Вслед за хирургией в те же незапамятные времена (а может быть, и параллельно с ней, мы этого никогда не узнаем) стала развиваться фармакология, об истории которой нам известно гораздо меньше. Древние скелеты в распоряжении науки имеются в превеликом множестве, а вот материальных следов травяных настоев или иных «зелий», как читатель легко поймет, попросту нет. Можно только строить догадки, предполагать, что, как и в случае с хирургией, все было основано на интуиции, догадках, каких-то жизненных наблюдениях, тем же методом проб и ошибок. К тому же были времена, когда траволечение приравнивалось к колдовству, что заставляло знахарей соблюдать конспирацию и не оставлять ничего писаного, даже если они и владели грамотой. Простой пример: когда бояре Романовы устроили свой первый (были и последующие) заговор против Бориса Годунова, при обыске у них нашли изрядное количество кореньев и сушеных трав. У следствия моментально возникла версия, что посредством всего этого добра «колдуны Романовы хотели батюшку-царя волховским способом извести». Старший Романов яростно доказывал, что к колдовству он и близко не стоял, что он страстный лошадник и всем этим пользуется исключительно для лечения лошадей. Как бы там ни было, один из первых зафиксированных в письменной истории русских ветеринаров под репрессии все равно угодил – не за «зелья», так за вполне реальный заговор…

Подробно описывать историю фармакологии я не буду, уточню лишь, что долгими столетиями она плелась в хвосте пусть даже весьма несовершенной хирургии. Опытом простонародья (накопившего немалые практические знания) ученые мужи как-то брезговали пользоваться и в более просвещенные времена, когда говорить вслух о колдовстве было как-то даже и неприлично. Экспериментировали сами, как удавалось. Отсюда и экзоты вроде снадобий из измельченного в тончайший порошок золота и жемчужин – считалось, что «благородный» металл и «благородный» камень благодаря своей возвышенной сущности справятся чуть ли не с любым недугом. Зато (такое уж оригинальное создание – человек) с давних времен было изобретено множество весьма эффективных ядов, иногда «замедленного действия»…

А в общем и целом, так уж исторически сложилось, что медицина очень долго откровенно отставала от общего научно-технического прогресса. Во второй половине XIX века привычной деталью быта стали паровозы и пароходы, телеграф и телефон, ученый мир вплотную подошел к открытию рентгеновских лучей и радиоактивности, а медицина отставала. Конечно, появился настоящий наркоз, но вот перед всевозможными эпидемиями врачи оставались столь же бессильны, как их коллеги лет пятьсот назад. О микроорганизмах уже кое-что знали, но возбудителей самых опасных болезней еще не открыли. Еще в 1853 году самый солидный и авторитетный английский медицинский журнал «Ланцет» писал с неким печальным простодушием: «Что такое холера? Грибок, насекомое, миазмы, электрическое возмущение, дефицит озона, патологическое очищение кишечного канала? Мы ничего не знаем».

Долго грешили на «атмосферные миазмы», они же «гнилостные испарения сточных труб». И только в 1883 году Роберт Кох, будущее светило германской микробиологии, а тогда скромный сельский врач-экспериментатор, выделил бациллу – холерный вибрион (семью годами ранее он же открыл микроб сибирской язвы).

В 1895 году в объектив микроскопа попала чумная палочка. К тому времени уже были открыты возбудители тифа. Еще в 1872 году русские ученые Манасеин и Полотебнов стали успешно лечить раны и язвы плесенью – но, честно говоря, наблюдения их были во многом интуитивными. Пенициллин в чистом виде был выделен лишь в 1940 году…

Если уж мы заговорили об эпидемиях, никак нельзя пройти мимо нешуточной загадки, до сих пор не получившей внятного научного объяснения. Определенно можно сказать одно: хотя дело и происходило столетия назад, и речи быть не может о несовершенстве медицины. Здесь что-то другое…

В 1485 году на Англию внезапно, как гром с ясного неба, обрушилась совершенно неизвестная прежде болезнь, которую чуть погодя назвали «английской потливой горячкой» – из-за того, что заболевший еще и обильно потел. Смертность была высокой, люди умирали тысячами, выздоровлений практически неизвестно. Врачи опустили руки: никогда прежде не заявлялось незваным гостем такой хвори, никто и представления не имел, как тут подступиться.

