Непонятость Пушкина – точнее, принципиальная невозможность до конца понять – перемножена на десятилетия более или менее бесплодных попыток. Этот беспрецедентный в русской словесности феномен привел к тому, что прочесть “Евгения Онегина” в наше время – невозможно
Найдя свою дорогу, Пушкин указал путь для избранных. От мятежного вольнолюбия до последнего примирения, от веселой борьбы к мудрому покою, от Брута к Горацию.
Не тем ли путем идет по нашей литературе Иосиф Бродский? Гармония личности и космоса, одушевленность вселенной, подчинение ее ритму, находящему адекватное воплощение лишь в речи поэта: “Воздух – вещь языка. Небосвод – хор согласных и гласных молекул, в просторечии – душ”.
В стихотворении “Осень” Пушкин устраивает прощальный парад своих идеалов. Смена времен года здесь – знак того, ниспосланного свыше ритма, которому – единственно – подчиняется поэт. Таинство размеренной жизни, восхищение разумностью ее устройства, наслаждение мудрой последовательностью вещей – вот та гармония, которая объединила и заменила все прежние свобо
Всю жизнь Пушкин завоевывал мир, теперь он в нем растворяется. Он уходит в размер стиха, сливается с его вечным ритмом. Превзойдя вольность, страсть, поэзию, царя, родину, историю, поэт нашел наконец достойное вместилище своему гению – природу, мир, космос
Он перерос проблемы домашней вольности. Гений Пушкина не знал остановок. В его стихах Россия обрела свой голос. Она говорила с миром твердо, не заискивая. Вот когда Пушкин мог бы написать стихи для государственного гимна.