Географические путешествия и военные походы за пределы античных государств открывали мир других народов, описания внешнего облика и быта которых знакомили с этническим и расовым разнообразием человеческого населения. Памятные документы оставил древнегреческий историк Геродот после посещения черноморского побережья Кавказа и северного Причерноморья. Жители Колхиды (предки грузин), по описанию Геродота, темнокожи и курчавы, что характерно и для соседних с ними обитателей на приморской территории Кавказа. Племена на пространной области между верхним Доном и средним течением Волги, напротив, светловолосы и голубоглазы и весьма многочисленны.

Сообщения такого ценного содержания являются документальными источниками о связи географо-экологических условий с расселением определенных антропологических типов. В то далекое время они не могли еще отражать представления о влиянии климата, особенностей питания, типов хозяйства и образа жизни на расово-этнический состав населения, но и не исключали мысль о действии этих факторов на его формирование.

(XV – XVII вв.). Необычайный расцвет материальной и духовной культуры в античное время остается во многом еще загадочным явлением в человеческой истории, непревзойденным сколько-нибудь значительно в последующие полторы тысячи лет, что также еще предстоит выяснить достаточно обстоятельно. Общепринято мнение, что на протяжении этого огромного в истории цивилизации периода основными сдерживающими общественный прогресс факторами были варварство, бесконечные войны, господство консервативных феодальных отношений, идеологическое и физическое угнетение со стороны католической церкви. Антропологические исследования в эпоху Возрождения и Новоговремени

Негативное влияние этих факторов, в особенности последнего, бесспорно, когда речь идет о человеке, духовный мир которого оставался закованным в каноны религиозного мировоззрения. Яростное гонение церковных фанатиков на научные исследования, особенно в области антропологии и космологии, известно по печальной судьбе итальянского ученого Лючилио Ванини, который был сожжен за высказанную в сочинении «О достойных удивления тайнах природы, царицы и богини смертных» (1616) идею о родстве человека и обезьяны – уже четко выраженный элемент антропологического эволюционизма. За открытие малого круга кровообращения не избежали пламени костра испанский физиолог Мигель Сервет и другие ученые мужи, осмелившиеся выступить против религиозных догматов.

В период Возрождения окончательно утверждается дуалистическое представление о феномене человека и соответственно двойственное понимание науки о нем: одни авторы трактуют антропологию как науку о человеческом теле, другие – как науку о человеческой душе. Для обозначения и описания физического строения человека термин «антропология» использован в названии и тексте книги Магнуса Хундта «Антропология о достоинстве, природе и свойствах человека и об элементах, частях и членах человеческого тела» (1501). В сочинении итальянца Галеаццо Капеллы «Антропология, или рассуждение о человеческой природе» (1533) уже приводились данные об индивидуальной изменчивости человеческого организма. В печати появлялись и компромиссные варианты, сглаживающие противопоставления в дуалистическом понимании феномена человека. В их числе можно назвать анонимное сочинение «Отвлеченная антропология, или идея о человеческой природе, отраженная в кратких философских и анатомических выводах» (1655), в котором автор пытался объединить морфологическое описание и психологическую характеристику человека.

С эпохи Возрождения в разных областях науки, прежде всего сравнительной анатомии и физиологии, начинает интенсивно собираться материал, извлекаемый из самой природы под лозунгом восхищения перед величием Человека, имеющий отношение к эволюционной антропологии.

Особенно выделяется трактат итальянского анатома и врача А. Везалия «О строении человеческого тела» (1543), изданный в семи томах и содержащий богатейшую для того времени новую информацию по анатомии и морфологии человеческого организма. Появление труда Везалия было настолько эпохальным, что даже его учитель Я. Сильвиус назвал это выступление «безумным». Кроме новаторского описания отдельных органов, костей, мышц, нервов, вклад выдающегося ученого в антропологические исследования заключался еще в том, что он связал структурные элементы тела с их функциями, т.е. по существу поставил вопрос об органической целесообразности и пытался ответить на него с научных позиций. Высказывается даже мнение, что в решении данного вопроса Везалий был чуть ли не предтечей Дарвина, но в условиях низкого уровня научных знаний не мог объяснить целесообразность в строении и функциях человеческого организма эволюционным развитием животного мира.

Анатомическими исследованиями человека занимались выдающиеся ученые эпохи Возрождения Евстахий, Фабриций, Фаллопий, именами которых названы открытые ими внутренние органы и отдельные части тела, и эти названия сохраняются в академической и медицинской науке. Исследования упомянутых и других деятелей в области биологического человекознания не имели прямой связи с собственно антропологией, изучающей изменчивость человеческого организма, но они наполняли фактическим материалом сравнительную морфологию человека как одну из фундаментальных основ этой науки.

