лодке Меннерса, только его трубка задымила сильнее, и он, помедлив, вынул ее из рта, чтобы лучше видеть происходящее. – Лонгрен! – взывал Меннерс. – Ты ведь слышишь меня, я погибаю, спаси! – Но Лонгрен не сказал ему ни одного слова; казалось, он не слышал отчаянного вопля. Пока не отнесло лодку так далеко, что еле долетали слова-крики Меннерса, он не переступил даже с ноги на ногу. Меннерс рыдал от ужаса, заклинал матроса бежать к рыбакам, позвать помощь; обещал деньги, угрожал и сыпал проклятиями, но Лонгрен только подошел ближе к самому краю мола, чтобы не сразу потерять из вида метания и скачки лодки. – Лонгрен, – донеслось к нему глухо, как с крыши сидящему внутри дома, – спаси! – Тогда, набрав воздуха и глубоко вздохнув, чтобы не по