– Я тоже мало что знаю о своём происхождении, ваша сестра, моя названная мать патологически скрытный человек и она до сих пор упорно хранит молчание и не распространяется о своём прошлом. Но точно знаю, что она была бедовой, имела воровские татуировки, что определяло её в уголовном мире, как маститую воровку. И эти специфические воровские наколки с изображением финки опоясанной змеёй на правом предплечье, она всегда тщательно прятала под бинтовой повязкой.

– Да, это я посоветовала ей держать рот на замке, носить всегда одежду с длинным рукавом и закрывать свои воровские наколки. Моя сестра никогда не была официально замужем и по придуманной нами легенде, родила она тебя от какого-то командировочного грузина, который, возможно до сих пор не знает о твоём существовании.

– Вот, именно эту историю она мне несколько раз рассказывала и мне кажется, что это наиболее достоверная и правдивая версия. Правда, учитывая, что вы мне сейчас рассказали и эта сказка не выдерживает никакой критики.

– Твоя родная мать действительно родила тебя от грузина по большой любви и произошло это в лагере осенью 1953 года, но не Украине, как она тебе рассказывала, а в Тайшете. И этот чекист-грузин правдами или неправдами в 1956 году добился, чтобы тебя в трёхлетнем возрасте отдали ему. Он привёз тебя в Грузию, где в предгорьях Гори был его дом с многочисленными родственниками. Он начал тебя воспитывать да так, что ты очень скоро забыл свою мать и своё истинное происхождение. До 6 лет ты общался с ним только на грузинском (мингрельском) языке и вообще не знал русского языка. Этому есть некоторые доказательства, когда настало время идти тебе в первый класс в 1961 году в Туркмении, у тебя возникли серьёзные языковые проблемы в общении с русскоязычными детьми. После моего освобождения в 1960 году, я разыскала вас и находилась всегда рядом с вами, но то, что мы родные сёстры предпочитали не распространяться.

–– Ни фига себе конспираторы, я вообще ничего не замечал.

–– Ну как же, помнишь, на площадке, где вы жили, через некоторое время, вашей соседкой оказалась женщина средних лет по фамилии Хабибулина? Это была я! И это я не дала развиться той гнусной истории про кражу батончиков из школьного буфета, мне пришлось подключить свои старые связи и лишиться некоторой суммы денег. Сейчас жалею, что впряглась, может быть в спецшколе тебя маленько образумили бы.

– Тёть Шур, можно я вас буду называть только этим именем?

– Не можно, а нужно, Агния Зотова уже давно сгинула в сталинских лагерях и её не существует. Но привычка брала своё и я вновь ошибся, – Бабушка Шура, а сколько у вас в действительности было паспортов? Я уже замечаю третью фамилию.

–– Но-но, ты прекрати «внучок» называть меня бабушкой и больше не делай таких грубых ошибок, я для тебя, как и для всех пока останусь тётей Шурой, а паспортов, ещё довоенных, у меня было семь.

Она улыбнулась и прикурила вонючий «Беломорканал».

–– После Октябрьской революции 1917 года паспорта внутри страны были отменены, как одно из проявлений политической отсталости и деспотизма царской власти, но в конце декабря 1932 года в СССР вышло постановление № 57/1917 "Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописки паспортов". Они выдавались всем без исключения при достижении 16-ти лет. Впоследствии, начиная с 1936 года, эти паспорта имели одну неприятную вещь, в паспортах лиц, имевших судимость, делали секретную отметку, которая делала невозможным устройство на работу для политзаключённых, через некоторое время, это положение было вменено для всех судимых людей. Когда в СССР в 1976 году вменили паспорта нового образца, мне пришлось объездить семь областей, прописаться там и легализировать эти паспорта. Разумеется, все они были на разные имена.

– Вот как! Чёрт возьми, сколько же тайн вертится вокруг нашей семьи. Но ведь с вами жил ещё один человек, который меня в детстве учил играть в шахматы?

