– То и останутся недовольными, – перебил дядя. – Нужна структура, центр, организация. И правильный выбор момента. Согласись, кристаллик в ненасыщенном растворе не станет центром кристаллизации, а вульгарно растворится.

– Но ведь была группа «Укоренение»?

– Была, – согласился дядя, – и сплыла. Все население сочувствовало ей, но никто не поддержал делом. Ее время еще не пришло, но мы тогда по наивности этого не понимали. Ты думаешь, большая была группа и влиятельная? Ничего подобного – так, несколько человек… Администрация прихлопнула ее, почти не заметив. Ты, может быть, удивишься, но не последовало никаких серьезных репрессий. Троих отправили в ссылку на год, остальные предпочли раскаяться.

– А ты, – понизив голос до шепота спросил я, – тоже входил в эту группу?

– Ага, – беззаботно ответил дядя.

– И отбывал ссылку? – спросил я, замирая от восторга.

– Нет. – Он подмигнул мне. – Я раскаялся.

Несмотря на многозначительное дядино подмигивание, я был шокирован. Уж кто-кто, а дядя Варлам?.. Раскаялся? Да еще, быть может, публично?! Чтобы привести в порядок чувства, я выхлебал стаканчик до дна. Не помогло.

– Я раскаялся и был прощен, – продолжал дядя. – Года полтора я находился под наблюдением, потом его сняли. И вот уже тринадцать с лишним лет я лояльный государственный служащий, восьмой человек в муниципалитете Штернбурга и перспективный кадр. Учитывая мое прошлое, мэром мне, вероятно, не бывать, но стать первым замом очень даже могу. Недурная перспектива?

Я отмолчался. Было горько. Если бы не Джафар – я бы хлопнул дверью и больше не возвращался в этот дом.

Дядя только усмехнулся по-доброму.

– Потом поймешь, а пока не наломай дров. Всякой задаче – свое решение. Допустим, тебе надо пересечь Дикую территорию – не краешком джунглей пройти, как ты с приятелем это сделал, а пересечь их из конца в конец? Ты один, и оружия у тебя нет. Пойдешь?

– Еще чего! – фыркнул я. – Съедят.

– И как же ты станешь действовать?

– Либо найду оружие и двух-трех надежных ребят в команду, либо обойду Дикую территорию по периметру. Канительно, конечно, а что делать?

– То-то же, – кивнул мне дядя. – Еще пива будешь?

Сказать, что дядины слова мне не шибко понравились, значит ничего не сказать. Дядя Варлам – и вдруг такое! Не ошиблась ли мама, посылая нас с Джафаром к нему? Наверное, она помнила его еще прежним – настоящим твердианином, а не… лояльным служащим из числа вороватых подонков, прикормленных Администрацией. Неужели и я когда-нибудь стану таким же?

А вот хрен вам! Не стану.

С другой стороны – дядя все же дал нам убежище, позаботился о враче для Джафара и явно не собирался выдать нас полиции. И я пришел к выводу, что не нужно его злить. Наверное, он в основе прежний, размышлял я, просто скис от старости. Пиво вон тоже киснет, однако можно утолить жажду и таким, если нет ничего другого.

У нас-то ничего другого как раз и не было.

С утра дядя уходил пешком на службу и возвращался задолго до вечера, в самое пекло. Как видно, его служба не была особенно обременительной. Штернбург – небольшой городок, на Тверди таких, наверное, сотня. Не совсем захолустье, но и не место, где жизнь бьет ключом. В таких городишках жизнь вяло тащится как бы сама собой, а зачем – никому не понятно.

Как говорил Фигаро, от скуки жиреют только глупцы. Уже на второй день я изнемогал от безделья, а на третий – вышел прополоть грядки на огороде. Вернувшись со службы, дядя на меня напустился:

– Совсем мозгов лишился? А если кто увидит? Марш в дом!

