– Ну, давай, наливай за знакомство, – старший довольно протянул тару, подставляя её под бутылку. – Кстати, как тебя зовут? Меня – Рыба, а его – Семён Владимирович, – показал на пожилого. – А это Антоша, – кивнул в сторону красного пуховика. – А тот, что ушёл, – Котя. Костя, короче… – он замолчал, ожидая ответа, наступила Ромина очередь.

– Меня Рома зовут. Живу по жизни ровно, особо не отсвечиваю, но и в обиду себя не даю, – этими простыми словами много чего донёс до шальных ушей собеседников, с которыми собрался распивать огненный напиток. Те в ответ уважительно закивали, мол, всё ясно, посмотрим.

– Позволь поинтересоваться, а чего ты – Рыба? – Рома спросил в свою очередь, чтобы перехватить инициативу.

– А чего Рыба? – переспросил тот. – Ну, не знаю… Наверное, потому что постоянно плаваю в мутной воде и чувствую себя в ней прекрасно. Если что – сразу на дно. Наверное, вот почему Рыба, – тоже своим ответом много чего сказал Роме. Рома понял, что перед ним бывший сиделец, дальше задавать вопросы было опасно.

– Да ты давай, наливай! – подбодрил Рыба.

– А как же паренёк, который ушёл? – спросил Роман.

– Семеро одного не ждут, – отозвался Антоша в красном пуховике и протянул свой стакан. Рома налил полстаканчика, затем разлил остальным. В свой плеснул чутка, потряс и вылил, ополоснув стаканчик.

– Ты чего? – воскликнул Рыба, уставился на Романа.

– Что чего? – не понял тот.

– Продукт переводишь, вылил на землю… – недовольно пояснил старший, другие неодобрительно закивали.

– Простите, парни, не подумал, – извинился Ромчик, чтобы сбить накал. Понял ценность ресурса для бомжей.

– Ну, давай за знакомство! – примирительно произнёс Рыба, чокнулся с Ромой, остальные тоже протянули свою тару. После короткого и формального тоста смачно выпили. Роман ощутил, как водка огнём пролилась внутрь, заливая бурление остатков ненадёжных чебуреков.

– Ну, давай, наливай! – Рыба снова протянул тару, за ним потянулись остальные.

– А как же…? – Роман кивнул в сторону, вспомнил про ушедшего парнишку. – Да и закуси нет…

– Сдался тебе этот Котя, ну его. И закусь к херам – только ощущения портит, – ответил Рыба. Рома молча согласился, вновь разлил.

– Ну что, сучки, в крысу пьёте? – внезапно раздался позади женский голос. Рома обернулся. К ним подошла женская особа лет тридцати пяти. Можно сказать, даже симпатичная: худенькая, с фигурой, одета почти прилично – в сапожках, в чёрную куртку и в светлую шапочку с меховым бубончиком. Только алкодиформация на её лице выдавала в ней бомжа. Рядом с женщиной был Котя, держал в руках белый пакет.

– За слова ответишь, – зло отозвался Рыба, махнул рукой: мол, присаживайтесь. Из-за спины выдал ещё два пластиковых ящика из-под фруктов.

– В смысле – ответишь? – возмутилась дама. – Вы бухаете в крысу, а я – «ответишь»? – осторожно прошла мимо товарищей и уселась на свободное «кресло». С интересом уставилась на Рому, тот от такого внимания смутился.

– А я Света! – представилась Роме. – А для остальных – Светлана Сергеевна, – объявила с нажимом, полуобернулась, неуважительно окинула их взглядом. Подала Роману руку. Только сейчас он заметил, что мадам уже слегка поддата. Пожал её ручку. Она достала сигарету и подкурила, не отрываясь смотрела на Романа.

