Неспешно вышагивая по брусчатке, Дага с интересом разглядывал каменные дома, увенчанные остроконечными черепичными крышами и витиеватыми флюгерами, резные и кованые вывески портняжных мастерских, пекарен, бакалейных лавок и сапожников. Кое-где на витринах красовались незатейливые рекламные рисунки в виде булочек, пирожков, камзолов, дамских шляпок и туфелек. Иногда слышалось цоканье лошадиных копыт и стук колёс, Несколько раз мимо Даги и его спутников проехали всадники. Судя по одежде, королевские мушкетёры. Посмотрев им вслед, Дага вспомнил писателя Александра Дюма и его трёх мушкетёров.

– Чем чёрт не шутит, а вдруг их увижу, – подумал он и, улыбнувшись своим мыслям, сказал, обращаясь к Лекарю:

– Уютный городок, не правда ли? По сравнению с Тортугой просто райское место.

– Чудак! Здесь грабят не хуже пиратов, хотя за порядком в городах следят солдаты и полиция. Днем, правда, спокойно, а вот по ночам разбойнички облегчают кошельки подгулявших горожан, – рассмеялся Лекарь, – Отравить или прирезать кухонным ножичком запросто может и смиренный хозяин харчевни. Так что держи ухо востро, капитан.

– Спасибо, друг. Утешил. Я, что должен к поездке в Париж готовиться как к пиратскому рейду? – с ехидством отозвался Дага, останавливаясь около нищего, сидящего на пыльной брусчатке. Грязный, обросший, одноногий парень с выбитым глазом привалился спиной к крыльцу двухэтажного дома и с мольбой протягивал руку за подаянием. Проходившие мимо горожане не обращали на него внимания.

– Держи, брат, монетку, – сказал Дага, бросая в протянутую руку, ливр¹⁴, – Тебя как зовут?

– Спасибо, господин, – смиренным голосом ответил калека, пробуя монету на зуб, – Я не уверен, что вам приятно знакомиться со мной. Джозеф Плиссе к вашим услугам. Видите, до чего докатился, а когда-то был матросом. Ходил бить китов на Север. Скажите, ваше имя, месье, я буду за вас молиться.

– Молись за здравие капитана Алексея Гамаюна и его команды, – отозвался Дага.

– Так вы капитан корвета, что пришел в Гавр? – изумился Плиссе, радостно сверкнув одиноким глазом.

– Выпей за мое здоровье, матрос, – усмехнулся Дага и зашагал дальше. Плиссе, проводив его благодарным взглядом, пробормотал с восхищением:

– Знатный господин, а не побрезговал мной. Видать знает, почем фунт лиха!

Когда Дага с товарищами подошел к ратуше, у дверей их остановили два караульных мушкетёра, разомлевших от жары. Окинув оценивающим взглядом Дагу и его спутников, один из них лениво спросил:

– Господа, прошу назвать себя и причину вашего прихода.

– Я – капитан королевского флота Алексей Гамаюн, – представился Дага, – И не заставляй, служивый, меня нервничать, бегом доложи офицеру.

С лица мушкетёра мгновенно слетело сонное выражение, и он исчез за дверью. Его напарник стоял, не шелохнувшись, пожирая глазами Дагу. Не прошло и пяти минут, как показался моложавый офицер с остроконечной бородкой и усами.

– Шевалье де Блюм к вашим услугам, господа. Меня предупредили о вашем приходе, капитан. Прошу следовать за мной, – промолвил он простуженным голосом и направился к широкой мраморной лестнице, ведущей на второй этаж. Сердце Даги ёкнуло от мысли о предстоящей встрече с виконтом де Бурже. У читателя не должно сложиться мнения, что Дага боялся вельмож. Нет, дело было в ином: он чувствовал себя, как говорят не своей тарелке, при общении с ними. Воспитанный в советское время, в семнадцатом веке постигший науку выживания на Карибах и смотревший не раз смерти в лицо, Дага внутренне сжимался при мысли, что окажется неуклюжим в общении со «светскими львами и львицами». Королевский двор, герцоги и маркизы, бароны и шевалье были в его воображении чем-то сверхъестественным, как бы не от мира сего. Понимая, что ему не избежать встреч и бесед с вельможами, он, следуя совету внутреннего голоса, внимательно вглядывался в средневековую жизнь.