«Потливая горячка» возвращалась в 1508, 1517, 1528 годах, всякий раз унося тысячи жизней. Потом исчезла. Навсегда. Вплоть до нынешнего дня нигде и никак себя не проявила (и, кстати, за пределы Англии не выходила).

В 50-е годы XVI века там же, в Англии (один-единственный раз за всю историю человечества, по крайней мере писаную), столь же внезапно объявилась новая напасть, некая лихорадка, названная, за неимением лучшего, «новой болезнью». По словам современников, «она свирепствовала по всему королевству и убила множество людей всех сословий, но в основном знатных и богатых». Финал тот же: унеся тысячи жизней и не распространившись за пределы Англии, и эта загадочная болезнь вдруг пропала, никак себя не проявив до сегодняшнего дня…

Вот что это? Что это было? А что, если очередной упавший на землю метеорит попросту занес какие-то внеземные бактерии, оказавшиеся для жителей нашей планеты смертельными? Объяснение, согласен, не вполне научное и опытным путем доказано быть не может, но научных объяснений как не было, так и нет…

Кстати, с точки зрения «метеоритной» гипотезы, столь же подозрительно выглядит и эпидемия «испанки». Якобы разновидность гриппа, эта болезнь в конце Первой мировой войны и позже унесла уже не тысячи жизней – миллионы по всей Европе. После чего никогда больше не проявляла себя в том виде, в каком когда-то явилась. Самое интересное, что в данном случае вполне можно провести самые что ни на есть научные исследования – известны захоронения жертв «испанки» на Севере, в вечной мерзлоте. Тела сохранились и в любой момент могут быть подвергнуты микробиологическим исследованиям (быть может, кто-то уже это втихомолку и проделал, но широкой, как говорится, общественности об этом ничего не известно). Рассуждая чисто теоретически, все возможно. Нет ничего антинаучного в предположении, что какой-нибудь очередной метеорит может нести в себе живые, готовые к разрушительной работе бактерии и вирусы неизвестных нам, но смертельно опасных для человека болезней, носящих характер эпидемии…

Хотя… Вполне возможно, эта версия не так уж и антинаучна. Уже на середине работы над книгой я наткнулся на высказанную двумя серьезными крупными учеными – Ф. Хойлом и Р. Викрамсингхом – гипотезу о кометном происхождении эпидемий. Высказанная около пятидесяти лет назад, она не доказана и не опровергнута. А ученые – повторяю, крупные – в шарлатанстве не замеченные…

Как они считали, на поверхности кометных ядер существуют «идеальные» условия по превращению неживой материи в живую. Одна из форм подобной живой материи – бактерии и вирусы, попадающие на Землю, когда наша планета пересекает остатки кометных хвостов. Ученые считали, что внезапное появление сразу в нескольких точках земного шара и быстрое распространение эпидемии трудно объяснить передачей заразных бактерий и вирусов от человека к человеку или посредством паразитов-переносчиков: вшей, клещей, тараканов и прочих насекомых. По их подсчетам, процесс такой гораздо более медленный, подозрительно стремительное продвижение по странам и континентам эпидемий и пандемий.

Они полагали, что нешуточная паника, которую с давних времен вызывало у людей появление на небе комет, как раз тем и была вызвана, что люди давным-давно подметили: вспышки заразных болезней в основном и совпадают с появлением комет. Как тут не вспомнить об «английской потнице», проявившей себя один-единственный раз в ограниченном районе и исчезнувшей, будем надеяться, навсегда…

«Наша теория, если, конечно, она верна, будет иметь большое биологическое значение. Возможно, что потребуется осуществлять в стратосфере постоянное микробиологическое наблюдение, чтобы предотвращать тот хаос, который в будущем может возникать от вторжения внеземных организмов» (Ф. Хойл и Р. Викрамсингх).

Гипотеза, повторяю, до сих пор не подтверждена, но и не опровергнута…

Да и насчет своих, так сказать, доморощенных эпидемий порой выдвигают крайне любопытные версии. Еще несколько десятилетий назад двое врачей предложили версию: у многих возбудителей эпидемий где-то (предположительно в Юго-Восточной Азии) есть некое гнездо, где они, подобно впавшим в спячку в какой-нибудь пещере летучим мышам, до поры до времени мирно дремлют, а потом, пробудившись, прокатываются по земле на огромные расстояния, оставляя тысячи жертв.

