелоне, срочно требуется помощь. Но и устраивать налёт без доскональной разведки – это авантюра. А вдруг их там целая сотня? Я вытащил из планшетки блокнот, карандаш и принялся быстро набрасывать схему. Когда закончил, подозвал самого, на мой взгляд, прыткого из моих людей.

– Слушай, боец – обратился я к нему – Передай это лейтенанту на ближайший состав. Обратно двигайся по нашим следам, метров сто проползи, а дальше – бегом, что есть духу. Понял?

– Так точно, синьор!

– Всё, вперёд – выполнять.

Боец скрылся в темноте. Мой план был довольно прост. Командир взвода, находящегося в ближайшем к опорному пункту составе, выделяет два десятка людей для организации засады. Эти люди должны скрытно подобраться к заграждению пункта, незаметно сделать несколько проходов в колючей проволоке и дать сигнал фонариком. По сигналу ближайший эшелон дает команду задним составам на движение вперёд малым ходом и одновременное уменьшение дистанции. Далее передний состав потихоньку приближается к укреплённому пункту с таким расчётом, чтобы в момент подхода к периметру дистанция между составами была порядка сотни метров.

Я рассчитывал, что приближение такого каравана должно вызвать какие-то активные действия со стороны противника. Таким образом, он себя раскроет и моментально подвергнется нашему огню со всех сторон. Даже, если у противника имеется численный перевес, всё равно, выучка дикарей не может идти ни в какое сравнение с таковой боевого подразделения, входящего в корпорацию герцога. Жаль, конечно, что я не могу первым поставить бронепоезд.

Время шло, но никакого движения со стороны наших эшелонов пока не наблюдалось. Звуки из-за холма продолжали доноситься. Что же там происходит? Отправиться туда сам я не могу – вот-вот начнётся операция. Направить бойца, чтобы посмотрел? Тоже не самая лучшая идея: одного посылать нельзя, а если двоих, то это ослабит и без того немногочисленный мой отряд. Да и то – сколько времени займёт такая разведка? Судя по громкости звука, до места боя – километра два. Но это по прямой. А, с учётом неизбежного крюка, все три или четыре. Часть пути придётся ползти. Да плюс обратная дорога. Оставалось только ждать, напряженно вслушиваясь в звуки боя, и стараться по этим звукам гадать о том, как идёт сражение. Только бы продержались – мысленно повторял я про себя, читая подходящие для данного случая молитвы.

Как же долго тянется время! Я достал из кармана часы. Ого! Мне казалось, что прошло не меньше часа, как я послал солдата со схемой операции, но на самом деле это было чуть более десяти минут назад. Всё должно начаться совсем скоро. Наконец, я заметил еле уловимое движение на снегу около колючей проволоки. Судя по всему, это наши бойцы начали резать проходы. Значит, всё идёт по плану.

Прошло ещё несколько минут, и со стороны ближайшего поезда раздался отрывистый гудок. Паровоз окутался облаками пара. Такие же сигналы донеслись по очереди с остальных эшелонов. Началось!

Локомотив медленно приближался, сверкая глазом прожектора и пыхтя клубами пара. Следом показались остальные эшелоны. Вот до периметра, ограниченного рядами колючки, паровозу осталось преодолеть каких-то сто метров. Он стал замедлять ход. Я буравил взглядом территорию опорного пункта. Какие-то тени мелькнули на фоне стен бараков. Показалось? Я протёр запотевшие окуляры и снова прильнул к биноклю. Так и есть: наблюдалось явное перемещение противника к железнодорожным путям.

Я весь напрягся. Сердце билось, как перед первым боем. Взял у ближайшего бойца карабин, чтобы, как только всё начнётся, снять часового на вышке. Мой офицерский автомат, стреляющий пистолетными патронами, для этих целей не годился. Состав со скоростью пешехода протискивался на территорию пункта. Сейчас он должен сделать вид, что останавливается, но вместо этого дать полный пар и проехать насквозь всю территорию. По моим расчётам, противник должен был начать стрелять как раз в тот момент, когда локомотив начнёт разгоняться.