– С шевалье де Пуаре я подружился, а как виконт меня воспримет? Хотел бы в его лице иметь если не друга, то доброго приятеля, – думал Дага, чувствуя как успокаивающе действует на него приятный полумрак второго этажа. В конце обширного коридора офицер отворил массивную дубовую дверь и наш герой с друзьями оказался в просторном, хорошо меблированном кабинете. Дага увидел шевалье де Пуаре сидящим в глубоком кожаном кресле у окна. Рядом в кресле развалился моложавый вельможа в красивом черном парике и роскошном голубоватом камзоле. Длинные локоны обрамляли его одутловатое лицо с остроконечной бородкой, тоненькой полоской усов, и ниспадали на кружевной воротник белоснежной рубашки. Виконт и шевалье оживлённо беседовали. Слева от них на дубовом столе примостился чернильный прибор с гусиными перьями и стопкой бумаг, у края стола виднелся серебряный поднос с бутылкой красного вина, бокалами и вазой с фруктами. Поодаль, у карточного столика, стояли четыре кожаных кресла и два стула с высокими резными спинками.

– Ваша милость, капитан Алексей Гамаюн, – учтиво доложил офицер.

Виконт, окинув оценивающим взглядом гостей, легко поднялся с кресла и с улыбкой подошёл к ним:

– Меня зовут Рауль де Бурже, я – интендант Гавра. Рад приветствовать отважных мореходов.

– Алексей Гамаюн – капитан королевского флота, – представился Дага, сняв шляпу, и, показывая поочередно на Удава и Лекаря, добавил:

– Мои офицеры. Французские дворяне – боцман Сильвестр Форстер и корабельный врач Томас Грей.

– Прошу, господа, присаживаться, – сказал виконт, указывая рукой на кресла, – Капитан, шевалье де Пуаре восхищен вами и вашим кораблем. Он рассказал, что вы в одиночку переплыли океан из Нового Света. Ваша отвага достойна похвалы. Простите, ради Бога, моё любопытство, судя по имени и окладистой бороде, вы родом не из французских земель, не так ли?

– Вы правы, милорд. Я родился в далекой Московии. Есть такая страна на севере. Судьба занесла на Карибы, где и стал служить французской короне, – ответил Дага, усаживаясь в кресло, – Что касается плавания через Атлантику, то как говорится в нашей пословице: «Волков бояться – в лес не ходить». Отличная выучка команды и толковые офицеры отпугивают морских разбойников.

– Давненько я не слышал хороших отзывов о подчиненных, – усмехнулся де Бурже, – Это делает вам честь, капитан. Шевалье сказал, что вы друг Билла Морриса, не так ли?

– Когда я впервые попал на Карибы, а было это пару лет тому, Билл взял меня под свою опеку, вот с тех пор и дружим, – отозвался Дага, – Вместе ходили на испанцев.

– Видать удачные были походы, если король жаловал вам звание капитана королевского флота. К иностранцам у него настороженное отношение, а тут такая милость! Да и губернатор Тортуги не каждому доверит депешу королю, – подытожил виконт, переглянувшись с шевалье де Пуаре, – Ей Богу, я рад знакомству с вами и если понадобится моя помощь, вы можете на неё рассчитывать. Скажите, капитан, как живётся в наших заморских колониях?

– О жизни на Карибах в двух словах трудно рассказать, – улыбнулся Дага, – От французского пирога не прочь откусить и англичане, и кастильцы.

– А пираты? – спросил виконт.

– Что пираты? – переспросил Дага и добавил:

– Думаю они не досаждают французской короне, хотя в Береговом Братстве не одна сотня кораблей и отчаянных головорезов. Их больше привлекают золотые испанские конвои. Во Франции, наверное, слышали о Франсуа Олоне или Пьере Легране.

– Не скрою, – отозвался виконт, – противоречивые слухи о них бродят по нашим улицам. Говорят, будто испанские матери их именами детей пугают.

– Они, конечно не скромные девственницы, но их корабли защищают Тортугу от врагов, а значит помогают королю, – ухмыльнулся Дага, – Мудрость власти полагаю в том и состоит, чтобы при малых затратах получать большую выгоду для трона. Губернатору де Пуансе, по-моему, это удаётся. Поверьте, как не просто ему держать в узде пиратскую вольницу.

