Но сразу отключиться ему не удалось. В квартире ждал участковый. Пришлось Гелию пить с ним чай, разговаривать на разные отвлеченные темы, улыбаться. Участковый что-то бубнил про бдительность, близость к пограничной зоне, необходимость проверки всех чужаков. И особо акцентировал внимание на непосильном труде сотрудников правоохранительных органов в условиях Крайнего Севера.

Гелий кивал, стараясь не уснуть прямо за кухонным столом. Он отлично понимал, что визит полицейского вызван никакой не близостью к пограничной зоне, а бдительностью полуслепой старухи-соседки. И он даже не был зол на Любовь Петровну. Она слишком давно живет в этой стране, и не Гелию учить ее основам выживания. А участковый, как только наговорится, получит за беспокойство новенькую хрустящую купюру в пять тысяч рублей, которая частично сгладит тяжесть труда, и уйдет вполне довольный жизнью. Разве жаль Гелию денег на благие цели? Конечно, нет…

Остров Колгуев, Баренцево море, 23 октября

Плоская трава, отчаянно дрожащая на ветру, сырость, сильный запах болот, постоянный холодный ветер, серое небо, изрытое низкими облаками, тусклое солнце, которое редко показывается из-за туч, морской берег, скованный толстой коркой льда, – вот это все и есть Колгуев, кусочек суши, покрытый густой сетью ручьев, рек и озер. Самое крупное озеро – Песчаное, рядом с ним уже несколько десятилетий разрабатывается Песчаноозерское нефтяное месторождение. На месторождении задействованы двести работников компании «Арктикнефть», их привозят вахтами и меняют, как узнал Гелий, каждые пятьдесят два дня.

В шестидесяти километрах от месторождения – поселок Бугрино, сборище разномастных строений разной степени разрушенности, произвольно разбросанных по берегу Поморского пролива. Население поселка – четыре сотни человек. Русские, ненцы и коми. В нескольких десятках километров по берегу – Северный, который еще меньше похож на поселок. Там осталась только база метеорологов, да и она давно не используется. Недвижимость метеорологов выкупила лет пять назад рыболовная компания «Север-К», но рыболовы обанкротились, а у конкурсного управляющего в Нарьян-Маре руки не дотягиваются до колгуевской земли, и всем добром здесь единолично распоряжается сторож, Андрей Иванович Голушко, бывший кавторанг, списанный с подводной лодки за тягу к спиртному. Когда-то он командовал большим коллективом, а теперь в подчинении у Андрея Ивановича только восемь местных кобелей породы «колгуевская дурная».

Почему Аяксу нужен был именно Колгуев – Гелий так и не понял. С поставленной задачей найти сухой просторный склад в укромном месте он справился, сговорился с Андреем Ивановичем, а об остальном думать было некогда. Сторож уступил Гелию по сходной цене большой сарай, где метеорологи когда-то хранили лодки. Теперь там хранятся блоки-ретрансляторы, на вид почти неподъемные, и ажурные приемные фермы из легчайшего серого металла. Все это оборудование, необходимое для открытия основного и резервного Окон, Аякс забросил на Колгуев три недели назад, перед ледоставом, когда катера еще могли подходить к причалу.

– Ничего здесь не трогал? – строго спросил Гелий у сторожа, распахивая пошире двери сарая. Луч фонаря метнулся по знакомым плоским ящикам. – Смотри мне, Иваныч!

– Шутишь? – удивился сторож. – Да за всю жизнь ни одной копейки чужой!

Голушко был помят, хотя и не больше обычного, традиционно небрит и на удивление почти трезв, на нем были кепка-капитанка, неизменная растянутая тельняшка и распахнутый бушлат, он шмыгал простуженным носом и прихлебывал свое «лекарство» из плоской фляжки.

– Давно я твоего крокодила Гену не видел. Куда он запропал?

– Никуда не запропал, дел было много, – отмахнулся Гелий. – Сам-то не передумал еще?