Хотя я и ожидал этого, тем не менее, стрельба началась внезапно. Может, я в глубине души надеялся на то, что противник не решится напасть, а даст спокойно проехать моим эшелонам? Тщательно прицелившись из карабина, спустил курок. Часовой качнулся, затем, перевесившись через перила вышки, полетел к земле. К поезду со стороны бараков побежали какие-то люди. По ним тут же раздались выстрелы. Стреляли как со стороны эшелона, так и из засады. Противник оказался довольно многочисленным. В темноте и суматохе, конечно, точно сосчитать было невозможно, но по моим прикидкам, там было никак не меньше трёх десятков человек. Кое-кому удалось добежать до состава и даже вскочить на подножки вагонов. Но никаких шансов у них, конечно, не было. На нашей стороне были выучка и фактор неожиданности. Огня с флангов они совершенно точно не ожидали. Через пару минут боя я увидел с десяток фигур, бегущих в нашу сторону со стороны заграждения. Видимо, это были самые умные представители, раз они первыми сумели угадать исход боя и вовремя сделать ноги.

Я сказал, чтобы огонь открывали только по моей команде, отдал бойцу его карабин и взял свой автомат. Первую очередь дал, когда до противника оставалось метров сто. Следом защёлкали выстрелы моих людей. Всё закончилось в несколько секунд – десяток трупов остался лежать на снегу. Через минуту всё стихло и на железной дороге. Всё, надо идти к эшелонам. Встал и дал знак людям следовать за мной.

Результаты боя оказались весьма впечатляющими – больше трёх десятков трупов врагов лежали вдоль путей и на территории укреплённого пункта. С нашей стороны было несколько раненых и двое убитых. Я приказал сцепить составы и средним ходом следовать вперёд – в сторону скрытых за поворотом бронепоезда и переднего состава. Большую часть бойцов поместил в голову, десяток человек оставил на пункте, чтобы всё как следует прочесали. Теперь хвостовой бронепоезд находился всего в трёх сотнях метров от головы нашего объединённого эшелона и мог, в случае чего, прикрыть огнём из пушек. Я посмотрел на часы. От момента, когда всё началось, прошло полтора часа. Звуки боя из-за холма пока не прекращались, и это вселяло надежду, что наша помощь не опоздает. Единственное, что настораживало, это то, что не было слышно выстрелов из пушек бронепоезда.

Поворот начинался почти сразу за укреплённым пунктом. Дорога впереди была видна всего-то метров на триста-четыреста. Наша скорость сейчас была километров двадцать в час и, как бы ни хотелось идти быстрее, существовала опасность не успеть, в случае чего, вовремя затормозить.

Внезапно из-за поворота вынырнули хвостовые огни поезда. Я дал команду сбавить ход. Грохот ожесточённого боя стоял совсем близко. Вдруг пятно света прожектора нашего паровоза выхватило какие-то фигурки, пробегающие между нами и стоящим впереди составом. И тотчас по паровозу забарабанили пули. Я пригнулся в люке, чтобы не схватить в лоб кусок свинца. Бойцы из моего поезда дружно открыли огонь по мелькающим теням.

– Лейтенант – подозвал я взводного с моего поезда – Мы сейчас подъедем к тому эшелону – я кивнул вперёд – Вы берите свой взвод и быстро выдвигайтесь в обход вдоль путей. Держитесь от дороги так, чтобы вас не заметили. Когда окажитесь у них с тыла – ударьте.

Лейтенант козырнул и убежал. Тем временем, до стоящего впереди поезда оставалось метров сто, и мы приближались к нему со скоростью пешехода. Пространство между составами было уже очищено огнём. Основная стрельба слышалась ближе к середине и голове переднего состава. Вот мы коснулись хвоста, и по вагонам через весь наш длиннющий эшелон прокатилась волна. И тут где-то посередине переднего состава с новой силой затрещали выстрелы. Хотелось думать, что это начал стрельбу тот взвод, который я направил обойти нападавших с тыла.

Через минуту стрельба постепенно стала стихать, пока не прекратилась совсем. Я выскочил из поезда, прихватив с собой тех бойцов, с которыми ходил в разведку, и побежал вдоль переднего состава. Неяркий свет Луны открывал жуткую картину: всё пространство на сотню метров от путей чернело телами убитых и раненых. Некоторые вагоны были повреждены взрывами, один из тех, что были ближе к голове, горел, освещая окружающую местность. Но самое страшное я увидел, когда подбежал к паровозу. Метрах в двухстах впереди лежали перевёрнутые вагоны бронепоезда. Время от времени из искорёженного металла вырывались языки пламени.

