Лето, мы венчаем молодую красивую пару. Специально ради участия в таинстве из центра митрополии, из кафедрального собора вызвали протодиакона. Родители у обоих люди известные, уважаемые, потому и гостей на венчание собралось немало.
Венчание в жизни каждого человека и тех, кому довелось принять в нем участие, событие из ряда вон выходящее. Хотя именно в наших местах венчание, увы, становится редкостью. Мы все больше упрощаем, а на самом деле обедняем свою жизнь, отказываясь от участия в ритуалах. Забывая, что именно ритуалы подтверждают право и устанавливают законность дальнейших действий. Не случайно имеющие право наследования престола провозглашаются королями или царями только после коронации. Для глав государств после избрания в обязательном порядке следует торжественная инаугурация, и патриархами становятся после интронизации.
Венчание же не только волнительный ритуал, в котором подтверждается законность союза жениха и невесты перед Богом и перед людьми. Это таинство, а таинство распространяет свое законное действие, продолжаясь из временного в вечность. Потому и готовились молодые к этому дню ответственно, как и положено людям верующим. Держали пост, исповедовались, причащались. Чувствовалось, для них венчание не только дань пусть и красивой церковной традиции, а огромное событие, знаменующее начало их совместной семейной жизни.
Для остальных, кроме всего прочего, приехать на венчание стало поводом встретиться, посмотреть друг на друга и в кои-то веки пообщаться. А еще и для родственников возможностью съехаться из самых разных мест и почувствовать, что все они одна семья. Обновить родственные чувства – большое дело. Прилетели даже те, кто живет от нас аж за тысячи километров.
Такое большое торжественное событие, тем более в храме, хочешь не хочешь, а обязывает сменить привычные джинсы и удобные худи оверсайз на строгие костюмы и вечерние платья. Пышные прически, обновленный маникюр, украшения, доставшиеся еще от бабушек, надеваемые раз в год по большим событиям.
Лето в разгаре, многие уже успели съездить на море и, вернувшись, делились впечатлениями:
– Турция? Ой, нет! В этом году там все слишком дорого. Неоправданно дорого. Мы поехали в Сочи.
– А мы летали на Байкал. И знаете, сами не ожидали, что так хорошо отдохнем.
– Нет, мы консерваторы и традиционно предпочитаем Таиланд.
Попутно и деловые люди, пользуясь случаем, решали какие-то свои вопросы и, согласовав время, договаривались о встречах. Здесь же присутствовали дети, младшее поколение семьи. И, конечно же, бабушки. Какие семейные праздники без бабушек! Дедушек, как правило, уже нет, а бабушки держатся и, к счастью, доживают до совершеннолетия внуков. И, как сегодня, откладывая в сторону все свои болячки, не принимая во внимание угрожающие вспышки на солнце, отправляются в храм на венчание, чтобы увидеть молодых, порадоваться за них и помолиться.
На фоне многочисленных родственников и знакомых мой взгляд то и дело выхватывал двух человек: бабушку и ее десятилетнюю внучку. Они стояли рядом и держались за руки. Неуклюжий, пошедший в рост подросток и старый, уставший от жизни, самый пожилой член большой семьи. Ее молитвенник и ангел-хранитель.
Венчание подходило к концу. Молодые целованием поздравили один другого и повернулись лицом к присутствующим, чтобы принять многочисленные поздравления. Они уже утопали в цветах, а люди все шли и поздравляли, желая счастья молодой семье. Подошла и бабушка под ручку с внучкой. Тоже поздравила ребят, расцеловала и отошла в сторону, почувствовав себя плохо.
– Бабушке плохо! – забеспокоилась девочка.
– Ох, бабушка! – послышались недовольные голоса. – Мы же предупреждали, ей лучше оставаться дома. Для нее поездка в храм на венчание – это такой стресс. Нужно вызвать скорую. Эй, кто-нибудь, звоните сто двенадцать!
