4. «Спасение Бешеного кота»

Спал в эту ночь без кошмаров и вообще без каких-либо видений. Утром открыл глаза и тут же закрыл вновь, страшась, что свет больно ударит в похмельную голову. Медленно пошевелился: ничего не болело, не ломило. Смелее стащил с себя одеяло. Встал: в теле чувствовалась обычная утренняя бодрость, от которой он отвык за последние дни. Инспектор вспомнил вечерние события и посмотрел на кровать: похоже, что спал он все-таки один. Обошел квартиру: в доме больше никого не было. Полез в куртку: телефон, документы и деньги были на месте. Револьвер лежал на столе.

Серж присел на кровать и задумался: действительно ли его привела домой незнакомка. Не привиделась ли она ему? Но на столе стоял стакан, который девушка, вроде бы, подавала ему. В нем не осталось ни капли. Понюхал: ничего не учуял. Может быть, он сам наливал в стакан обычную воду? Но ведь и похмелья не было, а вчера снова изрядно набрался.

И все-таки одна улика нашлась: Серж заметил на куртке длинный рыжий волос. Покрутил его в пальцах: выходит, не проститутка была, просто хороший человек попался. Хороший человек по имени Сицилия… А вот осведомитель его надежд не оправдал. И подчиненные за весь вчерашний день ни одной хорошей новости не принесли. Серж вздохнул: сам он тоже ничего не нашел ни в архивах, ни в больнице.

Слово «больница» заставило его поморщиться. Вчера он дал себе слово отправиться с утра на встречу с женой учителя. Но это было вчера, сегодня же подумал: «А может, и правда не мое это дело и идет оно все к черту?! И тогда не нужно встречаться с родственниками раненного тобой. И вообще все проблемы сразу исчезнут…» Серж нашел взглядом пустой стакан. Но тут в памяти вдруг всплыли слова Сицилии, сказанные ею в «Бешеном коте»: «Может, стоит еще попытаться?.. Повторил вслух:

– Попытаться? Попытаться…

Он также вспомнил и слова шефа: «Такое ведь может случиться с каждым. И у меня похожий случай был. В самом начале моей карьеры… Это непросто перенести. Да, с этим непросто жить, работать дальше, но нужно. Если это дело твое, если не хочешь останавливаться, то и ты сможешь…»

Серж кивнул сам себе и, резко встав, достал из-под кровати гантели. Мышцы приятно, хотя и несколько удивленно, отозвались на нагрузку, которой не ощущали последнее время.

После зарядки принял душ, оделся, быстро позавтракал и уже собирался отправиться на службу, но, глянув на календарь, чтобы оценить, сколько еще осталось до Дня города, понял: сегодня суббота – выходной день, и без особой надобности в отделении появляться нет необходимости.

– Тогда… – сказал инспектор сам себе и достал телефон.

Однако, немного подумав, звонить на номер абонента «Мария» не стал. Снова забросил телефон в карман и решительно пошел на выход:

– Тогда – в больницу!

Машины рядом с домом не оказалось: вспомнил, что она осталась возле «Бешеного кота». Пошел пешком:

– В конце концов, Сен-Бьен не такой уж большой город…

От дома инспектора дошагать почти до любого важного городского учреждения можно было за полчаса. Приоткрыв дверь в палату, увидел: у постели все так же находящегося без сознания учителя сидит не его жена, а какая-то молодая девушка – тоже худенькая и тоже брюнетка, только волосы не длинные, а коротко стриженные.

Серж вошел и негромко представился:

– Я – инспектор Горевски! А вы?

Та сухо ответила:

– Женевьева – дочь…, – кивнула на учителя, – папы…

Серж продолжил:

– Видите ли, я хотел бы…

Но девушка прервала его:

– Подождите, я позову маму.

Она вышла из палаты. Сержу ничего не оставалось, как только смотреть на по-прежнему бледное лицо Марка Донтерна, на его слегка вздымающуюся под покрывалом грудь, на сердечный ритм, высвечиваемый на экране медицинского прибора.

Через несколько минут в палату вошла жена учителя – София. Серж знал, что она, как и муж, тоже преподает, только не литературу, а историю. Взгляд ее был одновременно и усталым, и строгим:

– Я вас слушаю.

Инспектор показал рукой в сторону коридора:

– Может быть, все-таки не здесь?

София согласно вышла, бросив ждущей за дверью девушке:

– Женевьева, вернись к отцу!

Молча преодолев лестничный пролет и несколько дверей, они оказались в больничном дворике. Серж торопливо произнес заготовленные по дороге слова:

– Видите ли, я хотел бы принести свои извинения. Я сочувствую вам и всей вашей семье. Безусловно, я виноват в этой трагедии. Если что-то можно было бы изменить…

Серж говорил, ожидая, что в любое мгновение жена учителя может остановить его: начнет стыдить, укорять, угрожать всеми земными и небесными карами, но София продолжала молча слушать. Глядя на ее ничего не выражающее лицо, подумал: «Возможно, она под воздействием каких-то успокоительных препаратов или просто очень сильно устала?»