Развитию морфологии человека в эпоху Нового времени способствовали сравнительные исследования животных, в том числе высших обезьян шимпанзе и орангутанга, которые стали использоваться в качестве опытного научного материала, до того малодоступного и потому крайне редкого. В этом отношении пионерской была книга английского путешественника Э. Тайсона «Анатомия пигмея в сравнении с таковой маленькой обезьяны, крупной обезьяны и человека» (1699), посвященная детальному сравнительному с человеком описанию анатомического и морфологического строения шимпанзе. Слово «пигмей» относилось не к низкорослым племенам тропических джунглей, им объединялись еще мало известные антропоидные существа под названием «орангутанг», он же «лесной человек» или «дикий человек».

Произвольное манипулирование такими словесными обозначениями свидетельствовало о крайней ограниченности знаний в систематике высших обезьян и их генеалогической связи с человеком. Рассуждения автора «Анатомии пигмея…» интересны тем, что антропоидов он помещал между человеком и другими животными в качестве некоего связующего звена. «Поистине человек есть отчасти зверь, отчасти ангел, – писал Тайсон, – он есть звено в творении, соединяющее того и другого». Подобные высказывания перебрасывали мост от животных к «венцу творения» – человеку в той связующей форме, которая отсутствовала в статической «лестнице существ», т.е. содержали в себе явный элемент эволюционного мышления.

Великие географические экспедиции в XV – XVIII веках и последовавшая затем колонизация Нового Света, Африки, Центральной и Юго-Восточной Азии (Индии, Океании, Австралии), других экзотических регионов земного шара открывали европейцам мир, населенный невиданными ранее племенами и народами, существенно расширяли представления о более многообразном расовом составе человечества. В колонизаторской экспансии и научных экспедициях собирался уникальный материал по анатомии и образу жизни приматов, прокладывавший путь к выяснению их родственной близости с человеком.

К ученым той эпохи присоединились великие скульпторы и художники, произведения которых наполнены изображениями человеческого тела и его частей. Скульптура Давида, созданная Микеланджело, пленяет не только своей красотой и изящностью художественного исполнения, но и осведомленностью автора в антропологическом восприятии и композиции деталей человеческого тела. В художественном творчестве Леонардо да Винчи, возможно, впервые был применен статистический подход при рассмотрении изменчивости частей человеческого организма, когда в серии изображений их строения в качестве оптимальной нормы выбирался средний вариант. На его рисунках руки человека рядом с передней конечностью обезьяны сделан явный намек на сходное (гомологичное) строение данного органа у этих весьма различающихся по внешнему облику организмов, откуда напрашивался вывод об их близком родстве.

С публикации научных трудов в эпоху Возрождения и Нового Времени можно вести отсчет становления морфологии человека. В них содержались и элементы эволюционных представлений об анатомическом родстве человека с высшими антропоидами. Отсюда вполне допустимой была мысль, что последние являлись определенной стадией на пути возникновения человеческого существа как завершающего и наиболее прогрессивного звена в цепи переходных форм от низших животных к более совершенным и далее вглубь истории предположить, что обезьяны и человек имели общего предка.

Сначала эпохиВозрождения интенсивно развивается описательная зоология и ботаника, накапливаются сведения об огромном разнообразии организмов в отношении морфологических признаков, причем не только по индивидуальным, но и групповым внутривидовым различиям, а также особенностях размножения и местообитания. Для приведения в систему описательного материала необходимо было определиться с категориальным аппаратом биологической классификации, создать инструмент для такого ее построения, которое отражало бы естественные соподчиненные связи между таксонами. «Предметы различаются и познаются при помощи их методического деления и подобающего наименования, а потому деление и наименование составляют основу нашего знания» – писал создатель первой научной классификации организмов К. Линней. Возникновение антропологической систематики.

К. Линней

Основной единицей систематизации стало понятие вида, предложенное английским биологом Д. Реем (1663), по определению которого вид есть наименьшая совокупность организмов, сходных по морфологическому строению, обитающих на одной территории и воспроизводящих подобное себе потомство. Таким образом, были выделены три из главных критериев вида, применяемых и в современной систематике: морфологический, экологический, генетический. С определением вида приобретался «рабочий инструмент», которым можно было практически пользоваться для построения классификаций и приближаться к созданию естественной системы организмов. Описательная систематика становится одним из приоритетных направлений в развитии биологических знаний, вовлекает она в свою область и определение таксономического положения человеческого вида.