Поздравив молодых, приглашенные повалили на выход из храма. Погода стояла замечательная. Яркое июльское солнце, небо высокое, ни единого облачка и ласковый теплый ветерок. Было слышно, как начали «выстреливать» пробки, вылетая из бутылок с шампанским. Фужеры, выставленные на переносном столике, словно просили немедленно наполнить их шипящим и пузырящимся напитком.
Люди смеялись, чокались фужерами с шампанским, снова и снова поздравляя молодых, скандировали им «горько!». Отец протодиакон, поливая подол белого платья невесты специальным химическим реагентом, убирал с него капельки от восковых свечей. Наблюдателю со стороны было понятно: то, чем он в этот момент занимается, дело для него привычное, ставшее уже давно рутинным.
Чем чаще наполнялись фужеры, тем меньше интересовало гостей, отзываются молодожены на их требовательные «горько!» или нет. Веселие, а вместе с ним и радостное чувство переполняло собравшихся. А это и было одним из главных побуждений пойти на венчание – прикоснуться к чьей-то молодости, погреться рядом с влюбленными. Вновь вспомнить и обновить когда-то испытанные чувства.
Толпа, разгоряченная вином, ликовала. То и дело в разных местах раздавался смех. Машины, готовые везти гостей в ресторан, чтобы продолжить веселье, стояли с уже включенными моторами. Кто-то громко спрашивал, почему они все еще никуда не едут?
И только в уголке пространного газона рядом со входом на колокольню прямо на траве лежала бабушка. Виновато наблюдая за общим весельем, она понимала, что своим нездоровьем мешает праздновать остальным. Рядом со старушкой была только девочка. Стоя на коленках, она все продолжала держать бабушкину руку в своей.
Когда я вспоминаю это венчание, то перед глазами все всплывает эта странная взаимоисключающая картинка – большая смеющаяся толпа из взрослых, красиво одетых людей и коленопреклоненный плачущий подросток рядом с бабушкой, беспомощно лежащей на июльском изумрудно-зеленом газоне.
– Кто вы… кто вы… кто вы… – откликнулось эхо.
– Будем друзьями, я совсем один, – сказал он.
– Один… один… один… – откликнулось эхо.
(Антуан де Сент-Экзюпери. «Маленький принц».)
Этим летом отпевал у нас в храме незнакомого пожилого мужчину. Практически все наши прихожане вместе со мной проживают в одном поселке. Поселок у нас небольшой, потому хотя бы внешне, в лицо, мы все друг друга знаем. Тем более что магазинов у нас не так много, дом культуры и вовсе один. Да и прогуливаясь, если погода позволяет, ходим по одним и тем же дорожкам. Лицо этого человека мне было незнакомо. Проводить его в последний путь пришли всего лишь два человека. Двое мужчин. Один из них в возрасте, другой если и моложе меня, то ненамного. Больше никого. Меня такая картина всегда несколько удручает. Я понимаю, разные бывают ситуации. Порой покойный пережил уже всех тех, с кем он когда-то учился или с кем вместе работал. Да и вообще всех, кто его знал просто как приятного человека, доброго старика, с кем можно было, остановившись на улице, поговорить о погоде, в конце концов. И уходит такой человек как последний свидетель своей эпохи. Но даже и тогда его придут проводить хотя бы соседи, две или три бабушки, и какой-нибудь местный дурачок, бывающий на всех поминках, все это непременно. Единственной причиной такого видимого одиночества может стать тот факт, что человек переехал сюда к детям из мест, где прожил всю свою жизнь, и доживал вместе с ними свои последние годы. Но родственники, почему в таком случае не приехали родственники?
Гроб деревянный, покрытый лаком. Лак положен без подтеков, недешевая работа. Я пою, читаю молитвы, из присутствующих никто не перекрестится. Для них отпевание всего лишь дань традиции, не более. Может, усопший был человеком верующим и завещал, чтобы его обязательно отпевали в храме? Возможно, но, если он был верующим, почему меня не пригласили напутствовать его перед кончиной?
Отпевание закончилось. Я предложил провожающим подойти проститься с покойником и закрыть гроб здесь же в храме. Они согласились. Двое по очереди подошли к покойному, молча поклонились и отошли в сторону.
