31 Декабря

Я проехал по трассе М-4 «Дон», половину пути, оставалось меньше 400 км. Мне часто

приходится совершать многокилометровые поездки, и у меня на трассе появились свои привычные ритуалы, полюбившиеся места для отдыха и обеда в кафе. До нового года оставалось около 10 часов и я поторапливался, меня ждали к празднику, приближение которого чувствовалось во всем, даже в движение автомашин.

И не смотря на пасмурный день, усталость от рулёжки, я был в отличном настроении.

Зайдя в придорожное кафе с новогодним названием «Сказка», уселся в излюбленное место у окна, чтоб видеть машину. Обед, простой, но с ароматом заботы и домашнего тепла, еще раз говорил, о правильности моего выбора харчевни. В зале, я был единственным посетителем, а судя по объявлению на двери, о коротком режиме работы, наверняка и последним в этом году.

За миниатюрным прилавком, являющимся барной стойкой и кассой одновременно, стояла женщина в белом фартучке и бумажном кокошнике в волосах. Я не обратил особого внимания на ее лицо, лишь заметил, что она явно была старше меня лет на 10 – 15 и ничем особенным не отличалась от 40 – 45 летних женщин.

Расплатившись ей за обед и поздравив её с наступающим новым годом направился к двери уходить, как услышал за спиной голос с дрожью:

– А Сергей умер, в больнице, выпрыгнул из кабины КАМАЗа и его сбила другая машина. Нет больше нового года, нет праздника… Нет мужа…

Я обернулся, решив, что это она кому-то другому говорит, но смотрела она именно на меня, а вернее даже сквозь меня, как бы вдаль. От услышанного, я растерялся, смутился, но вернулся, подойдя ближе, вглядевшись в её глаза, высушенные скорбью, заметил, что они не мигали, не двигались, будто тоже были мертвы. А она продолжала говорить

– Я Светланке еще ничего не говорила, пусть думает, что папа в рейсе…

Не зная, что говорить в таких случаях и как выразить искреннее сочувствие, спросил лишь о возрасте дочери.

– Девятый год, – еле слышно ответила она.

Окинув взглядом небольшой прилавок и увидев огромную в ярких цветах коробку с конфетами, выложил за неё «заначку», которую планировал пропить со школьными друзьями, попросил ее не давать сдачи.

– Передайте пожалуйста, девочке, скажите, что от… папы…

Я шел по снежной тропинке к машине, но чувствовал, что мне в спину смотрят, невольно обернулся и точно… в каждом из трех окон, откинув занавеску, виднелись лица женщин… Рука одной из них, крестила меня во след.

Трасса М-4 «Дон» больше не проходит через то село, новая магистраль мчит далеко в стороне от кафе «Сказка» и я никогда с тех пор больше там не был.

Жизнь одинокой женщины и её дочери, конечно слаще не стала от тех конфет, но разве дело в них…?

По данным ГИБДД, за истекшие сутки на дорогах страны погибло 33 человека, каждый год, население много тысячного города не возвращается домой… уходит навсегда…

Берегите себя, помните, ведь вас ждут дома!

Браконьер

Мать Кольки, 12 летнего пацана, облазила всю округу, но сына, нигде не было, и никто его не видел. Аккуратно сложенную стопочку одежды, одиноко возвышающуюся из густой травы, на берегу старого деревенского пруда, нашли поздно вечером, на второй день, после его пропажи. Было начало мая, вода еще не позволяла купаться, так что было непонятно, зачем Колька её тут оставил, рыболовных снастей рядом тоже не было.

Мы, местные добровольцы искренне хотели помочь этой женщине, у которой и так в жизни было все не сладко. Колька был единственный ребенок в семье. Муж давно не работал, трезвым бывал только по утрам, и то, до открытия магазина, пропивал всё, что можно было унести в руках из дома. Она получала пенсию по инвалидности, после несчастного случая на работе, когда толстый натянутый стальной трос, сцепленный с трактором и «волокушей» лопнул и ударил её, переломав ребра и нарушив работу позвоночника. На эту пенсию они и жили, ну еще огородик помогал, коза, куры…

– Как в воду канул…, – произнес кто-то из мужиков, и мать, Кольки тут же рухнула на колени, прижалась лицом к одежонке, заголосила, не тая очевидного горя.