Боже! Остался ли там кто-нибудь живой?

– Кто здесь командует? – крикнул я что было мочи. С одного из вагонов спустился человек и подошёл ко мне, слегка шатаясь.

– Капрал Корелли – представился он. Похоже, офицеры все убиты, раз командует капрал.

– Сколько у вас людей в строю?

– В строю пятнадцать, но многие ранены.

– Что с бронепоездом? Кто-нибудь выжил?

– С бронепоезда к нам перешло восемь человек. Из них сейчас трое в строю, трое убиты, двое тяжело ранены, включая капитана.

– Капитан жив? – новость заставила учащённо биться сердце.

– Жив, но ранен очень тяжело.

Я подозвал бойца и направил его ко второму эшелону за людьми. В этот момент ко мне подошёл лейтенант, которого я послал напасть на противника с тыла. Видно было, что он до конца ещё не отошёл от боя: глаза на раскрасневшемся лице лихорадочно блестели, рука постоянно смахивала несуществующий пот со лба.

– Сеньор лейтенант, противник уничтожен – доложил он, слегка заикаясь от возбуждения.

Конечно, направляя его в обход с тыла, я рисковал. Если бы противник был опытнее и выставил охранение, исход мог быть совсем иным. Но я рассчитывал, что обычные бандиты и налётчики не воюют по уставам. И оказался прав.

– Молодец, лейтенант – я постарался одобрительно улыбнуться, но получилось это с трудом: беспокоило тяжёлое ранение капитана – Потери есть?

– Так точно, потери уточняются, но предварительно около десятка убитых и тяжелораненых.

Да, потери немалые, а после уточнения могут оказаться ещё выше. Чёрт, где там мой боец с людьми?

– Выносите тяжелораненых наружу – приказал я капралу, всё так же стоящему рядом и ждущему распоряжений.

Наконец, увидел бегущих ко мне людей. Сказал им, чтобы помогали выносить раненых и тащить их в санитарный вагон. Я хотел спросить капрала, в каком вагоне находится капитан, но тот уже исчез. Вокруг эшелона началась обычная в подобных ситуациях суета. Из состава выносили раненых. Я распорядился, чтобы выставили охранение, и направился вдоль поезда.

– Сеньор лейтенант – окликнули меня сзади. Я обернулся и увидел двух бойцов с носилками. На носилках лежал человек, с ног до головы обмотанный бинтами.

– Сеньор капитан вас просит – сказал один из бойцов.

Я подошёл к носилкам и едва узнал капитана в лежащем человеке. Голова была забинтована, оставляя только мертвенно бледное лицо. Впалые глаза приоткрылись и вопросительно смотрели на меня. Пальцы правой руки чуть шевельнулись. Я понял, что он делает знак подойти.

– Орсолини – прошептал он, когда я наклонился – Что с конвоем?

– Противник уничтожен, опорный пункт отбит, потери уточняем – чётко отрапортовал я.

– Сандро, я всегда знал, что ты настоящий солдат – слабым хриплым голосом ответил капитан. Услышав из его уст своё имя, я на миг потерял дар речи. У меня всегда была уверенность в том, что он вообще не знает, как меня зовут.

– Командуй – тем временем, всё так же еле слышно проговорил он – Доведи конвой до места. Ты видишь – я всё.

– Сеньор капитан, вы обязательно поправитесь. Я буду счастлив служить под вашим командованием – было невыносимо больно видеть в подобном состоянии этого совсем недавно такого сильного человека. Так больно, что на глаза навернулись слёзы. Он слегка приподнял руку, будто хотел отдать честь. Я выпрямился и приложил руку к виску.

Капитана унесли. Ко мне подошёл врач из санитарного вагона.

– Плох он – тихо произнёс доктор – У него ожоги больше пятидесяти процентов и несколько пулевых и осколочных ранений. Одно очень опасное в живот.

– Какие у него шансы? – спросил я.

– Скажем так, если бы его сейчас положили в хороший госпиталь, то пятьдесят на пятьдесят.

