Теперь самое время поговорить об американских делах. За время правления Карла число колонистов в Америке увеличилось резко – с нескольких сотен человек до примерно четырнадцати тысяч. Никакой заслуги Карла и его администрации в этом не было – как раз наоборот, слово «заслуги» можно употреблять исключительно в ироническом смысле. Главными спонсорами «новой волны» переселенцев были как раз оппозиционные Карлу крупные торговцы (среди которых имелись не только купцы, но и дворяне, и благородные лорды). А основная масса искателей счастья как раз и состояла из тех, кому налоговая политика короля встала поперек горла, и они рассчитывали обрести за морем больше воли (и расчеты оказались верными). Среди них были и католики (лорд Балтимор, основавший город, получивший его имя), но больше все-таки оказалось протестантов, недовольных не только налогами, но и господством англиканской церкви. Образовалось пять крупных поселений: Вирджиния, Массачусетс, Плимут, Коннектикут и Род-Айленд. Вирджиния формально числилась под прямым управлением короны (в лице одного из комитетов Тайного совета), а фактически всем заправляли крупные землевладельцы. К тому времени кто-то из колонистов едва ли не чисто случайно посадил табак, принесший богатый урожай. Стали возникать крупные табачные плантации, в дальнейшем вместе с хлопком и кукурузой составившие основу экономики американского Юга. Остальные колонии практически не подчинялись королю, а средств воздействия на них не было никаких, чересчур накладно было бы отправлять туда войска и содержать их.

Коннектикут и Род-Айленд отпочковались от Массачусетса – по двум разным причинам. В Коннектикут часть массачусетцев ушла в поисках новых плодородных земель, с которыми на «исторической родине» дело обстояло не лучшим образом. Род-Айленд появился на свет по идейным, смело можно сказать, побуждениям. Роджер Уильямс, ученый богослов из Кембриджа, выступал против неформального главы англиканской церкви, архиепископа Кентерберийского Лоуда (к слову, в свое время наряду с доктором Лэмом одним из двух ближайших подручных герцога Бекингема). Задираться с Лоудом было смертельно опасно, что архиепископ не раз доказывал на практике. Опасаясь если не за свою жизнь, то за свободу и здоровье (Лоуд, как мы увидим вскоре, членовредительствовать любил), Уильямс перебрался в Массачусетс, но не ужился и там. В Массачусетсе железной рукой правили кальвинисты, подавляя любое несогласие, а Уильямс был горячим сторонником религиозных свобод. Кальвинисты собрались было отправить его в Англию на церковный суд, но, предупрежденный друзьями, Уильямс бежал в совершеннейшую глушь, где с примкнувшими к нему единомышленниками заложил город Провиденс, будущую столицу колонии Род-Айленд, в которой ввел совершеннейшую веротерпимость для всех христиан любого вероисповедания и толка. Симпатичный был человек, сторонник свобод не на словах, а на деле. Правда, свободы свободами, а бизнес бизнесом – очень долго основой экономики Род-Айленда было производство виски и торговля таковым (к этому бизнесу лично я опять-таки отношусь со всей симпатией, как и к вирджинскому табаку, до сих пор считающемуся одним из лучших наряду с турецким).

Одним словом, колонисты жили вольными казаками, что крайне раздражало как короля, так и архиепископа Лоуда. В результате война за независимость колоний едва не разразилась за без малого сто лет до того, как случилась в реальности. В 1635 г. король решил отправить в Америку крупную эскадру, чтобы вооруженной силой построить колонистов и привести к общему знаменателю. Прослышав об этом, колонисты стали спешно строить форты и блокгаузы, твердо решив не сдаваться. Пушек у них фактически не было, но всевозможного огнестрела имелось в избытке, к тому же поселенцы набили руку в схватках с индейцами и воевать готовились всерьез. Кровь не пролилась по весьма прозаической, но веской причине: королю вечно не хватало денег, не нашлось их и на снаряжение эскадры с десантом. Колонии на четверть века оказались предоставлены сами себе (что их нисколечко не огорчало, наоборот), пока за них не взялся ставший диктатором Англии Оливер Кромвель…

Вернемся в Англию. После одиннадцати с лишним лет самовластного правления Карлу все же пришлось созвать парламент – собранных с помощью незаконных налогов денег катастрофически не хватало, в первую очередь для войны с Шотландией, вспыхнувшей исключительно из-за очередных недальновидных шагов короля (к которым его побуждал архиепископ Лоуд).

Лоуд замыслил грандиозное, но с самого начала обреченное на провал предприятие – перестроить шотландскую церковь по англиканскому образцу, поставить и там епископов, а в богослужение широко ввести англиканскую обрядность. Не самый умный проект для страны, где большинство составляли не просто протестанты – их крайнее течение в лице пуритан-пресвитерианцев. Для них англиканские обряды были «наследием клятого папизма», а епископы – антихристовыми слугами. Церковными делами в Шотландии руководило так называемое Общее Собрание, где были представлены все пресвитерианские приходы и общины. Иаков, сначала как шотландский король, а потом монарх двух государств, пользовался там одной-единственной привилегией – присутствовать на заседаниях без какого бы то ни было решающего голоса.