– Что верно, то верно, – охотно согласился виконт и спросил:

– Это правда, что Легран на утлом судёнышке захватил испанский галеон?

– Правда, – ответил Дага, – Ночью в районе мыса Тибурон, что на Эспаньоле, его пираты, вооруженные пистолями и саблями, взяли корабль на абордаж. Испанские вахтенные матросы спали на постах и тревоги не подняли. Легран с парнями, а было их пара десятков, выбросили бедолаг за борт и добрались до каюты, где капитан играл в карты с офицерами. Так беспечность и самонадеянность сыграли с испанцами злую шутку, ведь ещё днём они заприметили пиратский кораблик. Капитан и в страшном сне не мог себе представить, что горстка смельчаков отважится напасть на галеон с ротой солдат и кучей матросов.

– Скажите, а Франции-то, какая от этого польза? – удивился виконт, лукаво прищурив глаза.

– Любой удар по противнику его ослабляет, да и десять процентов от захваченных призов идут в королевскую казну. Добавьте сюда базирование пиратских кораблей на Тортуге, а это, как не крути, отбивает охоту у испанцев нападать на остров. Вот и получается, что сегодня Франции не выгодно портить отношения с пиратами, – ответил Дага, – Думаю, когда её позиции в Новом Свете окрепнут, то и с пиратской вольницей будет покончено.

В этот момент в разговор вмешался шевалье де Пуаре. Он с улыбкой обратился к Лекарю:

– Скажите, Томас, граф де Мур, не ваш ли отец? Уж очень вы похожи на него. Я близко знаком с ним и знаю о бегстве его сына из дома.

– Каюсь, милорд. Этот беглец перед вами. Сбежал на Карибы в поисках приключений. Хлебнул их полной чашей. Провидению было угодно спасти меня и отдать под руку капитану Гамаюну. Надеюсь выпросить прощение у родителей за их слезы и переживания, – треснувшим голосом отозвался Лекарь.

– Насколько я знаю, ваш отец давно простил вас и молит Бога, чтобы увидеть сына, – сказал де Пуаре, – Новый Свет манит молодых людей. Не скрою, я тоже мечтаю о морских приключениях, а духу не хватает отправиться в дальнее плавание. Билл Моррис не раз звал в море. Его рассказы распаляют воображение. Мой друг виконт грозился упасть в ноги королю и попроситься в заморские колонии.

– Надеюсь, что король не откажет верному слуге в скромной просьбе и отправит губернатором на какой-нибудь французский остров, – засмеялся Рауль де Бурже, – Как вы считаете, капитан, стоит попробовать?

– Карибы с удовольствием раскроют вам объятия, милорд, – согласился Дага, – Прекрасный климат, пышные джунгли, кровожадные индейцы, завистливые соседи, пираты привнесут в вашу жизнь волнующую изюминку, а сахарные и кофейные плантации наполнят кошелёк звонкой монетой.

– Умеете вы убеждать, капитан, – улыбнулся виконт, – Чем чёрт не шутит, вдруг в следующий раз и встретимся где-нибудь на Мартинике или Гваделупе.

– Всё в руках Бога и короля, – добавил шевалье де Пуаре и, весело посмотрев на Дагу, промолвил:

– Съездим в Париж, навестим Морриса и начнём собираться за океан.

– Сухой порох и походная сумка – это всё, что нужно искателю приключений, – поддержал Дага, – Если вы не возражаете, господа, я хотел бы откланяться. Необходимо кое-какие дела уладить перед Парижем.

– Вижу хватку делового человека. Вы умеете ценить время, – похвалил де Бурже, – До свидания, капитан.

3. Поездка в Париж. Ночное приключение

Попрощавшись, Дага с офицерами вышел из кабинета. Следом показался де Пуаре.

– Дорогой друг, моя карета готова к поездке. Вечером можем отправиться в путь. Ночная езда мне больше нравится – не так утомляет, как днем, – сказал он Даге.

– Вечером, так вечером. Я готов ехать, – отозвался Дага, надевая шляпу.

– Я заеду за вами после захода солнца, – добавил де Пуаре, и, поклонившись, вернулся в кабинет виконта.

