Читать книгу «Добрее» онлайн полностью📖 — Александра Бессонова — MyBook.
image

Пикассо

– Люда, в машине у меня сидит, ещё одного снял с товарника. Пацанёнок, лет десять. Грит, к отцу едет. Укусил меня, сучонок малолетний. Распишись здесь.

– Как звать, не сказал? – спросила женщина мужчину в форме.

– Нет, ну что ты… Шипит и волком смотрит. Как ты с ними справляешься, не понимаю! У тебя здесь этих зверьков беспризорных…

– Почему зверьков-то, Смирнов, это ты их видишь зверятами. Они обычные дети. У которых, правда, детство кончилось. Вот, представь, твои родители ушли на работу и не вернулись. Представил? Что б ты чувствовал?

– Ну не знаю. Страшно было бы.

– Вот и у них такие же страх и отчаяние, что тебе и не снилось. Всё, заполнила документы. Веди.

– Люд, пошли сегодня в кино?

– Смирнов, ты чо, передежурил? У тебя три развода и пятеро детей от разных браков.

– Да скучно чо-то…

– И когда тебе скучно, ты детей начинаешь строгать?! Мож, тебе значки начать собирать или марки там? У тебя и так вся зарплата на алименты уходит.

– Просто, Люд, ты такая хорошая баба. Детей своих нет. Воспиталкой здесь пашешь над чужими подкидышами.

– Замолчи! Веди!

* * *

В комнату вошла странная пара. Тучный служитель порядка, на котором форма громоздилась ярусами из-за складок, и маленький светлый мальчик с голубыми глазами. Мальчик был в рваной одежде. Грязь, ссадины на лице и криво подстриженная челка. Полицейский буквально тащил его за руку. Мальчишка упирался, выкручивал руку и орал:

– Пусти, сука, я всё равно здесь не останусь!

– Ты кого сукой назвал, сука! – проорал полицейский.

– Смирнов, а у тебя богатый запас ругательных слов, – ехидно заметила Людмила. Женщина и мальчик переглянулись и улыбнулись.

– Люд, вот он, верткий. Раз пять меня укусил, гадёныш. Поди, еще прививки придётся ставить против бешенства.

– Ещё раз укушу, жиробас! – прошипел мальчик.

– Ты кого толстым назвал, скотина?! – Смирнов замахнулся.

– Стоп, Смирнов! Маркиз Жиробас – это персонаж из книги Жюль Верна. Не читал?! Паспарту и Жиробас. Два главных героя за восемьдесят дней вокруг света облетели, – сказала Люда.

– А-а-а, читал, конечно. Забыл просто. Ладно, пойду я. Про кино в силе. Пока, Люд.

– Пока.

Женщина и мальчик остались одни в комнате. После того как маркиз «Жиробас» закрыл за собой дверь, в комнате разразился хохот. Смеялись оба. Мальчик сквозь смех сказал:

– Ну он и тупой! Классно ты его!

– Мне очень приятно, что вы, молодой человек, называете меня на «ты», тем самым ставя меня в ранг приятеля. Но я старше вас и мне было бы приятно, если бы вы ко мне обращались на «вы». Решать вам, конечно же.

– Извини… те.

– Я Людмила Петровна! А вас как зовут!?

– Пикассо. Погоняло.

– Вы хорошо рисуете?

– Я псих. Ну, и иногда рисую. Я всё равно сбегу.

– А я вас не держу. Уходите!

Мальчик подошёл к двери. Людмила размышляла вслух.

– Так, сейчас поздняя осень. Скоро зима. Туда, куда вы едете, – путь неблизкий, иначе вы не сели бы на поезд. Предлагаю вам здесь передохнуть. Помыться, поесть нормально. В тепле. А летом, если захотите, уедете.

Мальчик остановился и сказал:

– Магадан. Мне надо попасть туда.

– Понятно.

– Папку должны выпустить весной.

– Так.

– Можно и у тебя пожить. Ой, у вас! Паша!

– Что, Паша?

– Меня Паша зовут.

* * *

В социально-реабилитационном приюте небольшого городка Павлу понравилось. После пары драк в борьбе за лидерство он стал своим. Кормили и одевали хорошо. Но самое главное – Людмила Петровна покупала ему краски и бумагу. В её кабинете после обеда в будние дни он по часу рисовал. Сначала рисовал пейзажи, потом взялся за портреты воспитателей, друзей. Потом вдруг занервничал, прятал работу, несколько дней отказывался рисовать. Людмила предложила поменять тему. Паша наотрез отказался, показал недоделанную работу и начал плакать. Людмила обняла его и закрыла кабинет, чтобы никто не мог зайти. С портрета смотрела молодая женщина с высокими скулами и чуть раскосыми глазами. Паша сквозь слёзы сказал:

– Это мама…

– Я поняла, милый, ты же её копия.