А что в доме интересного? Джафар целыми днями дрых – выздоравливал, а когда не спал, то крутил мне свой любимый ролик о том, как, дескать, он подвел свою семью и что же теперь будет. По-моему, его умственные способности, и прежде не блестящие, понесли тяжкий урон – в поломанной ноге у него мозги, что ли? Я слушал и чувствовал, что сам тупею – то ли от Джафара, то ли от безделья. И работой не отвлечешься; вымыть пол да состряпать ужин – вот и вся моя работа. Я прочитал все пыльные газеты на чердаке. Пробовал читать дядины книжки, но это была такая скукота, что хоть вой. Нормальной литературы дядя у себя не держал – сплошь шибко специальные труды по теории управления, социологии, политике, экономике и, как ни странно, по истории Земли. Уж последнее мне было нужно как толстопяту лишняя нога.

И главное: чувствовать себя дармоедом (да и быть им на самом деле) – это не по мне. Я так и сказал.

– Иди в дом, недармоед, – повторил приказ дядя.

– Сам бы полол грядки, раз мне нельзя, – огрызнулся я. – Гляди, сорняк на сорняке…

Короче, я скучал. Раз в день в глубоких сумерках мне разрешалось навестить Заразу на конюшне. Моя кобыла совсем пришла в себя, встречала меня радостным ржанием, и я тратил на нее не меньше часа – мыл, чесал гриву, задавал корм и болтал с нею ласково. Без этой отдушины я совсем затосковал бы, потому что вести разговоры с дядей мне больше не хотелось. На четвертый день он сам проявил инициативу.

– Есть новости, Ларс. Дуй сюда да нацеди-ка пивка нам обоим.

Я выполнил требуемое и приготовился внимать. Что еще за новости на мою голову?

– Полиция нашла стрелка, – сказал дядя.

– Да? – равнодушно спросил я. – И кто он?

– Ты будто бы не рад.

Я пожал плечами – чему, мол, тут радоваться? В кои-то веки на Тверди нашелся один отважный человек, не побоявшийся выставить в потешном виде нашего премьер-губернатора и земного министра, – и пожалуйста: вся полицейская сволочь поставлена на уши и ловит его. Твердиане ловят твердианина, а прикажи им убить его – убьют! Все-таки люди – большие сволочи. И дядя Варлам с ними.

– Один сумасшедший, – сказал дядя. – Он считался тихим и был отдан семье на попечение, а оказалось, что в тихом омуте черти водятся. Взял на чердаке ружье и пальнул издали в толстопята, потому что цель большая, как в нее не пальнуть? Ну, теперь ружье конфисковано, попечители оштрафованы за невнимание, псих возвращен в лечебницу и все довольны. Чего и следовало ожидать. Ты пиво-то пей.

Мне было не до пива. С одной стороны, я испытал облегчение. Если стрелок – сумасшедший, то ничего они ему не сделают, ну разве что законопатят туда, где ему самое место. Собственно, уже законопатили. Да и мы с Джафаром можем, наверное, вернуться к своим. С другой стороны, было обидно. Что ж это: такое дело кончилось пшиком?

– Это был… настоящий стрелок? – спросил я.

Дядя крякнул.

– Никак не пойму: умный ты или дурачок? Суда по вопросам в твоей голове – умный. Судя по тому, что эти вопросы ты адресуешь лояльному служащему, – тупой. – Глаза его при этом смеялись. – Ладно, будем считать, что ты не лишен интуиции. Меня о таких вещах спрашивать можно, других – не советую. Отвечаю: тот малый не просто слабоумный, а еще и бельмастый на оба глаза. Он бы в толстопята с трех шагов не попал. Так уж получилось, что в распоряжении полиции не оказалось нормального зрячего сумасшедшего. Но это ничего не меняет.

– Значит, настоящего стрелка не нашли? – прозрел я.

– И не найдут, будем надеяться. Какое-то время его еще поищут, но уже более тонкими и менее пожарными методами. Потом перестанут. Дело-то закрыто, причем ко всеобщему удовлетворению. Администрация доказала свою распорядительность и отвела от народа Тверди подозрение в нелояльности. Псих – он и есть псих, с него взятки гладки. Любая комиссия светил психиатрии с Земли признает, что бедняга не в себе. Конечно, никакой комиссии не будет, но Администрация подстраховалась на всякий случай – сыскала настоящего сумасшедшего и объявила его стрелком, вместо того чтобы объявить сумасшедшим настоящего стрелка. Ко всему прочему его ведь не нашли. Пей пиво, пей.