– А капитан-то не так прост, – задумчиво произнес де Бурже, приглашая де Пуаре присесть в кресло, – То, что он не дворянин видно с первого взгляда. Родился в Московии. Я слышал там лютые морозы и дремучее невежество, а в нем чувствуется аристократизм и необузданная внутренняя сила. Присмотрись к нему в дороге.

– Непременно воспользуюсь случаем познакомиться поближе. Сдается мне, что он отважный человек, – ответил де Пуаре, поглаживая ниспадающий на плечи локон парика. Шевалье не догадывался, что обласканный королём виконт де Бурже, давно является иезуитом и одним из руководителей ордена. Выполняя задание Людовика XIV по укреплению Гавра как морского форпоста Франции на западном побережье, этот вельможа вёл собственную игру в интересах ордена, одним из элементов которой было поссорить пиратов с французскими властями на Карибах. Именно по этой причине он добивался у короля должности губернатора Тортуги, намереваясь в случае своего назначения изгнать пиратские корабли с острова. Как читатель догадался, интерес виконта к Даге, как впрочем и Дракону, тоже был неслучаен. Так, по воле Проведения Дага в Гавре попал в смертельные клещи: с одной стороны монах Гизер и его шпионы, другой – иезуит, интендант Гавра виконт де Бурже. Удастся ли нашему герою избежать опасностей, время покажет, а пока он благополучно вернулся на корабль и пригласил в каюту Соколиного Глаза.

– Вечером я уезжаю в Париж, ты остаёшься на корабле и стережёшь мою каюту как зеницу ока. Никто не должен входить в неё, – инструктировал Дага индейца, – Ты меня понял? Если да, то ступай, я хочу отдохнуть перед поездкой.

Соколиный Глаз понимающе кивнул и вышел на палубу. Примерно в это же время в аббатство Гравиль-Сен-Онорен вошел Жульен Гране и быстрым шагом направился в келью Гизера.

– Есть новости? – тихим голосом спросил монах, сверля глазами шпиона.

– Монсеньер, ваше приказание выполнено. За пару монет толпа нищих не спускает глаз с капитана Гамаюна, следит за ним и его людьми, – несмело ответил Гране, – Эти попрошайки наблюдательны. Пополудни Гамаюн вышел из ратуши и сейчас находится на корабле.

– Ситуация изменилась, – задумчиво промолвил Гизер, – Меня интересует не только золото, но письмо, которое капитан повезет королю. Любым способом постарайся его достать и не забудь, что Гамаюн нужен мне живым.

– Я понял, монсеньер, – прошептал упавшим голосом Гране. В эту минуту ему показалось, что черти под его ногами раскалили сковороду. В голове мелькнула грустная мысль:

– Одно дело следить, а захватить капитана Гамаюна и остаться при этом живым выше моих сил. Чёртов монах посылает меня на верную смерть!

Как в тумане до него донеслись слова Гизера:

– Ступай с Богом и уповай на него.

Тем временем Дага дремал в каюте. Едва опустились вечерние сумерки, Соколиный Глаз, разбудив Дагу, доложил, что подъехала карета.

– Покличь Лекаря, – попросил Дага, закрывая сумку из добротной кожи, а когда Соколиный Глаз исчез, в задумчивости прошелся по каюте. На мгновение задержался у открытого окна и вышел на палубу, где столкнулся носом к носу с Лекарем, одетым в дорожный костюм и сумкой в руках.

– Карета у борта, поднимаем паруса, – сказал он Лекарю и направился к трапу, где, разговаривали Удав и Мытарь. Попрощавшись с ними, Дага сошёл на причал и оглянулся на корабль. Его сердце тревожно ёкнуло. Он опять поймал себя на мысли, что предстоящая встреча с Кольбером, а возможно и королём, внесла в сердце противную тревогу.

– Мог ли себе представить, сидя в киевской квартире, что буду общаться с могущественными вельможами средневековой Франции, – подумал Дага, – Мои сослуживцы сочли бы меня сумасшедшим, скажи я им об этом. Усмехнувшись своим мыслям, наш герой следом за Лекарем отдал сумку рослому кучеру в длинном дорожном плаще. Кучер, назвавшийся Пьером, молча открыл дверцу кареты и поставил сумки под сиденья.

– Усаживайтесь поудобнее. Дорога длинная, сорок лье до ближайшей гостиницы, – послышался голос де Пуаре, – В ней перекусим и освежимся вином.