– Котя, доставай, что там у нас… – произнесла, не оборачиваясь. Костя незамедлительно исполнил приказ: вытащил из пакета с десяток упаковок разных колбасных нарезок, пару пачек сока, палку сухой колбасы, подчерёвок в вакуумной упаковке, хлеб, несколько банок горошка, шмат варёной колбасы, завернутой в полиэтилен, и пирожки – ещё горячие, в простой бумаге. «Просрочка», – догадался Роман.

– А пирожки откуда? – спросил и осёкся.

– Откуда, откуда? От верблюда! – резко ответила Света и засмеялась. Рома понял свою ошибку – здесь о таком не спрашивают, банально могла быть и кража.

– Давайте тару, а то народ свою уже нагрел, сейчас закипит! – пошутил Роман, сменил тему, кивнул в сторону уже своих знакомцев. Налил Свете и Коте.

– За знакомство! – произнесла тост Светлана приятным женским голосом. Сверкнула глазками. Определённо, Рома ей понравился.

– Мы её любим, хорошая она баба, – отозвался Рыба, выпил залпом.

Пошла пьянка. Каждый рассказывал свою историю – в основном враки и небылицы. Настоящее прошлое и трагедии рассказчиков были не для ушей случайных попутчиков. Рома это чувствовал – реальную правду с мучительной, садящей болью в их душах. Пил водку, пьянел, рассказывал свою выдуманную и ждал удобного случая, чтобы начать расспросы про маньяка. Узнал много чего о жизни и быте бомжей. Бедолаги рассказали, почему они тут тусуются. Секрет оказался прост: бездомные банально пришли на вокзал для ночёвки в электричках. Электропоезда стояли на отстое и отапливались, дожидаясь утра, чтобы затем тёпленькими принять пассажиров и разбежаться по своим маршрутам. Рома слушал душераздирающую историю предательства и утраченной любви от пьяной Светланы. Вместе с ней грустил и смеялся от злых комментариев в её сторону со стороны собутыльников. Ему нравились эти люди и нравилось проводить с ними время. Закуска пришлась кстати и была неожиданно вкусной – на морозном и казённом вечернем воздухе.

– Водка кончилась! – объявил поддатый Рыба, выведя Рому из транса.

– Не беда! – ответил тот. – Сейчас добавим.

  Роман быстро поднялся, не говоря больше ни слова, спрятал руки в карманы, насупился от холода и зашагал за новой порцией горячительного. Ощущал себя опьяневшим, но не совсем, так как обладал профессиональной тактикой распития спиртного в незнакомых компаниях. Буквально спиной чувствовал на себе взгляды с надеждой на новую выпивку от своих знакомых.

  Пока ходил туда-сюда, покупал водку и ещё порцию сомнительных чебуреков, прошло примерно минут двадцать. Возвращаясь, у мусорных баков, издали обнаружил патруль местного ППС из четырёх полицейских. Чувствуя неладное, прибавил шаг.

– В натуре, чего гоните-то? Мы чё тут нарушаем? Просто сидим – что, и сидеть уже нельзя? На вокзал погреться не пускаете, здесь нельзя, в парке нельзя. А где тогда можно? Нам что, повеситься? – оправдывался Рыба, остальные кивали головами, соглашаясь с его словами.

– Не положено. Давайте, уматывайте отсюда, чтобы я вас тут не видел, – с явным безразличием на их проблемы ответил сержант.

– Та куда мы пойдём? Ночь уже… – Рыба развёл руками, не сдавался, сделал просящее выражение лица.

– Ты чё, урод? Плохо впитываешь? – зашипел полицейский. – Мне какая разница? Теряйтесь мигом с моей территории! В отделение захотел? Там согреешься, – со злостью произнёс сержант, достал дубинку, угрожающе сделал шаг вперёд.

  Бомжи скукожились – видно, знали, чем это грозит. Видимо, это им было не впервой.

– Э… командир, тормози, это что за разговор? – громко, поставленным голосом вмешался Роман. Полицейские инстинктивно повернулись в его сторону. Старший мигом оценил обстановку и внешний вид Романа.

– Ваши документы? – вместо ответа произнёс и протянул руку, требуя.

– Не понял, – воскликнул Рома, нагло улыбнулся тому в лицо. – Представьтесь, пожалуйста. Почему при первой встрече не отдали честь гражданину? Объясните цель вашего обращения, – со знанием дела спросил Роман.

  От такого напора служитель порядка смутился, но Роман знал, что это временно: котелок сержанта усиленно варил, чтобы изменить ситуацию в свою пользу. Наконец полицейский словно опомнился, вскинул руку, козырнул.

– Сержант полиции Гончаров, – представился и указал на нагрудный жетон, достал своё удостоверение и показал Роману. – В данный момент наш наряд зафиксировал нарушение общественного правопорядка. Отрабатываются меры по устранению нарушения, – сухо объяснил.

– Ваши документы, – вновь потребовал в свою очередь. Бомжи его уже не интересовали, теперь целью сержанта стал Роман. Служитель затаил обиду за то, что какой-то жалкий чел дерзко вмешался в их дела. Рома понимал это, тем более прекрасно читал чувства парня: от него разило самодовольством, жаждой безнаказанной жестокости и удовлетворения от страданий других, злостью и местью.

  Рома молча достал паспорт – ксиву светить не хотел, тем более бомжи внимательно наблюдали. Полицейский сделал шаг вперёд, приблизился к Роме, взял паспорт, открыл.

– Роман Александрович, вы что, выпили? – тихо спросил, учуяв запах. Вот оно – он нащупал уязвимость гражданина, ликовал. Рома почувствовал удовлетворение сержанта. Знал, что будет дальше: банальная провокация и силовое задержание с последствиями в отделе. И, дай бог, только где-то через сутки он оттуда выйдет – побитым и, скорее всего, с пустыми карманами. Рома улыбнулся.

– Да, немного выпил. А что? – признался полицейскому.

– А что…? – переспросил тот, недобро улыбнулся. Паспорт не отдавал, держал в руках. Роме надоели игры.

– Командир, у тебя путевой лист маршрута? Вот и топай по нему: по добру – по здорову, если хочешь и дальше этим заниматься, – произнёс Рома без злости.

  Прям видел, как меняется выражение лица сержанта – оно буквально вытянулось от удивления и от такой дерзости. Рома почувствовал замешательство. Остальные молчали, с интересом ждали развития события. Роман не стал ждать.

– Отойдём на пару слов, – предложил. До полицейского наконец дошло, что с ним неспроста так уверенно разговаривают. Где-то был скрытый подвох. Он на всякий случай пока поубавил пыл, согласно кивнул.

– Вы, товарищ сержант, своими действиями мешаете оперативной работе, провоцируете сотрудника под прикрытием при выполнении им задания. Настоятельно рекомендую вам отозвать свои требования и двигаться далее по маршруту. В противном случае я буду вынужден написать на вас рапорт с негативными последствиями для вашей дальнейшей карьеры. Ещё немного – и вы меня раскроете. Вся вина за провал операции ляжет на вас лично, – тихо прошептал Рома, спрятал ксиву и паспорт в карман. С сержантом они стояли в паре метров от баков. Роман был спиной к бомжам. – Сейчас грубо отчитаете меня, пригрозите и двинете дальше. Вам ясно? – спросил строго.

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – ответил растерянно и испуганно сержант. От него несло страхом.

– И ещё, Гончаров, не будь мудаком. Так дела не делаются. За что народ прессуешь? Смотри, чтобы самому скулить не пришлось как-то. Бог всё видит, – бросил Рома, повернулся и пошёл к бомжам.

– Эй, стой, куда? – крикнул ему вслед полицейский, догнал уже у баков. – Так я сказал, собирайтесь в отдел, – обратился к бомжам, снова достал дубинку. Остальные рядовые полицейские переглянулись.

– Командир, та за что? – воскликнул Рыба, встал со своего места, добровольно подчинившись приказу (чтобы не побили). Его товарищи тоже засобирались.

– Этому скажи спасибо, – сержант кивнул на Романа. – Дерзкий особо. Там разберёмся, у кого есть право, у кого нет. Заступаться он удумал… На месте выясним, что к чему, – продолжал угрожать сержант.

– Вы не имеете права так поступать, – протестовал Рома. Наряд потихоньку рассредоточился, зашёл со спины, приготовился отконвоировать задержанных. Ребята знали своё дело. Ситуация накалилась.

– Командир, может, мы просто пойдём? Не нужно в отдел. Давай миром всё закончим, – снова спросил Рыба.

– Мальчики, ну за что вы нас? Пожалуйста, отпустите… – вмешалась Света.

– Заткнитесь… – произнёс сержант, глянул на Ромчика. Внезапно полез в карман за телефоном, достал, прислонил к уху. – Гончаров слушает, – громко произнёс. (Пауза.) – Так точно. Да, подтверждаю, сейчас прибудем. Драка на проспекте 23? Так точно. Ножевое? Да, выдвигаемся… – положил трубку, засунул в карман. – Чтобы через час вашего духу тут не было, – обратился к бомжам и к Роме. – Пошли, срочный вызов, – позвал за собой остальных полицейских.

  Те ничего не понимали, но подчинились. Наряд молча и торопясь зашагал прочь.

– Ух, аж протрезвел. Давно так по-серьёзному не залетали… – выдохнул Рыба, растерянно оглядывался по сторонам, не знал, что дальше делать.

– Да уж, конкретный залёт, – согласились остальные.

– Расслабьтесь, не вернутся они. Попали на разборы, а там – оформления, объяснительные… Мусора залипли до утра, – произнёс Роман. – Давайте садимся, выпьем и разбежимся. Не разбивать же пузырь, – он достал из пакета литруху и потряс в воздухе бутылем. Бутылка оказала на публику магическое воздействие.

– Ладно, давай по пять капель. Полчасика – и все по местам, – согласился Рыба, вновь уселся на место. Пьянка продолжилась.

– А вообще, тут постоянный бардак. Привокзалка – гнилое место, – в процессе разговора выдал один из бомжей, Антоша в красном пуховике. – Одна гниль: менты, цыгане, таксисты – все норовят пнуть побольней, гонят и гонят отовсюду. По мне, если бы не электрички, я бы кантовался в спальнике (в спальном районе). Там спокойней, опять же, и с едой попроще. Но там коммунальщики – пендосы – люки позаваривали. А тут ещё этот гиблый маньяк нарисовался с ножом, сука, повадился. Как нарвёшься невзначай на эту акулу – так перо тебе в печень гарантировано. Ну его нах. Боже упаси, – жаловался на судьбу опьяневший Антоша.

  Старик, сидящий рядом с бумажным стаканчиком в руках, кивал головой ему в такт – мол, всё так.

– Жизнь – дерьмо, мальчики, – печально произнесла Света, задумчиво смотрела куда-то в даль. Выпили уже половину второй литрухи. – Вот устроюсь на работу, с документами порешаю – и всё наладится. Буду ликёры пить. Забуду всё, как дурной сон, – озвучила мечту.

– А что за маньяк? – оживился Ромчик. «Вот оно!» – думалось ему.

– Да нарисовался тут один недели две назад, а может, и раньше… Типок. Сначала нападал на баб, просто левых прохожих. Ну там – внезапно пинка даст или стукнет исподтишка. И сразу – дёру. Переодевается постоянно: то бабой, то стариком, то в бабку, то в толстяка – короче, хрен вычислишь. Затем осмелел – цыганок избивать стал. Ну тут не то чтобы я был за, но думаю, это им кара за то, что творят. Цыгане всполошились, вычислить хотели – не получилось. Слишком умный и изворотливый. Они к копам – мол, так и так, спасите. Не одобряю, если что, – объяснил Антоша, остальные задумчиво слушали.