– Я готов всячески помочь и Марку, и вам, и всей вашей семье. Если нужны кровь, деньги, еще что-то, вы только…

На этом месте жена учителя спокойно прервала инспектора:

– Спасибо, ничего не нужно. Все есть. Не беспокойтесь.

У Сержа тут же вырвалось незаготовленное:

– Это нелепая случайность… Я, я не хотел стрелять в вашего мужа.

Слова Софии поразили его:

– Я знаю.

Инспектор окончательно растерялся:

– Но как… Вы, вы – святая женщина.

София отрицательно покачала головой:

– Дело не во мне.

– А в чем? – не понимал инспектор.

– И не в вас, – продолжала София, думая о чем-то своем.

Серж так хотел ее понять и потому повторял:

– А в чем тогда? В чем?

София явно хотела что-то сказать, но колебалась. Вдруг из-за двери показалась Женевьева:

– Мама, скорее, скорее!

Жена учителя бросилась за дочерью. Серж, конечно же, следом. В палату, однако, их всех троих уже не пустили: в ней было несколько врачей, медсестра. Они что-то обсуждали рядом с постелью раненого.

Наконец, один из медиков вышел, объяснил:

– Кажется, это кризис, переломный момент, и лучше сейчас к нему никому не заходить, – потом добавил. – Подождите, пожалуйста, в коридоре. В палате пока будет дежурить медсестра.

Женевьева с матерью послушно сели на стулья рядом с дверью. Серж принялся нервно расхаживать по коридору, не зная, что делать дальше: остаться или уйти.

Когда он в третий или четвертый раз прошел мимо палаты, жена Донтера тихо обратилась к нему:

– Инспектор, здесь вы сейчас ничем помочь не можете. Отправляйтесь по своим делам, и храни вас Господь…

Серж согласно кивнул, потом покачал головой:

– Вы – святая… Дай вам бог сохранить мужа… – и напомнил: – Вы, кажется, хотели что-то сказать?

– Не сейчас, извините…

Инспектор вышел из больницы, не особо представляя, куда бы отправиться далее. Ноги сами вывели на Провинциальную улицу. Серж шел в Старый город и думал о странном разговоре с женой учителя. Он все пытался понять, что она имела в виду, когда говорила: «Дело не во мне… и не в вас…» Спрашивал теперь не ее – себя: «А в чем? В ком?..»

Также он возвращался мыслями и к суматохе в палате учителя. Инспектор очень надеялся, что кризис разрешится благополучно и раненый пойдет на поправку.

Дойдя до моста через Грай, Серж увидел на другом берегу небольшую толпу. Отвлекшись от размышлений об учителе, подумал: может, какой-то рыбак поймал форель невиданных размеров, и теперь все обсуждают такое знаменательное событие.

Никто не обратил внимания на подошедшего инспектора. Люди, стоящие рядом с мостом, глядели под него. Сооружению, соединявшему два берега Сен-Бьена, было более двухсот лет. Его живописный вид не раз запечатлели на своих картинах городские художники. Мост в одну арку был построен целиком из камня. В новые времена под сводом протянули невидимые снаружи современные коммуникации: трубы, кабели. Вот за них-то и указывали пальцами собравшиеся:

– Вон он! Вон он!

– Замолчал, а как орал-то!

– Может, у него сердце от страха лопнуло!

– А у кого бы не лопнуло?!..

Серж сходу предположил, что кто-то из местных ребятишек забрался во время игры под мост и теперь там плачет, не в силах выбраться обратно. В Старом городе было полно детей, пожалуй, здесь их наплодилось даже больше, чем в Новом. Серж почему-то решил, что под мост залез именно Девятый Питер – не очень-то законопослушный пацан, время от времени влипающий в какие-то переделки.

Раздвигая людей, поинтересовался:

– А чего никто не поможет?

Ему ответили:

– Кто ж туда полезет? Если сорвешься, так или о берег разобьешься, или в реке концы отдашь.

Действительно, опасность была немалой. Забраться по наклонной трубе не каждому под силу. Да и плавать в городе мало кто умел. Весной Грай, напоенный потоками, несущимися с гор, становился полноводным, но при этом холодным, грязным и бурлящим. Летом же в районе Сен-Бьена мелел так, что взрослому человеку становился по колено, но скорость его потока при этом почти не убывала. Если собьет с ног, то встать вновь будет сложно: потащит по камням, выбросит в более медленное течение уже только за несколько километров от города, там, где в него вливается еще несколько речушек и ручейков, которые все вместе и расширяют водное пространство, и углубляют более мягкое, песчаное дно. Успокаивается Грай, становится миролюбивым по отношению к купальщикам только вдалеке от Сен-Бьена – в тех местах, где рыбак выловил сетью отрубленную женскую кисть.