Ученый мир на сей раз не рычал и не щелкал клыками (как это с ним порой бывает, один пример с Земмельвейсом чего стоит). Авторам гипотезы просто-напросто довольно мягко указали, что экспериментальными подтверждениями своей гипотезы они не располагают, и никто не располагает. Авторы примолкли – у них и в самом деле имелась лишь чистейшей воды теория, ничем практически не подтвержденная…

Поговорим чуточку и о протезировании. Оно тоже берет начало в довольно древние времена. Об искусственных зубах (и целых «мостиках») этрусков уже говорилось. Две тысячи лет назад греческий «отец истории» Геродот писал о воине, попавшем в плен и содержавшемся прикованным цепью за ногу. Чтобы бежать, он отрубил себе ступню и потом долгие годы ходил с деревянной ногой. Ничего особо фантастического в этой истории нет. Тем более что давно уже при раскопках итальянского города Капуи археологи обнаружили скелет древнеримского легионера, при жизни ходившего с бронзовым протезом ноги (должно быть, потерял ногу в сражении). Протез, разумеется, самый примитивный, просто-напросто бронзовая отливка ноги – но это все же лучше, чем ничего…

Верится в это с трудом, но подвижные протезы конечностей начали делать еще в Средневековье. Отдельные части соединяли шарнирами, своеобразными «суставами», и приводили в движение мускулами здоровых частей тела через затейливую систему рычагов и хитроумных тяг (понятно, что этакую роскошь мог себе позволить только человек состоятельный). Правда, чтобы воспользоваться таким протезом по назначению, приходилось заниматься замысловатой акробатикой. Чтобы сжать такую кисть руки, чтобы согнуть в локте такую искусственную руку, приходилось выполнять именно что замысловатые гимнастические упражнения всем туловищем. Опять-таки лучше, чем ничего…

Ненадолго отступим в XVIII век. Не кто иной, как «просветитель» и вольнодумец Жан-Жак Руссо, помимо всех иногда безобидных, иногда опасных глупостей, которые писал и высказывал, как-то выдвинул свою, весьма оригинальную теорию об образе жизни древнего человека. Согласно Руссо, первобытный человек никаких болезней не знал вообще. Ни единой. Он всегда был здоровехонек, а умирал исключительно от старости, тяжелых травм, когтей дикого зверя и т. д. А болезни появились гораздо позже, уже в виде наказания от Бога за грехи человеческие.

Лично я плохо понимаю, как это сочеталось с «просветительством» Руссо, его борьбой с «мистикой и поповщиной». Но дело не в том. Главное, очередная завиральная теория Руссо (а других у него никогда и не имелось) была опровергнута, едва начались систематические раскопки древних курганов и захоронений «доисторических людей». О том, какими болезнями внутренних органов страдал человек каменного века, сказать ничего, разумеется, нельзя по вполне понятным причинам: нет материала для исследований. Зато костные болезни, до сих пор доставляющие людям немало невзгод, зафиксированы во множестве: остеомиелит, остит, костный туберкулез, артрит, остеома, рахит… Рассуждая логически, можно, пожалуй, признать, что в доисторические времена существовали и все (или большинство) болезни внутренних органов, от рака и гриппа до дизентерии и глаукомы. Да и психические, быть может, тоже.

Еще немного об интуиции. Средневековые летописи свидетельствуют: во время эпидемий чумы все городские церковные колокола беспрерывно звонили, сутками, а то и неделями. После чего чума сплошь и рядом шла на убыль, что летописцы, в полном соответствии с убеждениями своего времени, приписывали благотворному влиянию церковных колоколов, то есть милости Божьей, изгнавшей чуму из города.

Когда наступил XVIII век, пышно наименованный «веком Просвещения», тогдашние «просветители» (в первую очередь французские) вдоволь поиздевались над «попами-мракобесами» и объявили летописные сообщения об успехах колокольного звона в борьбе с чумой беззастенчивой выдумкой, призванной заморочить мозги честному народу религиозным дурманом. Это убеждение продержалось довольно долго.