– Вовремя подкрепиться и выпить всегда полезно, – отозвался Дага, осматриваясь в карете, драпированной внутри красной шёлковой тканью. На дверцах были маленькие окошки, закрытые кружевными занавесками.

– Конечно, она не Мерседес и даже не Рено, – подумал он, – Зато не загрязняет окружающую среду. Чёрт возьми, впервые в жизни поеду в карете вместе с настоящим шевалье. Есть от чего сойти с ума.

– Челюсть подбери, – проворчал внутренний голос. – Как ребёнок суетишься: карету увидел, вельмож. Держи себя в руках и запоминай, внукам будет что рассказать, а может, сподобишься и книжку напишешь об этом времени.

– Ты становишься невыносимым. Скрипишь и скрипишь по-любому поводу, – обозлился Дага на своего критика.

В этот момент карета качнулась, и загремела колёсами по брусчатке. Никто из команды «Мечты» и пассажиров кареты не заметил как от стены портового управления, выходящего окнами на причал, отделилась черная тень и быстро растворилась в сгустившихся сумерках.

Отодвинув занавеску, Дага выглянул в окошко, провожая взглядом огоньки вечернего города и темные очертания корвета с переплетающимися, как кружево, снастями.

– С Богом и в добрый путь, – прошептал он и, повернувшись к Мишелю, спросил:

– Как думаешь, король меня примет?

– Если понравишься Кольберу, то встретишься с королём. Его Величество высоко ценит своего министра финансов и прислушивается к нему. Кольбер до мозга костей прагматик и оказывает протекции энергичным людям, добывающим славу Франции, – отозвался де Пуаре, – О вас, капитане королевского флота, он наверняка слышал. В Версале важнейшими церемониями считаются утреннее пробуждение и вечерний отход ко сну королевских особ. В это время король принимает визитеров лежа в постели или на прогулке. Если удастся попасть к нему утром, считай, тебе неслыханно повезло, потому что обычно в эти часы у него бывают лица, пользующиеся особым доверием.

– Понравишься Кольберу!? Я же не девица, чтобы нравиться, – проворчал Дага, – Послушай, Мишель, мне довелось выполнить на Карибах одно щекотливое поручение барона Антуана де Тревиля. Ты его знаешь?

– Знаю. Влиятельный вельможа, на короткой ноге с графом де Гизем, другом короля, – удивлённо ответил де Пуаре, – Если захочешь, нанесем визит барону.

– Сначала Кольбер и письмо губернатора, – отозвался Дага, вглядываясь через окошко в звёздное небо.

Внезапно лошади шарахнулись в сторону. Карета резко накренилась и остановилась, покачиваясь на рессорах. Послышался истошный женский крик:

– Помогите, ради Бога!

Дага быстро открыл дверцу кареты и выпрыгнул в темноту. Следом за ним выбрались Лекарь и де Пуаре. Метрах в тридцати на обочине извивалась в руках трёх разбойников девушка в разорванном платье. Её молодое тело и груди белым пятном выделялись в темноте. Насильники, не обращая внимания на подъехавшую карету, пытались задрать подол своей жертве.

– Ай-ай! Свора шакалов на маленькую девочку! – спокойным голосом промолвил Дага, доставая из ножен шпагу, и шагнул к разбойникам, – Видит Бог, сукины дети, вы сами напросились на неприятность.

Хмурые, заросшие парни, оторвавшись от девушки, злобно посмотрели на Дагу.

– Шел бы ты отсюда, господин хороший. Не мешай развлекаться, – глухим басом отозвался высокий крепыш с бычьей шеей, поднимая с земли сучковатую дубину, – А то кости переломаю и не посмотрю, что при шпаге.

– Ну-ну! Ты сам выбрал свою участь, недоумок! О дерьмо я не пачкаю шпагу, – ехидно ухмыльнулся Дага и, повернувшись к Лекарю, отдал клинок.

Шевалье де Пуаре от неожиданности оцепенел, переводя недоуменный взгляд с Даги на Лекаря и с Лекаря на Дагу, как бы спрашивая:

– Зачем спасать простолюдинку, да еще и без шпаги?

Лекарь, уловив его немой вопрос, тихо засмеялся: