– Это хороший обычай! – одобрительно, сказал Павел Степанович. – Только вот, здесь убивают. Этой ночью, опять, совершили убийство в городском парке. Парню разбили голову, прокололи сердце и отрезали член с яйцами. Какой-то дикий садизм. Всюду насилуют и убивают людей. Разве, можно жить с таким людом?

Ничего не стала говорить. Лишь украдкой посмотрела на Ольгу, которая ехидно ухмылялась. Мы с Ольгой дождались на улице, когда все наши позавтракают. Затем, наши три коляски направились в госпиталь за Валентиной и Фёдором. В это время, рядом с гостиницей и в парке, стали собираться толпы людей.

Из отрывков возмущённой речи можно было понять, что людей беспокоило ночное убийство в парке. Вокруг толпы людей появились солдаты и конная жандармерия.

Местные власти не хотели лишнего кровопролития и обещали всем разобраться в убийстве парня. Осетины требовали публичной расправы над убийцей. Таков закон гор. Убийцу должны наказать.

Когда наши коляски подъезжали к госпиталю, катафалки с покойниками в гробах выезжали из ворот госпиталя. Коляски уступили дорогу траурной процессии. Мужчины сняли головные уборы перед усопшими. Устин плакал, уткнувшись в свой картуз.

Евдокия Лукьяновна тоже плакала. Ольга безразличным взглядом провожала катафалки с покойниками. Ольга словно тихо сошла с ума. Она была какая-то отрешённая от жизни людей.

Словно находилась в другом измерении жизни. Вся похоронная процессия направлялась в церковь. Куда нам сейчас следовало ехать. Фёдор и Валентина подошли к нашей коляске. Фёдор весь забинтован.

Валентина в одежде медицинской сестры. Сразу было видно по ней, что она с нами не собирается ехать в Старый хутор. Остаётся во Владикавказе на службе в военном госпитале.

– Папа и мама! не поеду с вами. – сказала Валентина. – Тут нужна людям. Вы заберёте меня на обратном пути, когда будете возвращаться после венчания домой. Фёдор вам все скажет. с ним разговаривала.

– Доченька моя! Как же ты будешь тут без нас? – запричитала Евдокия Лукьяновна. – Здесь всюду убивают. Сегодня ночью в городском парке было убийство. Валентина! Одна, с солдатами?! Разве, так можно с нами?

– Не беспокойтесь! – твёрдо, сказала Валентина. – Тут есть много женщин и нас хорошо охраняют солдаты гарнизона. В полной безопасности. Вы берегите себя и будьте счастливы…

Семья Лебедевых поцеловала Валентину на прощанье. Поцеловала её, как родную сестру.

– Маша, пожалуйста, присматривай за Ольгой, – прошептала Валентина, на ухо. – Она плохая.

Слегка кивнула головой в знак согласия. Ольга тупо смотрела в угол коляски и не подошла попрощаться с Валентиной. Валентина сама вскочила на ступени коляски и чмокнула Ольгу в щеку. Ольга, морщась, кисло улыбнулась и помахала с коляски на прощанье Валентине рукой. Лошади медленно двинулись с места и через несколько минут мы потеряли из виду Валентину, стоящую у ворот госпиталя. Улица повернула влево, и мы стали спускаться от госпиталя в сторону Терека до церкви.

Мы ехали через центр, где толпы людей возмущались из-за ночного убийства парня в городском парке. Чтобы не нарваться на неприятности в толпе, Фёдор сказал Устину объехать центр города по другой улице.

Коляски повернули вправо и через переулок, вокруг городского рынка, выехали к церкви с противоположной стороны. Здесь тоже было много людей, но эти люди пришли на отпевание умерших, которые были в церкви в гробах и ждали отпевания.

Когда мы вошли в церковь, то батюшка Силантий готовился читать заупокойную молитву. Батюшка увидел нас и подал мне знак внимания. Поклонилась батюшке и приготовилась слушать молитву. В это время весь церковный хор певчих поднялся на отведённое ему место.

Девушки с печальным видом запели молитвенную песню по усопшим, в такт чтения молитвы батюшкой Силантием. Тоже про себя губами подпевала молитву. Словно обратно была в хоре певчих. Во время совершения обряда отпевания усопших, почувствовала чей-то взгляд на себе.

Осторожно, осмотрелась по сторонам и увидела настоятельницу Агафью, которая украдкой наблюдала за мной. Когда наши взгляды встретились, она тут же отвернулась от меня в сторону батюшки Силантия и стала губами читать какую-то молитву. Тоже стала читать молитву, словно повторяла молитву следом за Агафьей.

После завершения обряда посмотрела в ту сторону, где была настоятельница Агафья, но там пусто. Посмотрела по сторонам, но Агафьи нигде не было видно. Словно, то она испарилась. Больше ни стала её искать. Люди медленно выходили за гробами из церкви, тоже последовала за ними.

На улице огромная толпа людей собралась в траурную процессию, по бокам которой выстроились солдаты. Вся армада людей двинулась через весь город до кладбища, которое находилось на левом берегу реки Терек.

При виде траурной процессии, все митинги и выступления толпы прекратились. Бастующие присоединились к нам и прошли через весь город. На левом берегу реки к нам стали подходить новые люди. У кладбища было несколько тысяч человек. Вместе с нашими погибшими людьми, были три трупа. Причина смерти этих людей мне совершенно неизвестна.

Знаю только, что это были местные люди, так как на кладбище мы с ними разделились в разные стороны. Наших погибших от банды мужчин понесли в общий участок кладбища, а местных усопших разнесли по фамильным и родовым местам кладбища во Владикавказе.

Похороны закончились во второй половине дня. Эскадрон гусар с обозом и мы, решили помянуть наших похороненных мужчин, за пределами Владикавказа. Так как другого места в городе нам не нашлось. Ведь нас, вместе взятых, было несколько сот человек. Плюс весь наш транспорт колясок и подвод вместе с лошадями.

12. Разборки с горцами.

Пока мы всей армадой выбирались за пределы Владикавказа, то за это время Фёдор и несколько гусар, запаслись на городском рынке продуктами питания, водкой и осетинской араки. Поляну продуктов на поминки разложили прямо на траве, вблизи селения Чермен. Когда мы подъехали к этому месту, все было готово.

Солдаты, гусары и гражданские, сели вокруг этого огромного «стола» на траве. Ждали тоста. Так как Павел Степанович был самый старший по возрасту, то мы ему дали слово на тост. Павел Степанович поднял свой бокал с водкой.

– Они погибли, защищая нас от рук бандитов, – печальным голосом, сказал Павел Степанович. – Одного из погибших мужчин знал хорошо, но не будем выделять его среди других. Они все стали одинаковыми перед лицом смерти. Выпьем за них, пусть земля им будет пухом. Вы, все живые, никогда не забывайте о них.

Поминки были не долгими, так как нам предстояло проехать до Старого хутора, примерно, сто пятьдесят километров. Места вокруг пустые и безлюдные. Ночевать негде. Решили ехать без остановки на ночлег. Короткая смена лошадей и опять в дорогу до самого Старого хутора. Дома мы выспимся хорошо.

Где-то за полночь мы добрались до крепости Грозной. Обоз встретил патрульный наряд солдат. Чтобы с нами тут ничего больше не случилось, гусары решили сопровождать нас до Старого хутора, прямо до дома.

Не зря говорят, что земля слухом полнится. Отъехали мы всего несколько километров от крепости Грозной. К нам навстречу выдвинулся казачий дозор от наших станичников. Наверно, человек двадцать было?

– Стойте, хлопцы! – услышала, голос отца. – Мою дочку, Марию, случайно, не везёте к нам?

– Туточки, папа, родненький! – закричала, выскочила на ходу из коляски и побежала к отцу.

– Ридна дочка! Кровинка моя! – стал причитать отец, тиская меня, как маленького ребёнка. – С тобой ничего не случилось? До нас дошли слухи, что вас обстреляли абреки у Эльхотовских ворот.

– Это действительно было так, – ответила ему. – Троих убитых мы похоронили во Владикавказе. Сама совершено не пострадала. Папа, со мной едет граф Лебедев и его семья. Выхожу замуж за Фёдора Лебедева. Вот, мы с Фёдором, едем к нам домой за вашим с мамой благословением.

Отец подошёл к первой коляски и стал знакомиться с Фёдором Лебедевым. Затем, папа подошёл к следующей коляске, познакомился с родителями Фёдора. Ольга спала и, отцу, представила её сама.

Братья Фёдора, раскачиваясь в разные стороны на ногах от изрядно выпитой араки, вышли навстречу моему отцу, по очереди представились.

– Спасибо, хлопцы, за сопровождение моей дочери и гостей, – поблагодарил отец, гусар. – Вы свободны. Можете отдыхать. В моих владениях ни один волос не упадёт с головы дочери и гостей никто не обидит. Здесь атаман голова над землями и над терскими казаками. Хлопцы! Будьте здоровы!

Гусары отдали честь моему отцу и повернули обратно в крепость Грозную. Наши три коляски, окружённые казачьим дозором, медленно двинулись в сторону Старого хутора.

Ни стала обратно садиться в свою коляску к Фёдору. Залезла впереди отца на седло лошади. Мы поехали с отцом рядом с первой коляской. Мне хотелось быть ближе к отцу. Ведь мы с ним давно не виделись. Решила подробно рассказать отцу о случившемся с нами у Эльхотовских ворот.

– Папа! Абреков возглавлял Аслан, сын Максума. – сказала, в конце рассказа. – Он меня не трогал. Даже когда Аслан увидел, что еду, то сразу прекратил разбойное нападение на наши коляски и абреки отступили. Дальше мы без проблем добрались до Владикавказа.

– Сам с Асланом завтра разберусь, – строго, сказал отец. – Мне казаки жаловались раньше о его разбоях за пределами территории нашей земли. Надо завтра собрать круг наших старейшин.

Когда коляски подъезжали к речке Белка, первые петухи стали встречать нас своим горластым пением. Почуяв запах лошадей Старого хутора, запряжённые кони стали фыркать и ржать, ускорив шаг к Старому хутору, который было видно за мостом, в первых лучах восходящего солнца, на правом берегу реки.

Станичники и хуторяне толпами высыпали навстречу к нам. Издали увидела маму. Следом вышли сестры и братья вместе со своими малыми детьми.

– Доченька, моя родненькая! – запричитала мама, увидев меня. – Давно мы с тобой не виделись!

Слезла с лошади и поспешила в материнские объятья. Мы с ней оба стали реветь от счастья нашей долгожданной встречи. Дома не была больше двух лет. Постоянно ездила с концертами церковного хора по всему Кавказу и дальше в населённые пункты России.

Вот, сейчас, у нас наконец-то долгожданная встреча со всеми нашими родными. Особенно, встреча с папой и мамой. Наш Старый хутор был настолько большим, что места всем хватило. Отец распорядился истопить баньку у речки Белка и после хорошего ужина сказал всем, что сейчас надо выспаться хорошо гостям и хозяевам.

Днём у нас будет много дел. Поговорить успеем. Когда гости спали. Отец приказал казакам собрать большой казачий круг. Пригласил на большой совет своих соседей-чеченцев, которые жили тогда в ущелье вверх по речке Белка. В середине дня, оба рода, терские казаки и чеченцы, собрались на огромной поляне в один большой круг.

Папа, одетый в черкеску и папаху атамана терских казаков, вышел в середину большого круга.

Подождал, пока все присутствующие утихнут. Строго посмотрел вокруг себя на всех присутствующих, чеченцев и казаков. Затем обратился к старейшине чеченцев.

– Максум! Помнишь, как сто лет назад наши деды дали слово не беспокоить своих соседей? – сурово глядя на старика, спросил отец у чеченца.

– Да! Помню, атаман! – громко, ответил седой чеченец, одетый в черкеску старейшины рода. – Наши деды, сто лет назад, договорились, что тот, кто нарушит договор предков, будет сам строго наказан своим родом.

– Так вот, – продолжил отец, – твой младший сын, Аслан, нарушил договор наших предков. Он напал на караван моих гостей, с которыми ехала моя дочь Мария. Абреки изнасиловали младшую дочь моих гостей. Надругались над честью моего рода. По древнему договору наших предков, ты должен наказать виновных.

Максум вышел на середину круга. Из-под папахи строго посмотрел на присутствующих чеченцев. В центр круга стали выходить, один за другим, молодые чеченцы. Первым был Аслан, который опустив голову, робко подошёл к Максуму.

– Чтобы знать меру твоего наказания, – зло, сказал Максум, на русском и на чеченском языках, – ты должен всем рассказать о совершенном тобой преступлении. Все говори, без утайки. Не вздумай соврать, ни то сам тебя убью, собственными руками.

Аслан тупо посмотрел исподлобья на злые лица казаков и чеченцев. Сказал слова молитвы из Корана. Затем гордо поднял голову и стал громко говорить.

– Мы ездили на Кубань за лошадьми, – громко, начал свой рассказ Аслан. – Там нам не повезло. Нас сильно побили кубанские казаки. На обратно пути, возле Эльхотовских ворот, решили сделать остановку. Вдруг, видим, едут три коляски с запасными лошадями. Мы решили забрать у них запасных лошадей. Никто никого не собирался убивать и насиловать. Они первые стали стрелять в нас. Сразу убили троих джигитов. Четверых ранили. Никого не насиловал, и убить не мог. У меня, кроме кинжала, другого оружия в руках не было. Это может подтвердить Мария. Она была в тех колясках. Когда там увидел Марию, тут же приказал своим абрекам отступить от колясок и скрыться за Тереком в лесу. Мы забрали своих погибших абреков и сразу вернулись к себе в аул.

Максум посмотрел на меня. Кивнула головой в знак того, что все так и было, как сказал Аслан.

Максум постоял, раздумывая о чём-то. После, строго посмотрел на своего младшего сына, который стоял рядом. Аслан обратно опустил голову и тупо смотрел в землю. Ожидая приговор отца.

– По закону шариата и по данному слову наших предков, – громко, огласил Максум. – Всыпать виновнику пятьдесят плетей. На опознание виновных в изнасиловании, привести пострадавшую на казачий круг и совет двух родов. Пускай пострадавшая покажет на виновников, которые получат заслуженное наказание по закону гор и наших предков.

Мой отец распорядился привести Ольгу. В это время, Аслана раздели наголо до портков, положили на траву в середину круга.