– Она меня бросила! Она…

– Тссс.

– Что я сделал не так? Людмила Петровна, я ведь могу всё исправить?

– Конечно, можешь. Когда вырастешь, ты её найдёшь обязательно. Паш, знаешь, что у меня есть один хороший знакомый. Он художник. Давай он два раза в неделю будет с тобой заниматься? Ты сможешь все свои переживания: радость, грусть, любовь – выразить в картинах.

– Отца нарисую…

* * *

– Люда, ты в своём уме? Мало того, что ты на свои деньги покупаешь ему краски и бумагу, так ты ещё и репетитора по рисованию ему наняла?

– Ты займёшь или нет? Через неделю аванс, отдам.

– Люда, мне это не нравится. Я как твоя подруга всегда тебя поддержу, но там же есть и другие дети.

– Нин, пойми, он какой-то особенный. Вот он нарисует что-нибудь, ты на это смотришь и начинаешь хохотать как сумасшедшая. Такое впечатление, что он в эти картины что-то закладывает. Чувства он умеет передавать, что ли. Вот посмотри, картина называется «МАМА».

Людмила достала телефон и показала фото рисунка подруге. Через пять минут две женщины ревели и обнимались.

* * *

Пришла весна. Людмила подписывала документы в своём кабинете. Неожиданно в кабинет влетел охранник Егор.

– Людмила Петровна, Пикассо пропал.

Везде обыскались. С обеда не вернулся. Вещей его нет.

– Ох… В Магадан поехал.

– После всего того, что вы для него сделали?!

– Егорушка, пыталась сделать…

* * *

Людмиле было плохо. Вот бывает такое настроение, когда тяжело на душе и всё. И понятно, что она ляжет спать и утром будет легче, но скреблись кошки на сердце, скреблись. Магадан этот чёртов…

Она подошла к двери большого частного дома. Дверь была незаперта. Опять забыла закрыть, дура, – подумалось Людмиле. В кухне на стуле сидел голубоглазый мальчик.

– Ты ж в Магадан рванул?

– Я поехал… но потом про «Жиробаса» вспомнил. – Они улыбнулись. – Я возле вокзала встретил своего учителя-художника, картинами там торгует. Он мне сказал, что вы каждое занятие оплачиваете. Почему?

– Потому что у тебя талант.

– Но ведь я вам никто? Чужой?

– Это неправда, ты и сам это знаешь!

– Давайте так. Я честный пацан. Мне подачек не надо. Я у вас по дому всё буду делать, крыльцо починю, забор поправлю, а то завалился, побелю ещё. Что смогу, в общем. А следующим летом тогда в Магадан. Договорились?

– Одно условие.

– Какое?

– Ты меня нарисуешь.

Шоу-моу

1992 год, маленький провинциальный городок. Половина населения трудится на градообразующем заводе, вторая половина кормит, лечит и учит первую. Точнее, так было раньше. С приходом приватизации завод вместо высокоточных дул для танков начал выпускать стиральные машины-малютки «Лилия»: 50 % ломались сразу, остальные – через пару месяцев. Большинство сотрудников сократили, а немногих счастливчиков перевели на трехдневную рабочую неделю.

Светлана в той, прошлой жизни работала инженером. Теперь её зарплаты хватало на несколько дней – при условии, что главным блюдом в рационе будет варёная картошка без масла. Пора действовать, поняла девушка. Рассчитывать ей было не на кого: позади развод, на руках – пятилетний ребёнок. Ну, если можно считать разводом фразу: «Вали на хрен, как протрезвеешь, – увидишь сына».

Светлана арендовала на рынке место для продажи нижнего белья. Продав в ближайшем большом городе две «Лилии», кольцо (свадьба), цепочку (18 лет) и кулон-чик (первая зарплата), закупила товар. График получился очень удобным: с понедельника по среду на заводе, потом – рынок, сын в саду, мама на подстраховке. В моду вошли кружевные трусики и бюстгальтеры «Анжелика». Стоя на картонке за занавеской, покупательницы натягивали бельё и оглядывали себя в осколок зеркала, который держала Светлана. Она научилась отличать «эсочку» от «элечки» на глаз, одобрительно цокать языком и говорить: «Женщина, вам отлично, берите». Жить можно, и ладно.

* * *

Пришла весна. Однажды в субботу Светлана пила растворимый кофе и раскладывала товар, когда к прилавку подошёл мужчина в шубе. Кудрявые тёмные волосы поблёскивали от лака, половину лица закрывали тёмные очки. В общем, перспективный мэн, при деньгах.

– Приветствую, леди. Какой у вас максимальный размер нижней части нижнего же белья?

– Вам трусы, что ли? Вот.

– Подойдёт. Можно четыре таких?