Серж пожал плечами:

– Ну, пожарных бы вызвали. Или полицию…

– Инспектор, так ты же здесь! – узнали его в толпе. – Лезь, если такой жалостливый.

Серж пробежал взглядом по лицам собравшихся у моста людей. Многих узнал. Заметил своего информатора Шарля. Подумал, что надо бы с ним поговорить: не узнал ли тот чего нового.

Из-под моста донесся звук, напоминающий стон. Кто-то прокомментировал:

– Силы, видать, кончаются у бедолаги.

– Держите! – Серж решительно стянул с себя куртку.

Сначала он поднялся по одной из труб вертикально. Это было непросто. В диаметре труба была больше обхвата пальцами одной руки, к тому же запотевшая, скользкая. Приходилось в основном опираться на ее крепления к стене. Но он все-таки справился. Лез, стараясь не слушать, что кричат из толпы:

– Сумасшедший!

– Лезет, не думая! – Расшибется!

– И все из-за мелкого пакостника…

Когда труба, следуя изгибу моста, начала «ложиться», стало, однако, не проще, а сложнее. Серж не мог ползти по ней сверху, так как между трубой и мостом мог поместиться разве что ребенок, но никак не взрослый мужчина. Инспектору пришлось передвигаться, зависая под трубой, цепляясь за нее и ногами. Но зато теперь руками можно было хвататься за удобные кабели, протянутые вдоль трубы. Серж очень надеялся, что изоляция исправна и его не шандарахнет током, не стряхнет вниз на камни или в воду.

Потихоньку продвигаясь, он, наконец, услышал совсем близко то ли писк, то ли плач. Представил себе, как, из последних сил вцепившись в кабели, держится между трубой и мостом пацаненок. Прибавил скорости и чертыхнулся, порезав ладонь о проржавевшую скобу. Быстро отсосал кровь с грязью из ранки, сплюнул в Грай и продолжил свой путь.

Через минуту-полторы инспектору показалось, что он достиг того места, где должен был быть ребенок. Однако не видел его. Между сводом моста и трубой было темно, а снизу глаза слепили солнечные блики от реки.

– Где он?! – крикнул Серж, обращаясь к толпе.

– Рядом с тобой должен быть, – ответили с берега, – протяни вперед руку.

Серж так и сделал. Тут же раздался нечеловеческий визг, и в руку инспектора кто-то вцепился так, что он чудом не сорвался. Серж инстинктивно сжал ногами трубу, а второй рукой – электрический провод. Боль в протянутой вперед конечности была такая, что сначала показалось, что его все-таки ударило током из пробитого кабеля. Он было потянул на себя руку, однако ее крепко держали. Серж напрягся и, несмотря на боль, дернул руку на себя. Снова раздался дикий визг, и на него из темноты выпрыгнуло чудовище. Серж чуть снова не свалился в реку.

Чудовище, отпустив руку, на этот раз крепко вцепилось в грудь и живот. Четырьмя конечностями. Серж, наконец, рассмотрел и понял: это был Бешеный кот из одноименного бара. Теряя последние силы, инспектор развернулся и двинулся по трубе обратно, неся на себе кота, не выпускавшего из когтей своего спасителя.

Инспектор чувствовал, что все-таки успеет добраться до берега, прежде чем окончательно обессилит. Представлял себе, как спрыгнет на землю, делая вид, что все это лазание под мостом ему ничего и не стоило. В кармане вдруг зазвонил телефон. «И черт с ним!», – подумал Серж. Он не собирался тратить силы на то, что бы лезть в карман за аппаратом. Продолжил свой непростой путь. А телефон все взывал и взывал. «Может быть, что-то важное?» – возникла мысль в голове. И тут же его пронзило: «Мария!». Он вспомнил оборванный разговор с невестой: «Ей снова удалось добраться до телефона!»

Сил у инспектора оставалось совсем немного, но он не знал, когда у Марии получится в следующий раз набрать его. Поэтому разжал одну руку, чтобы достать звонящий телефон. Другая рука тут же почувствовала увеличившуюся нагрузку. Пальцы едва держались за трубу. Внизу шумел Грай. На берегу – жители Старого города. Они дружно ахнули, когда Серж повис на одной руке:

– Срывается!

– Сейчас грохнется в Грай!

– Ставлю десять к одному, что разобьется насмерть…

– Двадцать к одному!

Инспектор, нащупав нужную кнопку, нажал ее, приставил аппарат к уху, постарался говорить спокойно, ровно дыша, как будто он находится у себя в кабинете:

– Да, Мария!

– Извините, инспектор…, – раздался мужской голос. – Я по поводу рентгеновского снимка руки медсестры…

– А-а…, – от разочарования инспектор чуть не расслабился и не отпустил трубу, но тут же вновь напрягся, вспомнив о важности информации от врача больницы. – Что, что выяснилось? Это ее кисть?