Он и сам долил себе из бочонка и погрузил нос в пену.

– Значит, мы можем вернуться? – с замиранием сердца спросил я.

Дядя отставил в сторону пустой стакан, вытер нос и рыгнул.

– Можете, если хотите неприятностей. Вас считают замешанными и как следует потрясут. Попробуют выйти на настоящего стрелка. Живы, наверное, останетесь, но за здоровье не ручаюсь. У тебя есть запасные почки? Нет? Я почему-то так и думал.

– Что же нам делать? Оставаться здесь мы не…

– Не можете бесконечно? К сожалению, это так, кто-нибудь увидит тебя и донесет – просто из зависти ко мне. Я ведь чиновник, шишка на ровном месте, а значит, в точности на величину этой шишки выше фермера на социальной лестнице. Придется отправить тебя куда-нибудь подальше. Есть у меня один хороший знакомый на лесоразработках… Ты ведь работы не боишься?

– А школа? – спросил я, потому что так надо было спросить. Если честно, то в гробу я видал нашу школу с ее директором.

– Ты правда боишься отстать или просто придуриваешься? Есть ментопередатчик. Запишу тебе на подкорку все, что нужно, а ты будешь понемногу вспоминать. Когда все утихнет, вернешься и сдашь весь курс экстерном.

– А документы?

– Кому нужны документы на лесоразработках? – фыркнул дядя. – Ну ладно, держи. Может, пригодится.

С этими словами на стол передо мной шлепнулась мятая бумажка. Развернув ее, я узнал, что Кособрюхов Ахилл П. успешно прослушал теоретический курс управления локомотивами с паровым двигателем, каковое достижение дает ему право после прохождения практики выполнять работу помощника машиниста. Неразборчивая подпись, печать. Дата – прошлогодняя. С некоторых пор к нам на Твердь тоже проникло это поветрие – писать документы о всякой чепухе, вместо того чтобы просто спросить человека, что он умеет.

Я воззрился на дядю с немым вопросом.

– Служба в муниципалитете имеет свои преимущества, – пояснил он. – Это из утерянных, найденных и невостребованных документов. Как видишь, ни твоего изображения, ни отпечатков, ни фото сетчатки, ни ДНК-кода данная бумажка не содержит. Значит, будешь Кособрюховым Ахиллом… э-э… Пелеевичем. – Дядя хихикнул. – В тех краях, куда я тебе советую на время отъехать, такого документа хватит с лихвой. Когда можно будет вернуться, я дам тебе знать. И за маму не беспокойся – я ее извещу.

– А Джафар? – спросил я.

– Вот навязался на мою голову увечный! – пробурчал дядя. – Не беспокойся, его тоже пристроим куда-нибудь, только не прямо сейчас, а когда доктор гипс снимет. А может, к тому времени его уже и пристраивать никуда не надо будет. Я тут погляжу, откуда и куда ветер подует. Очень может быть, что твой Джафар вернется домой раньше тебя. Ну как тебе предложение? Подумай. С ответом можешь подождать до завтра, а пока давай ужинать. Пива еще налей.

– Откуда у тебя столько пива? Сам вроде не варишь…

– А у меня родник в подполе, – хохотнул дядя. – Шучу. На самом деле я взятки беру пивом. Не веришь? Правильно делаешь, тоже шучу. Ну ладно, чего встал, давай тащи еду, голодный я…

На кухне все было в полном порядке, оставалось только разогреть. Я раскочегарил огонь, поставил на плиту горшок с рагу и заглянул в малую спальню, где дрых Джафар.

– Спишь? Просыпайся, ужинать будем.

Никакого ответа. Я пошалил ладонью по стене, попросил высшие силы, чтобы чахоточная городская электростанция сегодня работала, и нащупал сенсор.

Электричество было. Джафар лежал на постели, повернув набок голову – вернее, то, что осталось от головы.

Желтое и красное месиво растеклось по подушке.

С первого взгляда мне стало ясно, что Джафар мертв. Мертвее не бывает.