Когда гроб с телом усопшего похоронщики уже грузили в катафалк, чтобы отправляться дальше на кладбище, я спросил у того мужчины, что моложе:
– Кого мы сейчас отпевали?
– Моего отца.
– А кем был ваш отец, чем он занимался?
– Мой отец был ребенком войны. Или, как это официально называется, малолетний узник концлагерей.
– Это понятно. А кем он работал? Чем занимался?
Он пожал плечами:
– Не знаю, кем-то на заводе.
– Кем он был по профессии? Где-то же он и на кого-то учился.
Мужчина снова пожал плечами:
– Батюшка, я не в курсе. Он оставил нас с мамой, когда мне едва исполнилось десять лет. В новой семье детей у него не было. Со мной он практически не виделся, хотя деньги на воспитание переводил исправно. Мама об отце особо никогда ничего не рассказывала. Чужие люди, короче.
– А почему вы его хороните, а не вторая его семья?
– Та женщина умерла пять лет назад. Отец мне об этом сообщил, и я ездил хоронить ту его вторую супругу. А отца, поскольку он уже тогда не мог себя обслуживать, я был вынужден забрать к себе. Последние пять лет он жил здесь, в поселке, вместе со мной.
– А как ваш отец относился к Богу? Он верующий был человек? Может, вы видели его молящимся?
– Молиться отец никогда не молился, но и отрицать не отрицал. Короче, как все.
– Вы не помните, что вообще волновало вашего отца в последние годы жизни? Пять лет – это много.
– Не знаю. Сейчас подумал, мы с ним ни о чем таком никогда не разговаривали.
Катафалк с телом усопшего медленно тронулся по направлению к нашему деревенскому кладбищу. Автомобиль с провожающими поехал вслед за катафалком. Я возвращался в храм, шел по дорожке, с обеих сторон украшенной цветами и подросшими трехметровыми туями. Подумал: какая хорошая пора! Благодатная. Зелень, цветы, ласкающие слух голоса птиц. На фоне красоты окружающей природы только острее осознается трагедия нашего одиночества. Одиночества даже тогда, когда человек физически не один и живет в окружении других людей.
Пока я так шел, в памяти сама собой всплыла одна маленькая заметка. Я прочитал ее где-то, уже не помню где, но, прочитав, понял, что забыть уже не смогу.
Известно, что Швейцария – одна из самых богатых и самых благополучных стран. Во всяком случае, в Европе точно. И уровень жизни у них соответствующий. Конечно, швейцарцы – народ трудолюбивый, работать любят, а главное – хотят работать. Еще швейцарцы обожают устраивать национальные референдумы. По самым разным поводам. Никто их столько не проводит, а они с увлечением этим занимаются. Помню, однажды они вынесли на обсуждение вопрос о том, чтобы каждый гражданин Швейцарии, независимо от возраста и пола, получал ежемесячно достаточно крупную сумму денег. Ходишь ты на работу или дома сидишь, а деньги все равно идут. Швейцарцы подумали и отказались.
Понятно, что переехать и жить в такой благополучной, сытой стране хотелось бы многим, потому швейцарские власти выставляют множество препятствий на пути тех, кто стремится приехать со стороны и заполучить столь вожделенное гражданство. Один из способов стать гражданином Швейцарии – вступить в брак с природным швейцарцем и прожить с ним в этом браке не менее пяти лет.
Конечно, всегда существуют способы обойти даже самые замысловатые препятствия. Например, можно договориться и организовать фиктивный брак. Именно так поступила одна семья из России. Супруги – люди финансово обеспеченные – отыскали подходящую кандидатуру в самой Швейцарии. Мужчина, человек одинокий, согласился играть роль мужа для русской женщины.
Проблема в том, что для выявления таких вот фиктивных браков в Швейцарии организована специальная служба, в полномочия которой входят даже внезапные ночные проверки. Подтвердить, действительно ли люди проживают вместе в одном доме или квартире. В течение пяти лет, пока человек не получит желанный паспорт, он должен быть готовым ко всему.
О проекте
О подписке
Другие проекты