Однако XX век расставил все на свои места. Действия церковников получили строго научное объяснение, «попы-мракобесы» были полностью реабилитированы, а летописные сведения признаны чистейшей правдой…

Дело в том, что, кроме звуков, которые человеческое ухо слышит, есть еще две разновидности, человеческому уху недоступные: звуки особо низких тонов – инфразвук и особо высоких – ультразвук. Собака, кстати, ультразвук слышит прекрасно, так же, как звук обычный. Довольно давно появились «бесшумные» ультразвуковые свистки (устройство крайне простое) – собака слышит самый обычный свист и, если приучена на него бежать, несется к хозяину.

(Что любопытно, первыми в массовом порядке ультразвуковые собачьи свистки стали применять не законопослушные граждане – собачники, а браконьеры, стремившиеся в своем щекотливом ремесле к максимально возможной тишине, чтобы не привлечь обычным свистом лесных сторожей.) Немаловажное уточнение: ни человеку, ни собаке ультразвук не причиняет ни малейшего беспокойства, а вот на всевозможных грызунов, не одних только крыс, влияет крайне угнетающе, вызывает форменные нервные расстройства, растущее беспокойство, порой переходящее в панику (кстати, именно так действует на человека инфразвук).

Так что разгадка простая и вполне материалистическая, без тени мистики. Просто-напросто колокол испускает еще и ультразвуковые волны. Чуму распространяли крысы – собственно, не они сами и даже не живущие на них блохи, а обосновавшиеся на этих блохах чумные бактерии. Не выдержав круглосуточной, многодневной «прессовки» ультразвуком, крысы начинали массами уходить из городов, унося с собой блох, а значит, и бактерии. Эпидемия и в самом деле шла на убыль. Конечно, церковники не подозревали об истинной причине явления (кто тогда знал об ультразвуке?), но чисто интуитивно нащупали нужный метод. Наверняка нашелся кто-то сообразительный, связал долгий колокольный звон с отступлением болезни – и его опыт быстро переняли коллеги по профессии.

Вернемся в доисторические времена. Никаких письменных свидетельств о становлении профессиональной медицины, конечно, не существует, но здесь без всяких натяжек можно сделать кое-какие логические выводы. Несомненно, в какой-то момент целительство стало ремеслом. Появились члены племени, освобожденные от всех других обязанностей и занятые исключительно врачеванием: травники, хирурги, вполне возможно, и акушерки. Следовательно, были учителя и ученики. Смертность от довольно примитивного тогдашнего лечения, надо полагать, была велика, но и исцеленных, скорее всего, было достаточно, чтобы люди сохраняли в племени профессиональных лекарей. Весьма даже не исключено (учитывая практику более поздних времен, от которых сохранились письменные свидетельства), что врачевание было овеяно ореолом магии, колдовства, а лекарь приравнивался к шаману племени.

Нам неизвестно также, какое наказание несли лекари за серьезные неудачи. Но нельзя исключать, что наказания были. И в гораздо более поздние времена неудачливый врач, «потерявший» пациента, мог лишиться головы в самом прямом смысле. Как сообщают русские летописи, в Москву, ко двору великого князя Иоанна III, в 1485 году приехал иноземный лекарь, «немчин Антон», а в 1490 году – другой, «жидовин Леон».

Конец обоих был печален. Приехавший в Москву по каким-то своим делам ордынский царевич Каракача внезапно слег с какой-то серьезной хворью. Великий князь отправил к нему Антона. Как тот ни старался, пациент умер. Иоанн, дед Иоанна Грозного, был нрава, ох, не голубиного… Антона пытали, потом отвели на лед Москвы-реки (дело было зимой) и, по выражению летописца, зарезали «как овцу». (Интересно, что помиловать лекаря просили сами татары из свиты царевича, должно быть, руководствуясь известным мусульманским каноном «на все воля Аллаха», что соответствует русскому «Бог дал, Бог и взял». Но великий князь татар не послушал…)

Потом расстался с жизнью и «жидовин Леон» – его публично казнили, когда ему точно так же не удалось вылечить сына великого князя от неизвестной нам хвори и тот умер…