– Ну пошли и пошли… А затем этот мудак нашу бедолагу прирезал – по горлу ножом полоснул. Там, вон там, – указал рукой за ларьки. – Там её и нашли. Думаю, силы свои проверял. Теперь кровь почуял, зверюга, – пояснил Антоша. – Ну, наши её афишировать не стали, по-тихому забрали, схоронили. А вообще – среди дня зарезал, сука. Ничего не боится. Одним словом – зверь.

  «За убийство я и не знал…» – с тревогой подумал Рома.

– Да и таксисты его вычисляли – у них клиентов меньше стало. Слухи быстро расходятся, вечером люди боятся к ним подходить. Говорят, таксометры видео с камер купили у вокзальных, только не знаю, что там увидели… А может, это и гон – не знаю, – выдохнул Антон. Рома почувствовал, что бомжу стало легче – выговорился.

– А что за девушку, убитую уродом, – в полицию никто не обращался? – спросил Роман. Рыба в ответ взглянул на Рому, саркастически улыбнулся, затем тяжело вздохнул.

– Ты как первый раз на свет народился… Кому она нужна? Бомж! А потом – сообщишь – тебя же и обвинят. Кто там разбираться будет? Напишут: умышленное с отягчающими – пьянкой – и поедешь не за хер собачий лет этак на пятнадцать. А им – раскрытие по горячим и премии. Так что, знаем… По-тихому схоронили на кладбище, вторым ярусом, и забыли. Так проще и спокойней. Вот такой расклад жизни, мил человек, – объяснил Рыба. – Вроде по пятницам гнида орудует – пунктик, значится, имеет. Но не регулярно. Гада уже давно не было, – признался Рыба. – Вообще, цыгане запретили нам подымать эту тему. Это так… к слову, – он замолчал, повисла пауза.

– Ладно, други, пойду я, – неожиданно объявил Рома, засобирался, встал со своего ящика.

– Да как так-то? Куда же ты пойдёшь? Думал, тебя возле себя пристроить на ночь – у меня есть лазейка в супервагон! – заволновался Рыба.

– Или со мной можешь пойти, у меня вообще комната дворницкая, тёплая… – предложила Света, с намёком улыбнулась.

– Оставайся, не пропадёшь, – согласились другие.

Роман был растроган искренней заботой чужих для него людей, не имеющих ничего, и тем не менее готовых отдать последнее ради другого. В верхнем мире, в котором жил Рома, давно такого не встречал.

– Да не, пойду к корешу, наверно он уже дома. Спасибо, родные, за всё. Удачи вам! – поблагодарил Рома, повернулся, засунул руки в карманы, слегка ссутулился от холода и зашагал в направлении парковки таксистов. Оставил позади тёплую, душевную компанию с половиной бутылки водки.

– Ты говоришь, маньяк? Да этот урод у нас в печёнках сидит! Места у нас совсем лысые стали, люди боятся вечером садиться в наши машины. А если нет клиента – за какой счёт жить? Детей кормить? За парко-место дай, полицейскому дай, налоги дай, начальнику вокзала на лапу дай – всем дай… А где деньги брать? И никто не подскажет, где их взять. Уже занялись бы делом, раз деньги гребёте с работяг. Выловили бы этого хера – и всё! Всё бы устаканилось. А так – всем поперёк горла стал: торговые жалуются, цыгане, мы… Вся привокзалка страдает из-за одного петуха, – вещал водитель такси, пока сосредоточенно вёл свой автомобиль.

  Рома теперь понял, отчего такой сыр-бор, такая спешка и почему дело досталось именно ему. Маньячило своими налётами вывел из строя всю цепочку кормёжки начальства на стратегических привокзальных площадях – а это, между прочим, нехилые деньги. Поэтому всё и прошло через городское начальство.

  Двадцать минут назад Рома прыгнул в такси на привокзальной площади и вывел таксиста на разговор, представившись обиженным жизнью охранником одного из ларьков.

– Так, а сами что? Может, знаете? Замечали чего? – спросил у водилы как бы между прочим, сидел рядом на переднем сиденье.