Мощная оппозиция Лоуду возникла в самой Англии. Видный юрист Принн выпустил книгу «Бич актеров», в которой обобщил пуританские претензии к англиканству. И, увы, довел их до полного абсурда – выступал против театров, которые называл «храмами дьявола», актеров («слуг Сатаны»), охотничьих забав, Майских деревьев, музыки вообще, украшения домов на Рождество елками (язычество, как и Майские деревья!), игры в карты и, наконец, по непонятным мне причинам – против париков у мужчин и женщин. Священник Лейтон (кстати, шотландец родом) публично называл епископов и прелатов «пустозвонами», «кровожадными людьми», сам епископат – «порождением суетного человеческого ума» и «установлением антихриста», а королеву Генриетту – «дочерью Хетта» (одного из самых неприглядных библейских персонажей, этакого главгада). Священник Бэстик в одной из проповедей высказался об англиканской церкви смачно: «Ад разверзся, и к нам явился черт в камилавках и клобуках, ризах и стихарях». Его единомышленник, запрещенный к служению Бёртон, призывал всех «добрых христиан» противиться епископам как душегубителям, порождению звериному, слугам антихриста».

Легко представить, как к этакой пропаганде отнесся англиканский епископат. Да и многие, от знатных до простолюдинов, этим идеям противились – из-за любви к театру, пляскам у Майских деревьев, карточной игре…

Архиепископ Лоуд был упрямым, решительным и жестоким. Принна лишили ученой степени, выставили к позорному столбу и приговорили к пожизненному заключению. Лейтона тоже выставили к позорному столбу, били плетьми, поставили на щеку клеймо, отрезали одно ухо и порвали одну ноздрю. Так же поступили и с его сторонником, судебным поверенным Мирном – поставили к столбу, предварительно оштрафовав на тысячу фунтов, отрезали сначала одно ухо, потом второе. Бэстика тоже оштрафовали на тысячу. Всех упекли в тюрьму пожизненно. Лоуд ввел жесткую цензуру пуританской печати – появились во множестве анонимные памфлеты против англиканской церкви. Вскоре учредил так называемый «Статут о воскресном дне». Всякий, неважно, мужчина или женщина, какого бы вероисповедания ни придерживался, обязан был посещать воскресное англиканское богослужение. Нарушителей штрафовали.

В Шотландии пресвитериане не собирались сдаваться так просто. Они заключили соглашение, известное под названием ковенант (его сторонников стали называть ковенантерами). Ковенант объявил, что ни малейших изменений в своей церковной практике не допустит, а против любых попыток их установить будет драться любыми средствами. Это были не пустые слова – вскоре шотландская армия вторглась в Англию под знаменами, на которых было написано «За Христову корону и ковенант». Навстречу выступили войска короля Карла.

В прежние времена англичане гораздо чаще били шотландцев, чем получали от них люлей. Теперь вышло наоборот. Солдаты Карла дрались без особого запала – были злы на долгие задержки жалованья, к тому же среди них оказалось немало протестантов, втайне сочувствовавших ковенантерам. Что гораздо важнее, шотландским войском командовал фельдмаршал Лесли, прошедший неплохую школу в Тридцатилетней войне под начальством шведского короля Густава-Адольфа, одного из лучших полководцев XVII в. В этой войне участвовали на стороне протестантов немало шотландцев – и они, получившие немалый опыт, поспешили на родину, узнав о тамошних событиях.

Ситуация сложилась уникальная: между собой воевали два королевства, имевшие над собой общего монарха. После первого же сражения у города Тайна английское войско попросту разбежалось. Современник и свидетель этого драпа писал: «Никогда еще столь многие не бежали от столь немногих с меньшим беспорядком». Шотландцы быстро заняли несколько северных и северо-западных английских графств, где и располагались английские угольные месторождения.

Впрочем, шотландцы вели себя очень умно. Они объявили, что пришли не как оккупанты, а явились защищать «права и свободы англичан». Лесли и его генералы и в самом деле поддерживали тесную связь с парламентской оппозицией и английскими пуританами. Демонстративно следили, чтобы доставка угля в Лондон из занятых ими областей не прерывалась ни на день. Однако требовали не только удовлетворить требования ковенанта о неприкосновенности пресвитерианской веры, но и оплачивать содержание шотландской армии в Англии, пока их требования не будут выполнены. Сначала выкатили кругленькую сумму в сорок тысяч фунтов ежемесячно. Потом после долгих переговоров снизили ее до двадцати пяти с половиной тысяч, но все равно деньги были солидные, и у короля Карла их попросту не имелось.

Вот и пришлось Карлу скрепя сердце собирать парламент. В Англии он получил прозвище Короткого – потому что работал чуть меньше месяца (по другим источникам, вообще несколько дней). Вместо того чтобы выделить субсидии, парламент принялся обсуждать все многочисленные прегрешения, которые король совершил за долгие годы, что правил без парламента. Ничем другим заниматься не хотели – и Карл парламент распустил.