– Да, это был мой младший сын, во время войны, когда ему было 10 лет его интернат отправили в эвакуацию из Ленинграда в Новосибирск, но по дороге поезд попал под сильную бомбёжку, старший мой сын погиб, а его тяжело контузило, лет двадцать он лечился, но безрезультатно, в 1968 году он умер от кровоизлияния в мозг. Вы к тому времени уже уехали в Узбекистан. Я работала перед самой войной за границей и мне пришлось определить своих детей в интернат.

– Простите, я не догадывался, что это был ваш сын, слышал от матери, что он регулярно лечился в дурдоме?

– Да, каждую осень он впадал в буйство и его забирали в психиатрическую лечебницу, а когда болезнь пребывала в стадии ремиссии, я его зимой привозила домой.

– Так вот почему я, будучи уже взрослым, встречаясь в Армии с грузинами, с удивлением слушал этот гортанный язык, и что поразительно, понимал очень многие слова. Глаха, сулели, этими слова мои новые родственники между собой ругали мою мать. Также не очень понятными для меня вначале словами: моди бичо, генацвале, пури-хачапури, лобио, этими словами они меня звали обедать ну и конечно ругательства, которые они применяли, когда меня не было рядом: «шени дэда могытхан, шени тракши шевеци» и другие.

– Ты смотри, всё еще что-то помнишь? Интересно!

–– Теперь понятно откуда у меня эти рваные воспоминания, откуда у меня тяга к грузинской кухне. Я с детства кулинарно не озабочен и употребляю в пищу всё, что считаю полезным, но до сих пор не сажусь за стол, если на столе не будет присутствовать красный острый перец, кинза, укроп, петрушка, хмели-сунели (сухая пряность. гр.) и аджику, которую мать научилась отменно готовить, и которые сейчас, распространилась далеко за пределы Грузии. Я что грузин?

– Окстись парень, тебе не суждено было стать полноценным грузином, ты русский, хоть и наполовину, не знаю к счастью ли это или к несчастью, но два года спустя, после того, как тебя увезли в Грузию, в мужском отделении лагеря разразилась очередная война между суками и ворами, при разгоне этой резни, режимника-грузина под шумок благополучно прирезали. Не знаю по заказу ли или нет, врать не буду, но он был, не спорю, жгучим красавцем, но довольно неприятным и жестоким человеком.

Сестра, узнав точный адрес, где ты находился, приехала в Чиатуру, устроилась временно на марганцевую фабрику и стала готовить план похищения. Выкрав тебя и зная, что её будут искать по всем вокзалам, она не поехала поездом или автобусом, а на перекладных из Чиатуры, через Кутаиси и Зугдиди, добралась до Поти, а там морем на теплоходе до Сочи, она перебралась в Белореченский район Краснодарского края. Вот так у сестры появились неожиданно враги, которые как-то распознали, что ты ей неродной и грузинские родственники твоего отца, рыскали по всему СССР в поисках Тамары. Родственники твоего отца, не смогли её найти, так как не знали ни твою родную мать в лицо, ни мою сестру, сестре пришлось срочно покинуть Краснодарский край и тайно, на пароме сообщением Баку-Красноводск по Каспийскому морю, она вывезла тебя в Туркмению в город Казанджик.

– Да, приезд в Туркмению я хорошо помню, это было в 1960 году, а где она со мной была эти три года до Туркмении?

– Ты не забыл, что мать твоя имела патологическую страсть к перемене мест и больше чем на год-два вы нигде не задерживались? Этим вероятно и объясняется чехарда с твоими местами рождения и сменой фамилии. Тебе грузины дали свою фамилию Мадебадзе, а имя сменили на Сандро. И возможно страсть к перемене мест появилась у неё не просто так, а в целях личной безопасности. Если бы вас нашли его родственники, тебя отобрали, а её где-нибудь по-тихому удавили. Так начались ваши скитания по СССР, сбор табачных листов в Белореченском районе на Кубани, сбор мандаринов в Гагринском совхозе в Абхазии, сбор яблок в дагестанском Хасавюрте, сбор чая в Лазаревском районе Краснодарского края, работала она на обработке рыбы в Дагестане, вербовалась на Дальний Восток на рыболовецкий сейнер, тебя отправляла каждое лето в санаторий на озере Рица в Абхазии, и позже, уже с тобой, работала в Туркмении в воинской части.