– Вы что-нибудь здесь сможете сделать?

– Почти ничего.

– А в Эссене есть нормальный госпиталь?

– Скажем так, не то, чтобы очень хороший, но, в принципе, нормальный.

Манера речи доктора начинала раздражать. Я уже готов был выдать какую-нибудь резкость, но вовремя взял себя в руки.

– Хорошо, доктор, идите – я постарался сказать это как можно более спокойным голосом – И сделайте всё возможное. И невозможное тоже.

Я посмотрел в глаза медику так, чтобы он осознал всю ответственность момента.

Врач как-то странно втянул голову в плечи и засеменил в сторону санитарного вагона. Какое-то время я смотрел ему вслед. В голове роились мысли. Довести конвой до Эссена. Нет, не так. Довести с живым капитаном. Я вдруг осознал, что капитан мне стал практически родным человеком. И его надо спасти, во что бы то ни стало.

Я напрягся, вспоминая схему маршрута. От Милана до опорного пункта было восемьсот километров. Весь маршрут – полторы тысячи. Значит, осталось семьсот. В принципе, хорошего ходу с парой заправок углём и водой часов на десять-двенадцать. Но нашего конвоя это не касается. В самом лучшем случае эту дистанцию мы сможем преодолеть за трое суток. Если двигаться в сцепленном состоянии, как сейчас, то, теоретически, можно выиграть несколько часов. Но это большой риск: такой длинный эшелон на высокой скорости очень тяжело управляем, и может разорваться, а то и сойти с рельс. Единственный выход – выпустить вперёд состав с санитарным вагоном, чтобы он на всех парах гнал к конечному пункту. Но это тоже не самая лучшая идея: в случае нападения без прикрытия бронепоездом такой эшелон становится почти беззащитным.

Но и бронепоезд я тоже не мог на это выделить. Во-первых, само наличие бронепоезда и необходимость постоянно поддерживать определённую дистанцию сильно замедлило бы передвижение. Ну, и опять же – как я могу оставить без защиты остальные составы? Время шло, а я всё так же не мог принять какого-либо решения.

Наконец, решился на компромисс. Состав, который я собрался послать вперёд, можно усилить дополнительными людьми и вооружением. Конечно, без бронепоезда тяжело будет отразить массированное нападение, но я надеялся, что после того, как мы здесь разбили такие крупные силы, здешние бандиты, по меньшей мере, несколько недель будут зализывать раны. Ведь наверняка для такой серьёзной акции они собирали людей в радиусе нескольких сотен километров.

Посадить на поезд полтора взвода пехоты да ещё в качестве дополнительного аргумента поставить туда чудо-оружие – пулемёт. Это оружие на фронте было примерно такой же редкостью, как танк. В книжках про Старое Время, которые отец называл «фантастикой», пулемёты упоминались постоянно, но, что в Армии Королевства, что даже и в корпорации Герцога, они стали появляться лишь последние несколько лет. В книгах из библиотеки казарм Герцога я прочёл, что пулемёты в Старое Время действительно имелись в очень больших количествах. Промышленность Объединённого Королевства, как оказалось, ещё лет двадцать назад пыталась наладить выпуск этого оружия, но каждый раз упиралась в две главные проблемы. Долгое время не могли выплавить сталь подходящего качества для стволов. Да и с производством патронов тоже было далеко не всё гладко. Эти проблемы стали более или менее решаться только в последние шесть-семь лет.

Вообще, из этих книг я почерпнул очень много сведений по истории Старого Времени. Оказалось, что то, что мой отец считал вымыслом и бреднями, тогда было обыденностью. Летающие аппараты, способные за час пересечь всё Королевство, ракеты, достигающие других планет. И даже такие бомбы, взрыв одной из которых мог за секунду испепелить такой крупный город, как Наполи или даже мои родные Сиракузы.

Итак, я принял решение. Первоначально думал снять пулемёт с головного бронепоезда, но тот оказался сильно повреждённым. Пришлось брать с моего. Единственное, что можно было взять из искорёженной груды металлолома – это уголь. Его перегрузили в эшелон, который я собирался посылать вперёд. Таким образом, теоретически, ему теперь могло хватить и одной заправки угля. Хотя проблема воды всё равно оставалась.