– Сам-то? – Бывший кавторанг нахмурился. – Нет, не нужен мне этот ваш прекрасный новый мир. Ничего я там не позабыл. Хочу в нашей великой и удивительной России подыхать с чистой совестью. Заслужил, колобок. Тебе, кстати, поздравление с наступающим днем рождения передали. Завтра?

– Завтра, – подтвердил удивленный Гелий. – Кто передал?

– Матушка твоя, Ада Александровна. Дозвонилась на наш радиотелефон. Не волнуйся, я все ей сказал, как нужно. Про полный порядок на шхуне и проблемы с сотовой связью.

– Как она местный номер узнала?

– Не могу знать. Может, в сельсовете дали… Останешься на обед? У нас на сегодня вчерашний борщ, макароны с тушенкой и компот.

– Нет, я иду спать. Моего водителя накорми.

– Какие разговоры, накормим… Только вот это… – Голушко откопал в просторном кармане бушлата пачку папирос и спичечный коробок. – Никак не могу в толк взять. Вроде на человека ты похож, и мама у тебя есть. Почему на этого инопланетного работаешь? А если эти нелюди обмануть нас хотят? Неужели мы добровольно станем у них рабами?

– На колу мочало – начинай сначала… С чего ты решил, Иваныч, что он инопланетный? Такой же человек, как мы с тобой. У меня волосы рыжие, а у него кожа такая. Бывает. Генетическое заболевание. Вообще-то он талантливый ученый, изобретатель, прогрессор.

Сторож крякнул, присел на деревянный ящик, тщательно измял гильзу папиросы, прикурил и несколько раз задумчиво затянулся.

– Ученый – это который, фигурально выражаясь, нагибает все, до чего может дотянуться, ради светлого будущего человечества? Чтобы космические корабли бороздили… В общем, что тут непонятного?

Заходящее солнце на минуту показалось из-за низких туч и попыталось согреть остатки деревянного причала, черный песок, покосившиеся столбы без проводов, смерзшиеся кучки угля, оленьи кости, гору пустых ржавых бочек, почти уже истлевших, и наполовину вросший в землю остов прицепа. Ветер загромыхал наполовину оторванным от крыши сарая листом гофрированного железа. Гелий непроизвольно поежился.

– Ладно, Иваныч, закрывай ворота…

В комнате типового барака было сыро. Угол промерз. Через все щели дул ветер. И матрас оказался влажным. Гелий присел на металлическую койку и понял, что снимать с себя утепленные флисом штаны он, пожалуй, не будет. А парку снимет, но попозже, когда раскочегарится масляный обогреватель. В прошлый приезд он с ним в обнимку так и заснул. А потом долго не мог повернуть шею.

Последние две недели были просто сумасшедшими. На Гелия свалились заботы по подготовке людей к Переходу. В этот раз Аякс решил осчастливить поселок Искателей, где больше семи тысяч жителей. Времени на подготовку минимум, всего две недели, это практически ничего, если подробно разъяснять всем и каждому, что такое Переход и почему никто не станет никого обманывать.

Люди редко с первого раза понимают, какая им выпала уникальная возможность изменить свою жизнь, поэтому первая реакция – недоверие. Почему мы? А кто вы вообще такие? Да, нам здесь плохо, но такая жизнь нам понятна. А что случится с нами там, на другой стороне? Это вы говорите, что нам будет лучше, а мы этого не знаем. А вдруг этот самый Переход окажется болезненным? А вдруг что-то пойдет не так? А кто нам даст гарантию?

Такие же точно вопросы, как в Искателях, люди задавали в Нягани, Артеме, Асбесте, Искитиме, Копейске. Тогда отвечать на них приходилось Аяксу, он делал это как мог, в итоге за те пять раз, когда Окна открывались, Переход совершили девятьсот пятьдесят девять человек. Из них почти половина – жители Асбеста. Так себе результат, если честно. Гелий был уверен, что его стратегия окажется более эффективной, и в Искателях новую жизнь выберет как минимум тысяча жителей. Не зря же он две недели бегал с высунутым языком, встречаясь с общественниками и местными лидерами мнений.