– Конечно, можно. Не пожалеете, мужчина, качество очень хорошее, пекинское кружево. Не китайский ширпотреб.

Странный покупатель улыбнулся и снял очки. Оказалось, у него красивые глаза – зелёные, лучистые, и взгляд мягкий. Магический, как писали в любовных романах. Светлана за зиму много таких перечитала.

– А вы симпатичная. У меня к вам просьба. Пришьёте вот эти блёстки и стразы к вашим изделиям? Заплачу тройную цену.

Мужчина достал из кармана шубы пакетик с переливающимися на весеннем солнце стекляшками.

– Пришью. Засверкаете со всех сторон.

– Большое спасибо. Очень нас выручите, костюмер приболела. Я зайду через час.

Шить Светлана любила ещё со школы и управилась быстро. Зеленоглазый покупатель, вернувшись, остался очень доволен.

– Замечательно! Ровненькие швы, и расположили симметрично. Вы профессиональная швея?

– Нет, я инженер. Проектирую танки.

– Браво. А я окончил мореходное училище.

– Зачем вам в море трусы со стразами?

– Это элемент костюма. Я пою в эстрадной группе, и сегодня у нас концерт. «Упала шляпа, упала на пол…» Узнаёте?

– Не очень.

– А «Фаина, фай-на-на»?

– Да я телевизор почти не смотрю.

Мужчина задумался.

– Знаете, у меня есть предложение. Вот вам два билета. Приходите вечером. Если понравится – поедете с нами в тур костюмером. Я договорюсь.

После ухода покупателя Светлана повертела в руках билеты и отправила их в ближайшую урну. Только этой авантюры ей не хватало для полного счастья.

Торговля шла ни шатко ни валко: единственным, кто задержался у трусов дольше пары минут, оказался бывший супруг. Этого ничем не отвадишь. Он успел где-то нагрузиться и, как всегда в подпитии, принялся читать Светлане лекцию.

– Света, Ты – инженер! Советский инженер. Вынуждена побираться, опускаясь до торговли трусов, не смей предавать идеалы нашей юности! Тебя этому учили? Ты понимаешь, что у нас украли будущее? Мечты больше нет. Теперь у руля жульё и ворьё, бывшие пэтэушники. Закон силы, закон животного превосходства.

– Вить, чего хотел?

– Займи на чекушку.

– Глаза б мои тебя не видели. На. И исчезни, наконец.

К счастью, урну ещё не успели очистить.

* * *

Первые полгода новая жизнь Светлане очень нравилась. Среди нищеты и серости – праздник каждый день, аншлаги, ревущая от восторга публика, букеты и мягкие игрушки, часть которых можно было забрать себе. Работа – ничего сложного: пришивать стразы и бусинки, украшать лентами и перьями, делать из обычных вещей сценические костюмы. Игорь, именно так звали зеленоглазого искусителя, оказался одним из четырёх солистов известной группы. Составов было несколько: поделив страну, каждый обрабатывал свой участок. Концерты давали где придётся, в том числе в воинских частях, маленьких домах культуры, даже в женских колониях. От выступления в мужских группа отказывалась: ходили слухи, что пару раз случались «неприятные инциденты».

Половину зарплаты Светлана высылала маме и сыну, остальное откладывала, питалась чем придётся. Если не лениться, можно заработать на переезд в Питер. Там мосты и белые ночи. Как-то она спросила Игоря:

– Можно поехать на гастроли поближе к Питеру?

– Ты же знаешь, что нет, договорённости нарушать нельзя. Но мы делаем хорошую кассу, скоро позовут в Москву. Клипы: «Марафон 15», «Взгляд», «Песня года». Вот заработаем денег, потом рванём с тобой куда хочешь.

Ещё через месяц Светлана поняла, что беременна. После концерта на Дне шахтёра в Новокузнецке она решила поговорить с будущим отцом. Был вечер, в гостиничном номере Игорь, забравшись на кровать с ногами, считал деньги, перекладывая пачки из одной спортивной сумки в другую.

– Негусто. Пора менять концепцию. Света, завтра покупаем кожаное.

– Зачем?

– В моду входит техно. Видела группу «Кар-мэн»? «Лондон, гудбай», «Чао, бамбино». Хитовые парни.

– Я не смотрю телевизор. Игорь, у нас будет ребёнок, – от волнения Светлана говорила всё быстрее. – Давай поедем в Питер? Я скопила денег, у тебя тоже кое-что есть. Откроем цех по пошиву джинсов, научимся делать «варёнки». У меня руки хорошие, у тебя – чувство стиля.

Игорь оторвался от сумок и внимательно на неё посмотрел.

– Давай начистоту. Кто отец ребёнка?

Светлана молчала. Колдовские зелёные глаза совершенно ничего не выражали, даже досады. Оставалось только встать и выйти из номера, что она и сделала.

* * *