Тётя Шура открыла вновь семейный альбом и показала мне старую, но хорошо сохранившуюся, фотографию, где я, в весьма малом возрасте, позировал на групповом снимке.

–– Это санаторий на озере Рица в Абхазии, здесь тебе чуть больше четырёх лет именно из этого санатория сестра выкрала тебя. Примерно через год, вы переехали в Чарджоускую область Туркмении в посёлок Саят, где сестра успела поработать в свиносовхозе, через полгода переехала в 1967 году в маленький городок Сакар, где работала с корейцами на луковых полях. И только потом вы переехали в Узбекистан в город Джизак. Это ты должен уже помнить.

– Да, это время я помню, мне было уже 14 лет, и я прекрасно помню своё голодное детство и нищенский быт.

– Не стоит кручиниться и вспоминать своё голодное детство, я всегда была рядом с вами и те золотые самородки, что мне оставил в тайнике мой муж Вадим, поддерживали и меня, и вас на протяжении почти 15-ти лет. Помнишь, мнимую зарплату матери, несуществующую премию, прогрессивку, не малую выручку за продажу мандаринов на рынке, эти деньги я оправляла ей каждый месяц и зная сестру, как несусветную транжиру, суммы старалась отправлять не очень большие. Я старалась не привлекать ненужное внимание. Нигде твоя мать не прописывалась, везде устраивалась временно, заработала денег и опять – ищи ветра в поле. Ранняя беспризорная жизнь двадцатых годов, искусство воровать, немецкий плен, потом сталинские лагеря, научили её в совершенстве заметать следы, такие люди никогда не сдаются перед трудностями, этот специфический опыт порой очень выручал нас в щекотливых ситуациях. Также не стоит забывать мой бесценный опыт работы в спецслужбах и во внешней разведке. Мы стремились только к одному, сохранить свои жизни и твою. И нам это удалось.

– Так, ну с нами всё понятно, а что побудило вас переезжать с место на место, вслед за нами?

– На то были другие причины, но ты об этом узнаешь несколько позже.

– Так вот, почему моя мать, – я запнулся при слове «мать», – такая сказочница? Пока я был несмышлёнышем, рассказывала мне такие небылицы, что братья Гримм удавились бы от зависти! Она, не мудрствуя лукаво, беззастенчиво пользуясь моим малым возрастом, рассказывала мне увлекательные героические истории о моем отце, мол, он был, то лётчик, то полярник, потом моряк-подводник и что он утонул в одном из морских походов. И будучи уже взрослым, я понял, что ещё не построили столько подводных лодок, самолётов и кораблей, чтобы все бестолковые отцы, которые бросили своих жён с детьми, могли дружно уместиться в этой коллективной могиле. В последствии, уже в наше время, когда я сам начал обхаживать таких же разбитных вдовушек, их истории о погибших и пропавших мужьях поразительно напоминали те, которые рассказывала моя мать. Правда уже в современных реалиях, горе-мужья предпочитали гибнуть исключительно в локальных войнах, военных самолётах, танках, кораблях или на секретном задании нашего государства.

– Всем молодой человек хочется романтической незабываемой любви и доброй памяти о приятно проведённом времени.

– Что я родился в каком-то исправительном лагере в Сибири, где она отбывала какую-то повинность. И что мой возраст был уменьшен на два года, чтобы подольше получать кое-какие деньги от государства как мать одиночка, малый возраст помогал ей выбить мне путёвку в элитный санаторий на озере Рица в Абхазии. Фактически, по липовым документам, я был рождён почему-то в 1955 году. И только по достижению мною 18-ти лет, мать вновь изменила мой год рождения на 1953. Зачем это было нужно, так и осталось для меня загадкой. Теперь я понимаю зачем. Она и себе что-то перемудрила с документами. Уже, будучи взрослым я много раз пытался узнать её точный год рождения, но так и не получил вразумительного ответа. То она говорила, что родилась в 1924году, то в 1928, а однажды заявила, что родилась в1933 году. Более достоверно выглядела только средняя дата, но оказалось, что это не так.