К тому же Аякс был слишком беспечен, за это, собственно, и поплатился: оказался под арестом «за организацию террористического подполья, направленную на подрыв основ безопасности и свержение существующего конституционного строя». Причем в Копейске его сдали доверенные лица, ближний круг. Ну а дальше все понятно: ФСБ, СК, КПЗ, суд за закрытыми дверями, приговор, тюрьма особого режима. Осчастливливать своих граждан имеет право только государство, у него на это монополия. Посягательство на государственную монополию всегда пресекается жестко, на корню…

Пока Гелий ждал глубокого сна, несколько раз проваливался в дремоту. Открывал глаза, смотрел на часы, прислушивался к далекому лаю собак, монотонному тарахтению дизельного генератора и с облегчением закрывал глаза опять. В одно из пробуждений он даже снял куртку. В комнате наконец-то потеплело. В другой раз ему показалось, что рядом кто-то есть…

– Кто здесь? – Гелий сел, ногами попытался нащупать ботинки, но только загнал их еще дальше под кровать. – Черт!

– Это я, – отозвалась темнота голосом Аякса. – Не пугайся, я не один.

В дальнем углу мигнули оранжевые огоньки. Все понятно, Аякс прихватил с собой транспортных киботов. Вообще-то они выглядели мило и обаятельно, как игрушки из «Лего», но при желании их можно перевести в боевой режим, и тогда грузовые клешни в один миг станут летальным оружием.

– Тебя кто-нибудь видел? – забеспокоился Гелий.

– Я был осторожен. Значит, завтра?

– У меня завтра день рождения, – сказал в темноту Гелий.

– Я знаю. Вот и будет тебе подарок…

Поселок Искателей, 24 октября

Монтировать сцену на центральной площади начали с раннего утра. Гелий настоял. Он тоже встал пораньше, чтобы лично все проконтролировать. Аякс забросил оборудование для Окон глубокой ночью. Пока поселок крепко спал, киботы сделали основное, собрали приемные фермы, уложили блоки-ретрансляторы, а потом втянули грузовые клешни, сложились и перешли в режим ожидания. Если не знать, со стороны «спящих» киботов можно было легко принять за нестандартные рекламные конструкции.

В поселке Искателей впервые за всю его истории должен был состояться рок-фестиваль. С участием настоящих лидеров заполярного рока. Обещали приехать и мурманская инди-группа «Треска», и архангельские рок-панки «ПиТриЧетырнадцать», и альтернативная «Ягодаморошка» из Карелии. Поначалу на приглашение ответил даже интернет-знаменитость Грошик, родившийся в Апатитах, но накануне позвонил его импресарио и вежливо разъяснил, что Грошик выступить в Искателях не сможет, у него корпоратив в Монако. Гелий тоже был вежлив и ответил, что организаторы не в претензии.

Самый северный в мире рок-фестиваль – почти идеальное прикрытие для массового Перехода. Муниципальные власти не только радостно одобрили мероприятие, но даже пообещали помочь. Главное, во время подготовки площадки к концерту можно заниматься всем, чем угодно. Никому и в голову не придет, что вокруг сцены будет смонтировано не только звуковое и световое оборудование, но и приемные фермы для открытия Окон. В общем, Гелий гордился собой. И легендой, которую придумал для Перехода.

Утром по дороге на работу у сцены притормозил глава поселковой администрации Ильясов. Гелий, искренне улыбаясь, от помощи отказался, и Ильясов отбыл в мэрию в приподнятом настроении. Следом за поселковым главой будущую концертную площадку посетил глава всего Заполярного района Виктор Викторович Бездумов. Вышел из машины, поправил соболью ушанку, походил кругами, помахал руками, демократично поздоровался с рабочими, монтировавшими сцену. Спросил: как дела, орлы? И отметил удачную для рок-концерта погоду, синоптики по его личной просьбе обещали на вечер всего-то минус пять градусов, что для жителей Заполярья – сущий пустяк.

Потом приехал лидер местного отделения Общероссийской общественной организации «Союз борьбы за правое дело» Андрей Редькин. Сначала он долго стоял в сторонке, задумчиво наблюдая, потом заинтересованно обошел несколько раз вокруг площадки, позвонил кому-то, покачал головой и стал дергать Гелия за рукав.

– Вы и меня поймите, Гелий Артурович, на мне ответственность за судьбы. Как я потом буду в глаза смотреть людям? Я с коллегами из столицы вчера созванивался…

– Вы не забыли о секретности, Андрей Сергеевич? – раздраженно перебил общественника Гелий.

– Не волнуйтесь, никакой конкретики, дат, фамилий и тому подобного я не сообщал. Просто, понимаете, мы беспокоимся. Это же ответственное решение. И постоянно возникают новые вопросы. Кое-что хотелось бы знать поточнее. Вот вы говорили, например, что вещи с собой брать не нужно. А как же без вещей?

– Я вас понял, – кивнул Гелий. – Вы главный принцип коммунизма помните?

– От каждого по способностям, каждому по потребностям, – не задумываясь, отчеканил Редькин.

– Именно. Считайте, что из дикого капитализма вы попадете непосредственно в коммунизм. Больше, к сожалению, ничего сказать не могу. На той стороне вас встретят и все объяснят, не переживайте.

– Значит, там все дадут? – недоверчиво уточнил Редькин. – А зубную пасту?

– Берите только себя и свою супругу. И не опаздывайте…

К двум часам дня звук был готов. Для музыкантов на площади установили два вагончика. Краем глаза Гелий отметил, что кто-то из приглашенных рок-звезд уже приехал и выгружает из микроавтобуса свой инструмент. После короткого звонка Гелия в местный ДК появились два техника, привезли свет. Задумчивый звукоинженер стал настраиваться, воткнул в микшерский пульт свой «Айпад», и над центральной площадью Искателей поплыли медитативные переборы индийских ситар. На звук ситар стали подтягиваться первые зрители.

За час до начала концерта площадь уже заполнилась гудящей толпой. Люди общались, смеялись, ели сосиски в тесте, пили кофе из бумажных стаканчиков. Гелий не удержался, поднялся на пару ступенек и с края сцены стал вглядываться в лица первых зрителей. Он понимал, разумеется, что многие пришла на центральную площадь поселка ради концерта, поскольку жизнь в Искателях не балует разнообразием, а тут должно быть интересно, но Гелию все же хотелось надеяться, что подойдут и другие люди, нацеленные на Переход, а иначе все его усилия окажутся напрасными…

Мэр Ильясов попытался сказать приветственное слово, но его освистали, и чиновник быстро уступил сцену местной рок-иконе «SеанS», которая, к радости слушателей, открыла фестиваль своим нержавеющим хитом «В небе тают облака, по земле течет река». Ровно в семь, когда отыграли уже и «Ягодаморошка», и «ПиТриЧетырнадцать», а напряжение у сцены достигло апогея, внезапно выключился звук. Над площадью, освещенной мигающими цветными огнями, повисла звенящая тишина.

– Уважаемые жители Искателей, минуту внимания. – Гелий отрегулировал громкость мегафона. – Многие меня знают, поэтому представляться не буду. Коротко напомню, для чего я здесь. К сожалению, скоро в этой стране произойдет глобальная катастрофа. Но у вас есть возможность ее избежать и начать жизнь заново в лучшем мире. Через несколько секунд справа от сцены появится Окно, через которое вы сможете пройти в этот новый мир. Проход будет открыт примерно пятнадцать минут. Я призываю вас не торопиться, но и не тормозить, чтобы Переход успели совершить все желающие…

Софиты на сцене мигнули и потухли. Толпа отшатнулась. Гелий тоже непроизвольно сделал шаг назад. Он никогда не видел открытого Окна и не ожидал, что зрелище может оказаться пугающим. Вдоль вертикальных контуров приемных ферм с громким хлопком вспыхнули яркие широкие полосы, очень похожие на холодную плазму. Воздух между фермами сгустился, закрутился воронкой и стал отливать металлом. Гелий медленно досчитал до десяти и опять взялся за мегафон.

– Все видят, куда нужно идти? У нас пятнадцать минут, так что поторопимся!

Но секунды бежали, а люди стояли неподвижно, словно примерзли к тротуарной плитке. Самое время спросить совета у Аякса, но он слишком далеко…

– И чего стоим? – громко поинтересовался кто-то с дальнего края. Гелий не смог его разглядеть из-за темноты. – Эй, передние, двигаем булками!

Передние ряды, казавшиеся монолитными, дрогнули под напором задних, поток решительных людей хлынул в открытое Окно, где они сразу исчезали во вращающейся воздушной воронке. Гелий облегченно выдохнул. В запасе еще оставалось десять минут…

Окно закрылось с таким же громким хлопком, как при открытии, и на площади опять стало тихо. Гелий дал отмашку электрику, тот включил рубильник, сразу вспыхнули софиты, осветив оставшихся на площади людей. Они растерянно молчали. Гелий поднялся на сцену и подошел к микрофонной стойке.

– Раз, раз, раз… Меня слышно?

– Эй, рыжий, концерт давай! – крикнул тощий парень, по-хозяйски обнимавший подружку в шоколадном пуховичке. – Мы веселиться хотим!

– Веселье продолжается, – заверил Гелий. – Фестивалю «СевеРок» – ура! От имени организаторов приношу извинения за временные неудобства. Всем – мир!

Пока ошарашенные музыканты решали, кто из них будет играть дальше, Гелий спустился со сцены и смешался с толпой. Стараясь не привлекать к себе внимание, покинул площадь и нашел такси. По плану у него было полчаса, чтобы добраться в аэропорт Нарьян-Мара. Аякс ждал его там.

– Сегодня совсем нет выручки, – поделился заботами таксист. – Вы же на концерте были? Говорят, муть там какая-то произошла…

– Да нет, все как обычно. Электричество вырубилось. Автомат не выдержал, – равнодушно ответил Гелий, разглядывая в замороженное окно ночной поселок.

– А, тогда понятно, – сказал таксист и больше с вопросами не приставал.

Гелий вышел у шлагбаума, отсекавшего летное поле от обычных людей, показал охранникам разовый пропуск и пешком дошел до площадки, где отстаивались синие вертолеты «Газпромавиа» с Приразломного месторождения. Один из них уже запускал двигатель…

– С днем рождения! – Аякс улыбнулся и дал знак пилотам, чтобы они взлетали. – Я знал, что у тебя получится.

– Сколько?

– Две тысячи триста двадцать один человек. Почти треть поселка. Это абсолютная победа. Ты спас огромное количество людей. Поздравляю.

– Что с оборудованием? Столько пропавших без вести – такое не скроешь, завтра туда сгонят всю полицию округа.

– Сейчас-то все спокойно. – Аякс поерзал по отполированной тысячами пассажиров деревянной лавке, прикрученной вдоль борта, хотел достать из-под нее сумку, но, к своему удивлению, достал противогаз. – Перекусить не хочешь? Не переживай, ночью киботы демонтируют Окно и спрячут оборудование. Сцену со звуком рабочие разберут завтра. Они вообще ничего не знают. Им просто заплатили деньги… Готов к дальнейшим свершениям? Нас уже заждался город Апатиты.

Гелий хмыкнул. После всего он временно был не способен думать.

– Что-то не так? – поинтересовался Аякс.

– Могу я своими глазами увидеть тот мир, куда мы переправляем людей? Понимаешь, если бы я узнал его поближе, то организационная работа была бы еще эффективнее. И людей мы смогли бы спасти больше.