Мы все смотрели на зеркало молчаливого пруда, отражавшего вечернее небо, и чувствовали, что именно эта вода, знает, где мальчонка. Весь следующий день бреднем и сетями прочесывали водоем, но кроме рыбы, раков и даже запутавшегося бобра ничего не было…

Глубина воды, на середине пруда составляла около 15 метров, таких сетей у нас не было, а сам пруд петляет в степи 5—6 км и в ширину кое-где метров 300.

– Надо ть ждать кады живот раздуя, тады и всплывёть, – сообщил задумчиво старик Лямин, и добавил, – в такой мутной воде не сышышь, а можа и сом с раками… уже того…

Приехали из района два водолаза, в течение последующих двух дней обследовали дно.… Жаловались, что вода внизу студеная и нестерпимо ледяная, ключевая.

Надежды найти уже ни у кого не было. Зеваки все реже приходили смотреть на работу водолазов,… и только мать его, с утра до ночи не отходила от воды и все звала и звала по имени, уже еле слышным голосом.

Работы по поиску решили закончить, спасатели собирали водолазное снаряжение, упаковывали, когда тенью подошла к ним женщина (мать) и показала рукой на гладь пруда… – Миленькие мои, гляньте, прошу еще раз, во-он там, за камышом!

Те уже не слышали ее, уставшие, вполголоса переговаривались между собой и продолжали сборы.

– Я чувствую! Я вижу! Он именно там! – она уже кричала, вцепившись в шланг.

Спустя час, тело мальчонки белело на руках одного из водолазов… действительно, он был именно там.

Конечно, это поразило всех собравшихся, сердце матери не ошиблось, но еще больше были удивлены видом мальчика, несмотря на пятидневное пребывание под водой, он был простите за сравнение – как живой. Настолько идеально сохранился. Не было ни единого следа разложения. Прибыл судебный эксперт и пояснил, что такое в здешних водоемах не редкость, а причина проста, на дне температура воды крайне низкая из-за бьющих ключей, раки и сомы туда не лезут, холодно. Холод не дает образоваться в теле газам, чтоб поднять его над водой, как это обычно и бывает с утопленниками. Причину гибели, а вернее самоубийства долго не могли понять…

Семья хоть и не идеальная, но по местным меркам, обычная, сейчас в селах многие так живут, денег нет, работы нет, отчаявшиеся на лучшую жизнь люди пьют… дети без присмотра…

На похоронах, неожиданно, кое-что прояснилось, заговорил его дружок и одноклассник, Пашка.

Оказывается накануне, они с Колькой, ловили украдкой рыбу в арендованном «зарыбленном» пруду.

Немного поясню; сейчас такой способ наживы повсеместно распространен, по берегу водоема предприимчивые арендаторы ставят будки с круглосуточной охраной, повсюду вешают таблички «Лов рыбы запрещен!», запускают мальков и продают выращенную рыбу. Такая монополия на общественные водоемы, конечно, никому не нравится. Первыми пронюхали и запустили этот вид бизнеса представители местных районных администраций, нанимая для охраны от желающих поживиться рыбой, людей в форме, бывших и действующих полицейских. Государственная символика, кокарды и шевроны, действовала на местных «браконьеров» отпугивающе и эффективнее любой колючей проволоки.

Пашка успел убежать, бросив кривую самодельную удочку, когда на них набросились люди в форме милиционеров времен СССР.

А вот Колька предстал пред «справедливым судом» еще не про хмелевших блюстителей частной собственности.

Как известно, бывших ментов не бывает, вот и эти пенсионеры, вспомнили свое призвание и поиздевавшись вдоволь над мальцом, нарисовали ему на «квитанции» сумму штрафа, с кучей нулей. Приказали принести его им немедленно, ну и собирать теплые вещи, для отсидки в тюрьме – «сушить сухари».

Колька воспринял слова людей в форме совершенно искренне…

Поведал потом о своем горе Пашке, тот предложил ему уйти из дома и даже принес еды.

Но Кольку видимо этот вариант решения беды не устроил, и не видя другого выхода, мальчик утопился.

Вот уже более 10ти лет, одинокий крест, на берегу этого пруда, на том самом месте, напоминает мне эту грустную историю.