Новаторским и, можно сказать, революционным событием в создании антропологической систематики явился труд К. Линнея «Система природы», в десятом издании которого (1758) впервые наиболее полно и с применением новой таксономической терминологии, находится место человеческому виду в зоологической классификации. Этот классический труд неоднократно переиздавался в разных странах, в том числе и в России. Впервые на русском языке его антропологическая система опубликована под названием «Карла Линнея рассуждения о человекообразных» (1777).

В наиболее общей форме эта система выглядит так: класс четвероногие (Quadropedia) – отряд приматы (Primates) – семейство гоминоиды (Gominoidea) – род человек (Homo). В род Homo Линей включил вместе с человеком обезьяну, лемура и летучую мышь. В этом же издании «Системы природы» подготовивший его к публикации ученик Линнея вычеркнул из рода Homo зачисленную в него летучую мышь из-за очевидной нелепости помещения этого вида рядом с человеком и обезьянами.

По тем временам надо отдать должное проницательности и смелости Линнея в том, что он поместил человеческий вид в общую зоологическую систему без каких-либо особых привилегий. В род Homo он включил два вида: (Homo sapiens) и  (Homo troglodytes). Более того, даже орангутанга посчитал необходимым зачислить в близкие родственники человека, обозначив его также видовым названием Homo silvestris – . человек разумный человек пещерный человек лесной

Человек пещерный (троглодит) представлялся Линнею в образе пока еще не обнаруженного в природе существа, весьма сходного с гомо сапиенсом в прямохождении, однако лишенного речи, покрытого волосами, ведущего ночной образ жизни и потому названного им еще «сатиром» по словесной аналогии с аллегорическими выдумками средневековья. Это мифическое существо, по мнению Линнея, обитает и поныне, о чем якобы свидетельствовали голландские миссионеры, встречавшие его на островах Индонезии. Не вызывает сомнения, что это были встречи с орангутангом на островах Борнео и Суматра. Примечательно то, что у Линнея речь шла о существе, напоминающем нечто промежуточное между обезьяной и человеком.

Представления Линнея о нескольких видах в роде Homo не следует воспринимать как абсолютно фантастические выдумки великого ученого, подобные современным легендам о «снежном человеке». Включив «пещерного человека» в один род вместе с гомо сапиенсом, Линней как бы конструировал в троглодите живую модель переходного звена в антропогенезе. Как сторонник широко распространенного мировоззрения о сотворении видов божественным началом и об их неизменности Линней допускал возможность видообразования путем гибридизации, исключая таковую для происхождения видов в роде Homo. У него встречаются высказывания о том, что сходные виды «некогда произошли от одного единственного вида».

Далее он пророчески писал: «Каким образом один из этих видов произошел от другого, объяснит нам будущее», что и было сделано через столетие Дарвином. Линней был также убежден, что последующие поколения по достоинству оценят его вклад в создание классификационной системы живой природы. Нет прямых документальных доказательств, но имеются предположения, что выступления первых участников в становлении эволюционной антропологии – непосредственных предшественников Дарвина, а также поиски промежуточного звена в образе обезьяно-человека были навеяны линнеевским определением положения человеческого вида в отряде приматов.

В составленной И. Жоффруа Сент-Илером (1854—1862) сводной таблице различных определений места человека в зоологической системе его ранг оценивался от вида до «царства». В различных таксономических единицах выделялся человек в этой системе разными авторами: К. Линней опустил его на самую нижнюю ступень классификации – на уровень вида, И. Блуменбах поднял до уровня отдельного отряда, а К. Карус даже отдельного класса. Существовал и более общий подход, когда человечество в целом Ш. Боннэ и Ф. Вик д’Азир считали одним из главных компонентов биосферы. Такие разночтения объясняются тем, что одни авторы строили классификации на различиях по морфологическим признакам в строгом соответствии с практическими руководствами по зоологической таксономии, другие учитывали большой комплекс отличительных характеристик человека, включая социальные, и потому возводили его в особое «царство» – regnum hominis, нечто подобное выделению в современной систематике царств грибов, растений и животных.

В любом случае прямо или косвенно обращалось внимание на сходство в строении и даже на генеалогическую связь человеческого вида с животными, что служило основанием для включения его в надвидовые таксоны от рода до семейства. Здесь наглядно виден один из элементов эволюционизма, придавший антропологической систематике историческое содержание, высоко ценимое Дарвином и его последователями в качестве доказательства идеи эволюции и аргумента против сугубо структурного подхода в построении биологических классификаций.