– Моя сестра 1911 года рождения, уж я-то помню точную дату её рождения.

–– Мне кажется, что она и сама не знала точного года своего рождения.

––Учитывая, что на Украине и в Центральной России гремела гражданская война, было чёрт знает, что – то белые, то красные, а то и серо-буро-малиновые в крапинку. Власть менялась каждую неделю. После Гражданской войны, как и после любой войны, с документами был полный бардак, кто что хотел, то и писал в бумажке выданной местным сельсоветом. Архивы сгорели или зачастую, полностью отсутствовали.

–– Значит она все помнила и специально не вдавалась в подробности?

–– В целях безопасности она кое-что умышленно забыла, но войну между белыми и красными она прекрасно помнила и всегда мне рассказывала, как она чудом спаслась от расстрела, будучи подростком. В тот день белые, всех сочувствующих советской власти согнали на центральную площадь для последующего уничтожения. И проходя колонной под охраной белых за околицу, брат отца схватил мою сестру за шиворот и мгновенно перебросил через забор в чей-то сад. От страха она сбежала куда глаза глядят, а зря, подоспевшая Красная Армия отбила всех сельчан, но её так и не нашли. После облавы, как водилось, её оправили в детский дом, и… понеслась жизнь бедовой девчонки под откос. Побег один, потом второй, скитание по России, подвалы и разрушенные дома стали её пристанищем на несколько лет.

–– В начале тридцатых годов, – подхватила тут же тётя Шура, – после грабительской коллективизации, стремглав покатился лютый голод по всей стране, есть стало нечего, одеваться не во что и стала сестра от безысходности подворовывать. Сколько не воруй, исход закономерен – тюрьма. Попалась сестра на мизерной краже, но осудили её, по так называемой «статье о трёх колосках», где говорилось, что имущество колхозов (в том числе урожай на полях), приравнивался к государственному имуществу. Хищение (даже трёх колосков с поля) каралось «высшей мерой социальной защиты» – расстрелом с конфискацией всего имущества. При наличии смягчающих обстоятельств преступники могли быть приговорены к лишению свободы на срок не ниже 8-10 лет с конфискацией. И поехала она по Указу 7-8 с десяткой в зубах, строить железную дорогу Тайшет-Братск.

– Мне мать об этом никогда не рассказывала, теперь мне понятно почему. Что интересно, мать моя, насколько я помню, всегда работала и не переставала мне повторять, что работать человеку надо всегда. Как жаль, что скорость звука – довольно странная штука. Родители что-то дельное говорят тебе в десять лет, а доходит только в тридцать, когда уже поздно пить Боржоми.

– А как ты хотел, чтобы она рассказывала тебе о воровской жизни, о невообразимых тяготах в сталинских лагерях, что там человек человеку зверь? Для чего, чтобы окончательно угробить твою неокрепшую психику? И ещё, она по-прежнему тебе мать, я обратила внимание, что тебе сейчас стало трудно произносить это слово, надеюсь, что эта новость ничуть не изменит твоё отношение к матери, которая тебя растила почти с рождения, поверь мне – мать не та, которая тебя родила, а та, которая воспитала и по-видимому воспитала она не так уж плохо…за некоторым исключением, – погрозила мне тётя Шура, – но мы это постараемся исправить. В тебе нет вредной лжи, ты добрый, ответственный и довольно грамотный мальчишка, а то, что ты по большому недоразумению стал вором, это не её вина – это издержки вашей полуголодной скитальческой жизни и уверяю тебя скоро ты перестанешь быть вором. Двадцать лет спустя эти пророческие слова сбылись.