Акулы бизнеса

На заре рыночной экономики, решили мы в деревне с приятелем стать акулами бизнеса. Я жил в городе, Шурка в деревне, мы часто виделись и вскоре дружеский разговор перерос в сугубо деловой. Стали прокручивать варианты обогащения, доступные в частном секторе экономики

В то время вся деревня, поголовно торговала контрафактной водкой и самогоном, но эту пагубную отрасль мы отмели сразу, зловредность ее была нами очевидна, не иначе, как накануне нас с Шуркой еле откачали после дегустации «первача» у его крестной. Мы оба слетели в пруд с плотины на моем «Минске», горланя во все горло песню «Ой мороз, мороз!». Танцуя и виляя в такт мотива, зацепили ветки придорожной прудовой ветлы и рухнули в водоем.

Мотоцикл еще потом долго не могли вытянуть с камышовых зарослей, он зацепился за корягу, пруд то старейший, поросший ветлами. Ну, а нас самих выловил проезжавший мимо на УАЗике зоотехник, я уже помню, пузыри пускал, так как плыть в камышах, да еще в одежде и пьяному было не под силу.

Так что злом торговать, мы напрочь отказались.

И вот сидим мы с ним на берегу этого омута, сушим выловленный мотоцикл, тину выдергиваем, как из-под сиденья выползает старый, позеленевший от времени рак.

Шурка внимательно и долго его разглядывал, нахваливал за размеры и играл с усищами.

– Слушай, а у тебя в городе рестораны и пивные, раками торгуют?

– Не знаю, я ж в них не бываю. Ты хочешь сказать, раки…?

…

На следующий день, чуть заря окрасила небо, мы уже пылили по полевой дороге на мотопёре, в сторону пруда. На багажнике был привязан бредень и куча раколовок

Старый пруд с нами щедро поделился содержимым и уже к вечеру полная ванна разнокалиберных раков радовала наши глаза. В саду на костре ароматно пахли и булькали в кастрюле трофеи.

Трехлитровая банка с пивом, мгновенно закончилась под хруст клешней.

Откуда-то появилась еще банка, но уже с самогоном.

Очнувшись на утро бизнесмены, увидели, что все раки в ванной всплыли, вода была вспенена и пахла тухлятиной.

Бизнес пришлось свернуть, т.к. горе – коммерсанты поняли, что довезти раков до города свежими, они не смогут.

Но тут на глаза Шурки попался привязанный баран, мирно жующий траву…

Подарок

Ну что я мог привезти в подарок своей девушке, вернувшись с полигона Сары-Шаган в Казахстане?

Не осколки же от ПВОшной ракеты, которой мы с третьей попытки все же сбили самолет-мишень.

Скорпионы тоже вряд ли бы её вдохновили, да мы их и сами побаивались.

Собирали кто во что, даже в спичечные коробки, они зачастую убегали и тогда в палатку было боязно зайти, а уж спать и вовсе… брр-р… Помню эти коготочки пробежавшие по лицу ночью, а может это и не скорпион был вовсе, а фаланга например, или жук безобидный какой….

Но я отвлекся, о полигоне как-нибудь потом расскажу, а сейчас, стоя в вагоне метро напротив сидящих хохотушек лет 17—18, я вспомнил, как так же летом, много лет назад ехал в трамвае на свиданье и вез своей девушке подарок в кармане военных брюк. Так как очень спешил, положить мне его было не во что и тем более никаких упаковок в казарме было не найти, а часы увольнительной тикают быстрее любого секундомера. Я после месяца разлуки, опаленный пустынным солнцем, спешил в женское общежитие, где меня ждала очаровательная смуглянка, с которой накануне отъезда познакомился в клубе военного училища, на дискотеке. Удивительным было в том знакомстве то, что приглашая на танец, стоящих в темноте у стен девушек, я открыл новую теорию… и назвал её «Теорией невероятности». На том вечере, все четыре приглашённых на танец из разных темных углов зала девушек, были одним и тем же лицом – и её звали Ирина.

Не верите?

А зря, я до сих пор поражен той случайностью произошедшей на этой дискотеке, где было не протолкнуться от девчонок, а я невольно и неизменно приглашал и приглашал только её.

Судьба?

Конечно она, ведь эта девушка и была моей первой женщиной, которых до 20 лет у меня еще не было.

Стоя в вагоне с подарком в кармане для нее, я, закрыв глаза думал о повторении тех сладких минут, уже не раз проведенных вместе с ней в маленькой комнатке общаги…